Борис Конофальский - Инквизитор. Вассал и господин [СИ]

– Экселенц, не иначе, как волки его задрали, – говорил он, присев на корточки. – Ногу оторвали… О, и обе руки оторвали. Нету ни одной.

Кавалер не без труда слез с лошади, нога уже болела. Обычно ему Ёган помогал, а без него чуть не упал, ухватился за куст колючий, руку разодрал.

Бертье тоже с лошади слез, он оглядел кости и сказал:

– Да, месяца три им, не больше.

– Интересно, кто этот несчастный, – произнёс монах.

– У вас есть молитва, которую читают над неизвестным? – Спросил его Бертье.

– Есть, есть, – кивал тот.

– Надобно знать, кто его убил? – Произнёс кавалер, вытирая каплю крови с ладони.

– Так волки, экселенц, вон, на черепушке следы. Видно, что грызли. – Говорил Сыч. – Рук с ногами нет, растащили.

– Я как-то оленя ранил, – сказал тут Бертье, – он убежал, я за ним до вечера по следу шёл, а пришёл, так увидал, что ему весь бок обглодали. А кто, думаете? Волков и медведей у нас в поместье не было.

Все смотрели на него с интересом, ожидая продолжения.

– Так это свиньи его пожрали, – сообщил ротмистр, довольный тем, что его рассказ так всех заинтересовал.

Кавалер ещё раз огляделся вокруг, и ему стало жаль этого беднягу – кто загнал его сюда в эту пустошь, как он здесь погибал? Видно, страшно ему тут было, на помощь он даже и надеяться не мог. Тут даже и кричи – никто не услышит, и не потому что нет никого, а потому что холм да кусты крику и улететь не дадут. Будешь гудеть как в бочке.

– Ладно, – сказал он двум солдатам, что были с ними, – закапывайте.

Те быстро и по-солдатски умело стали копать землю в двух шагах от останков. Брат Ипполит сложил руки и стал читать молитву. И тут один из солдат наклонился и поднял что-то с земли. Поглядел, что это, и передал вещь монаху. Вещица была мелкая. Тот перестал молиться и взял её, сказал:

– Серебро.

И, подойдя, протянул вещь Волкову. Тот взял её. Это был крестик, небольшой, но хорошей работы. Бертье с первого взгляда определил:

– То крест не мужицкий, двадцать крейцеров стоит, может, купчишка какой был. Ехал куда-нибудь.

Волков покосился на него, он подумал:

«Какого дьявола купцу в такой глуши делать, здесь и дороги-то нет, откуда и куда он мог тут ехать?»

Но вслух ничего не сказал, вернул крестик монаху и махнул рукой солдатам – хороните.

Мертвяка похоронили. Сели на лошадей, поехали в Эшбахт. Бертье ехал рядом с кавалером и всю дорогу докучал ему своими рассказами про охоту. Рассказывать он был мастер. Если он и вправду такой охотник был, то местным волкам кавалер не позавидовал бы. А монах тем временем делал многозначительное лицо, всем видом показывал, что ему есть, что сказать, но при ротмистре ему это говорить неудобно.

Так доехали до дома. И уже там, когда Волков слез с лошади и уже сидел за столом, монах пришёл и спросил, не занят ли он.

Волков был не занят, если не считать больной ноги, которую он пытался разминать. Он указал брату Ипполиту на лавку. Монах сел.

Кавалер думал, что монах будет говорить о покойнике, крестике и волках, но тот достал из-за пазухи хорошо исписанную бумагу.

– То от духовника моего, – сказал юный монах.

Кто его духовник, Волков помнил. Это был аббат Деррингхофского монастыря – отец Матвей. А брат Ипполит развернул письмо и сказал:

– Вчера, когда в городе были, я на почту успел сходить, вот и письмо получил. Аббат вас вспоминает в каждом письме, всегда про вас спрашивает, а тут так и вовсе вам написал,– он сразу начал читать. – «А господину коннетаблю передай, что госпожа Анна фон Деррингхоф, месяц как разрешилась от бремени удачно и принесла дочь. Девочка здорова и хороша. Крещена именем Ангелика. Госпожа Анна шлёт коннетаблю свой поклон и говорит, что помнит про него и молиться за него».

