Астрид Фритц - Охота на ведьму [litres]

Я была уже близка к тому, чтобы посоветоваться с Клер, она ведь все-таки старше меня и куда опытнее. Мне хотелось спросить у нее, можно ли взять дело в свои руки, невзирая на то что я женщина. Эльзбет я бы спросила без обиняков, но поскольку Клер была нашей служанкой, я не решалась выдавать ей такие подробности супружеской жизни.

– Я так рад, что мой мальчик скоро приедет, – сказал мне Симон. – И я хочу и тебя порадовать на это Рождество, поэтому пригласил твоих родных праздновать с нами. Если погода будет хорошей, конечно.

– Это было бы замечательно!

Его слова действительно меня осчастливили. Конечно, папа уже несколько раз писал мне, но увидеться с ним – это совсем другое. Я все еще скучала по нему каждый божий день.

Страсбург, начало ноября 1485 года

Неделю спустя Симон – теперь мне уже было легко так его называть – вместе с Убельхором и другими купцами отправился во Франкфурт на большую осеннюю ярмарку. Один только путь туда занимал целую неделю, и потому мой муж сказал, что вернется не раньше, чем через месяц. После принесшего очередной неурожай переменчивого лета с его засухами, градами и проливными дождями, сменявшими друг друга, осень выдалась на удивление хорошая. Симон попрощался со мной, расстались мы на доброй ноте, и я не беспокоилась о его поездке, по крайней мере в отношении погоды. Кроме того, на последнем участке пути всех, кто съезжался на ярмарку, сопровождала императорская охрана.

К этому времени я уже постоянно ела в кухне, не только обедала, но и завтракала, по утрам наравне со всеми остальными орудуя ложкой в стоявшем в центре стола горшке с теплой подслащенной медом молочной кашей. Даже слуги, Йонс и Ганс, вначале упорно молчавшие в моем присутствии, больше не смущались меня. Единственным, кто до сих пор считал, что мне следует есть в комнате, оставалась Марга. Но мне было все равно.

– Сходите со мной на ярмарку в честь дня святого Мартина? – спросила меня Клер как-то утром, когда мы вместе убрали со стола. – Там есть и коробейники, и бродячие фокусники, и музыканты – ноги так и просятся в танец. Мы могли бы развлечься, – добавила она, улыбнувшись. – И вы сумели бы наконец-то выбраться из дома.

– Ну, – рассмеялась я, – нельзя сказать, что меня тут взаперти держат.

У меня вошли в привычку походы на рынок вместе с Клер по средам и субботам. Против этого Симон возражать не мог, потому что очень многие хозяйки в городе ходили за покупками вместе со своими служанками. Сейчас я уже неплохо знала, где что находится в Страсбурге.

И хотя я наслаждалась нашими совместными вылазками в город, они вызывали во мне и горечь – все больше я замечала, что богатые купцы не только пользуются уважением у простых горожан, но и вызывают много зависти и недоверия. Бывало и такое, что какая-нибудь торговка на рынке, продававшая куриные яйца, могла насмешливо осведомиться: «О, у госпожи Зайденштикер опять новенькое платье?». Но я решила не обращать внимания на такие замечания и мрачные взгляды горожан.

Настоящую обиду я почувствовала только тогда, когда новый проповедник в Страсбургском соборе, Иоганн Гейлер фон Кайзенсберг [146] Иоганн Гейлер фон Кайзерсберг (1445–1510) – церковный писатель, проповедник в кафедральном соборе в Страсбурге. , выступил с пламенной речью против купеческого сословия, проклиная их глупое подражательство дворянству и роскошные особняки.

Безусловно, я знала, что в следующую субботу, в день святого Мартина, в городе открывается большая ярмарка, которая продлится целую неделю и будет проходить возле зернового рынка, ратуши и кафедрального собора. Но мне бы и в голову не пришло идти туда без Симона.

– Господин отпустил нас на завтра и выдал каждому немного денег на развлечения, – продолжила Клер. – Очень щедро с его стороны, правда?

– Несомненно. – Я поморщилась. – И я последней узнаю, что завтра буду дома совсем одна, прекрасно же!

– Ой… Я уверена, он просто забыл вас предупредить, у него ведь было столько хлопот перед поездкой.

Это уж точно было в духе Симона. Он просто забыл меня о чем-то предупредить. И если до сих пор я сомневалась, соглашаться ли мне на предложение Клер, теперь я приняла решение.

– С удовольствием схожу с тобой, – заявила я и, повинуясь порыву, заключила ее в объятия.

На следующий день мы действительно прекрасно провели время: побродили среди лотков коробейников, нежась в теплых лучах осеннего солнца; посмеялись над грубыми шутками ярмарочных фигляров в кричаще ярких нарядах; испуганно схватились за руки, глядя на представление метателей ножей и укротителей диких зверей; будто дети малые, подивились талантам фокусников, огнеглотателей и акробатов. Маргу мы вскоре упустили из виду и в какой-то момент, выпив по паре кружек вина с женихом Клер Йоргелином и его собратом по цеху Маттисом, попали на танцы на площади перед ратушей. Там гремела музыка виол, флейт и волынок, и мы не пропустили ни одного танца до тех пор, пока не сгустились сумерки. И в хороводе, и в паре попеременно то с Йоргелином, то с Маттисом я скакала и плясала на площади до упаду. Но в какой-то момент здравый смысл подавил во мне желание веселиться и дальше.

– Нам пора домой, уже темнеет, – напомнила я и потащила Клер прочь от людской толпы.

Оба подмастерья поплелись за нами. В переулке Циммерлейт Маттис попрощался со мной, дерзко чмокнув меня в щеку, пока Клер отпирала ворота двора. Задвинув засов за нами тремя, она с невинным видом повернулась ко мне.

– Вы ведь не против, чтобы Йоргелин переночевал тут сегодня?

Я едва подавила улыбку.

– А Зайденштикер позволил бы подобное? – с наигранной серьезностью спросила я.

– Он бы ничего не заметил. Так, как и вы не замечали раньше.

Мы обе посмеялись, и я пожелала паре спокойной ночи. Входя в дом через заднюю дверь, я услышала, как Клер и Йоргелин тихо шушукаются и хихикают во дворе. И в это мгновение меня вновь переполнило острое чувство одиночества, особенно когда я подумала об огромной и пустой кровати с балдахином, ждавшей меня в спальне. Но стоило мне подняться по лестнице, как это чувство развеялось. Ноги отяжелели, голова слегка кружилась. Какой же замечательный сегодня был день, я уже давно не чувствовала себя такой беззаботной и веселой!

К сожалению, эти часы веселья не миновали для меня безнаказанно. Спустя десять дней Симон вернулся из Франкфурта. Я искренне радовалась его приезду, но мой муж был мрачен. Вначале я списала его угрюмость на проливной дождь, не прекращавшийся уже несколько дней и превративший все дороги в Рейнской долине в болото.

Встретив Симона на пороге, я помогла ему снять мокрую накидку, повесила на крюк пропитанную влагой шляпу и принесла ему домашние тапочки и легкий халат. Вообще, обычно это входило в обязанности Марги, но я отправила служанку в кухню, чтобы она подложила дров в печь и протопила гостиную.