Борис Конофальский - Инквизитор. Вассал и господин [СИ]

А тут… Грош цена обещаниям барона. Да пропади пропадом такая милость герцога. Не тот это лен, не тот удел, за который он герцогу ежегодно служить должен сорок дней конно, людно и оружно.

– Господин, а тот дом наш что ли? – Указал на холм Ёган.

– Ваш, – зло ответил Волков.

– Ну, тогда пойду, погляжу, – говорил слуга. – Сыч, идёшь со мной?

– Пойдём, глянем, – соглашается Фриц Ламме.

А Волкову и глядеть на дом этот нет охоты. Ему охота уехать отсюда. Но он слез с коня, решил пройтись, похромать, размять ногу. Прошёлся и тоже пошёл свой дом новый смотреть.

Ворота свалены, лежат. Дери настежь. Непонятно, на чём висят, непонятно, как ветром не оторвало. Дом был брошен давно, в брёвнах мох поселился, в маленьких окнах когда-то стёкла были.

А сейчас нет. Ничего нет: ни лавок-полатей, ни мебели какой, крыша частью провалилась, воняет, нагадил кто-то. А Ёган стоит посреди дома на досках пола подпрыгивает и говорит дурак:

– А что, дом-то неплох. Пол не сгнил, стены без щелей, камин хороший, его почисть только.

– Неплох, неплох, – неожиданно поддерживает его Сыч.

– Болваны, тут даже крыши нет. Худая-то крыша. – Говорит кавалер. – Или не видите?

А Ёган смеётся:

– Да разве ж это нет? Эх, господин, вы ещё худых крыш не видали. Смотрите, стропила-то все целые, толстые, крепкие, на них тёс положим, проконопатим, утеплим – вот вам и чердак, а потом и крышей займёмся. Дранку положить – дело одного дня, будет тёс, гвозди, дранка да инструмент, я за два дня управлюсь.

– Сыро, воняет тут, – продолжал Волков, начиная думать, что, может, Ёган и прав.

– Сыро, так пусть Сыч камина протопит, только как следует. Пусть вычистит его, трубу пробьёт и топит хорошим огнём, три дня и сухо будет, вони не останется. Всё равно ему делать нечего.

– Сыч, – произнёс Волков, – Ёгану в помощь пойдёшь.

Не мог Фриц Лемме такого перенести. Хотел было возмутиться, но осёкся на полуслове, замер. Сначала кавалер и не понял, чего он, а потом взгляд Сыча поймал и обернулся. На пороге дома стояла Агнес. Юбки подобрала, словно через грязь шла, губы в нитку, нос принюхивается, глаза косят. Огляделась и говорит

– Что это? Тут мне жить что ли?

– Ничего, поживёшь, – холодно говорит Волков.

– Уж увольте, я вам не корова, чтобы в хлеву ночевать.– Нагло заявляет девица.

Кавалер и без неё мрачен, а тут она ещё, он как заорёт:

– Это тебе не коровник и не хлев!

– Так и не лошадь я, – продолжает девица дерзкая, – не буду я в конюшне спать.

– На дворе спать будешь! – Орёт Волков.

А Агнес ему спокойно и отвечает:

– Денег мне дайте, лучше я в Ланн поеду.

В другой раз он бы не дал, а тут так осерчал, что достал из кошеля пригоршню денег, нашёл старый гульден и сунул его ей:

– С глаз долой!

Агнес золотой взяла, низко присела, голову склонила, вроде как смиренность выказывает. А сама улыбается, но так, чтобы господин не видал. И тут же говорит:

– Пусть меня Максимилиан в Ланн отвезёт.

– До Малена довезёт, а там наймёшь себе человека, – зло говорит Волков. – Вон пошла.

А Агнес и рада, кинулась Максимилиана искать. Сама даже раскраснелась.

Сыч глянул на Ёгана, а тот счастлив, что теперь не ему Агнес возить.

Да Сыч и сам был рад, что эта злобная девица, что вечно ищет свары, уезжает.