Ничего он не понял, нахмурился и спросил с пренебрежением:

– Что? О чём это всё?

Он, конечно, помнил аббата, помнил и госпожу Анна, но это были люди из прошлого, словно из другой, далёкой его жизни, ему и не до них сейчас было, его волки интересовали, а тут девочка какая-то…

Монах растерялся, он потряс немного лисом бумаги и сказал:

– Аббат написал, что… госпожа Анна разрешилась…

Кавалер только рукой на него махнул, пустое:

– Ты лучше скажи, как ликантропуса найти. Как убить его? Если он не выдумка Максимилиана.

– Ликантропуса? – Растеряно переспросил брат Ипполит. – Ну, как и всех остальных чудищ, серебром первородным. Осталась у вас хоть одна стрела с серебром?

– Это болт, а не стрела, балда, – сказал Волков, усмехаясь глупости монаха. – Надо будет у Ёгана спросить, по-моему, ни одного не осталось. Нужно будет сделать.

– А ещё вы ж помните, в книге сказано, что его можно убить, когда он в облике человеческом. Тогда его просто убить, как человек. Простым железом.

– Да уж это я смогу, только надобно знать, кто он.

– Если тут такой есть, – сказал монах, чуть подумав, – то узнаем, найдём. Людей тут очень мало, ликантропусу тут и затеряться негде будет.

– Хотелось бы, чтобы не было тут никого, кроме обычных волков, их бы и Бертье перебил бы.

Юный монах помолчал, ещё раз заглянул в бумагу и спросил:

– А что же, для вас привет от госпожи Анны и аббата не важен совсем?

– Важен, важен, – почти небрежно сказал кавалер, – напиши им, что и я за них молюсь. И рад, что госпожа Анна удачно разрешилась.

Монах странно посмотрел на него и думал ещё что-то сказать, но пришёл Ёган и бесцеремонно перебил его:

– Господин, пойдёмте, поглядите, как быка в хлеву поставить, чтобы ему там просторно было и чтобы место для коров осталось. Вот, думаю, завтра двух мужиков на покос оправить, бык-то здоров, ему много сена зимой потребно будет.

Волков, хоть и нехотя, но встал и пошёл с ним смотреть, какой быку загон в хлеву выстроить.

А монах остался сидеть за столом всё ещё удивлённый.

Засыпал он всегда быстро, до двадцати досчитать не смог бы, как сон овладевал им. А тут лёг, вроде, и нога не болела, а мысли в голову всё лезли и лезли. У палатки костёр, там два солдата не спят. И он не спит. Ворочается с бока на бок. Нет, о потраченных деньгах он уже не думал, он знал, что выжмет из этой земли всё, что потратил, а вот волки ему докучали, даже в мыслях покоя не давали. Если мальчишка Брюнхвальд ничего не путает и если здесь в и вправду бродит ликантропус, то людишки отсюда могут и разбежаться. Хотя нет, крепостным никуда не уйти, они, считай, на привязи. А солдаты… так они люди не робкого десятка, это ещё неизвестно, кто кого напугает – волк их или они волка. Но всё равно нужно будет заняться им. Нужно пару болтов из серебра заказать. Дьявол, он забыл у Ёгана спросить, может, в сундуках где или в мешках с доспехами и оружием валяется, ещё тот болт из Рютте. Он как раз тут вспомнил про Рютте и зачем-то про письмо аббата. И тут же про госпожу Анну фон Деррингхоф подумал. Вспомнил, подумал, и тут сон, что подкрадывался к нему даже через тревожные мыли, сразу отлетел. И только одна мысль осталась в голове его. Зачем же госпожа Анна привет ему предавал? Зачем эта красивая и благородная женщина говорила, что молиться за него? Отчего не забыла его? И зачем написали ему, что дочь у неё родилась. Зачем? И тут мысль ему в голову пришла, как болт арбалетный прилетела, звонко щёлкнув о шлем, и такая она была яркая, что, позабыв, что вставать ему нужно спокойно, чтобы ногу не бередить, вскочил он на солдатской кровати своей.