«К чёрту её, блажную, хорошо, что уезжает», – подумал Фриц Ламме, тоже радуясь её отъезду.

Агнес нашла Максимилиана, он был около лошадей. Занимался сбруей дорого хозяйского коня. Сразу подошла с удовольствием сказала:

– Максимилиан, господин велел вам отвезти меня в Ланн, – начала она вежливо.

– Что? – Спросил он, поворачиваюсь к ней и удивлённо глядя на неё. Не ожидал он такого никак.

– Велено вам меня отвезти, – повторила Агнес, но уже про Ланн не сказала. Понимая, что побежит юноша уточнять распоряжение.

– Отвезти вас? – Растерянно переспросил он.

– Да что ж ты переспрашиваешь всё? – Начала сердиться Агнеспро вежливость тут же забыв. – Поехали уже, нужно до ночи тебе меня в Мален довезти. Уезжаю я, а Ёган господину надобен.

– До Мален? – Снова спрашивал Максимилиан. До Малена ещё куда не шло. Хотя и туда очень не хотелось ему ехать с ней.

– До Малена, до Малена, – уже зло сказала она и пошла к карете.

Говорила она так, что не посмел он ей перечить, лишь бы не злить её лишний раз.

И так он расстроился, что не подумал ни о чём больше, как о своём печально задании, не пошёл спросить уточнений у господина об этом деле, не подумал, что карету он никогда не водил. Ни коня не взял для обратного пути, ни еды, ни оружия, кроме кинжала, что весел у него на поясе.

Побрёл за Агнес. Помог девушке сесть в карету, залез на козлы сам, взял хлыст длинный, что был там, и, прикрикнув на лошадей, тронулся в обратную дорогу. Агнес сидела, локоток из окна кареты чуть свисал. Сама чуть высунулась, поглядела на спину юноши. Видно, что довольна была.

Сыч, Ёган и Волков ходили по господскому двору, смотрели постройки. Там, где кавалер видел гниль и разруху, Ёган, крестьянствовавший всю свою жизнь, находил крепкое строение, требующее ремонта.

– Ишь, как умно ясли сделаны! Умно, умно, – восхищался он, когда они в хлеву были. – Телята в холода нипочём не померзнут. И для коз свой угол есть. Хорошо всё сделано.

Ему и овин нравился, и сарай для мужицких инструментов, и конюшня. Конюшня, впрочем, и Волкову самому понравилась. И амбар просторный Ёгану по душе пришёлся.

– Вот какой амбар просторный, значит и урожай тут бывает неплохой, – говорил он, оглядывая всё и трогая всё руками, – и крепкое всё. Видно, на века ставили.

Да и Сыч тоже не был грустен, казалось, что ему тоже всё нравится.

– Хорошее поместье, – соглашался он с Ёганом. – Неплохое.

Это настроение его людей немного успокаивали Волкова. Но несильно: всё равно двери кривые, провисшие, крыши проваленные. Запустение. И главное – не было тут ни мужиков, ни хорошей земли, ни даже леса, чтобы напилить его на дранку да крышу сделать.

– А мебель, тут даже мебели нет, – говорил он, – ни кроватей, ни лавок со столами.

Уж о креслах и перинах с зеркалами он и не мечтал.

– Господин, так лавки и стол я вам смастерю, какой-никакой, но стол поставлю. – Обещал слуга.

– Какой-никакой, – передразнил его Волков. – Какой-никакой мне не нужен, мне хороший нужен.

Он уже понимал, что всё покупать придётся, даже тёс и дранку, чтобы крыши покрыть. Не говоря уже про стёкла в окошки, сундуки, комоды, лампы, посуду, перины и постельное бельё. Всё покупать, на всё деньги тратить. А зачем ему это? Лен вассалу сеньор в прокорм давал, чтобы он себя прокормил и пару послуживых людей в придачу. Чтобы, когда война придет, приехал он на неё в помощь сеньору не один, а с людьми ратными. А это что? Это не в прокорм ему дали, а в растрату. Он опять стал думать о том, что его обманули. И о том, что надо бы плюнуть на клятву, да уехать отсюда.