Борис Конофальский - Инквизитор. Вассал и господин [СИ]

Ах, как не нравился ей он, и это его высокомерие стало злить Агнес, но злость как раз то чувство и было, в котором она нуждалась сейчас. Девушка и говорит ему в лицо негромко:

– Не те мне книги надобны. А может, и не только книги мне нужны. Может, поговорить я с вами желаю.

– О чём же? – Спросил книготорговец, улыбаясь высокомерно.

– О разном: о знакомствах ваших, о вещах редких, о редких книгах.

– О знакомствах моих? – Тут Стефан Роэм и улыбаться престал. – О книгах редких?

– Да, – сказала девушка со всей невинностью, словно о пустяке просила.– О знакомствах и о книгах.

– И о каких же знакомствах моих вы знать желаете? – И глаза его стали недобрые, колючие стали. – Какими книгами интересуетесь?

– Знать хочу я об Удо Люббеле. – Говорит ему Агнес, почти улыбаясь. – И книги мне интересны те, что у него бывают.

– С Удо Люббелем я не знаюсь, – вдруг резко сказал книготорговец. – И книг подобных тем, что вы ищите, у меня нет и быть не может. Коли ничего другого покупать не думаете, так ступайте.

– Поговорить мне надобно с вами, – твёрдо сказала девушка.

– Вам надобно поболтать, так ступайте на базар или в купальню, туда, где бабы разговаривают. Или товарку себе заведите, с ней и болтайте.

Агнес от дерзости такой пятнами пошла, кулачки сжали и цедит ему сквозь зубы:

– Вели людишкам, чтобы ушли, я тогда и скажу тебе, что мне от тебя нужно.

– Отчего же мне людей гнать, юная госпожа? – Насмешливо спросил он, но, видно, покоробило его, что говорила она ему «ты». – Может, мне лучше вас попросить отсюда?

Это было оскорбительно, но она и это стерпела и сказала примирительно:

– Вели им уйти, и тогда разговор наш последним будет, не увидишь ты меня больше. Обещаю.

– Лучше уж вы уйдите, если ни чего покупать не думаете, – заносчиво отвечал книготорговец.

Ах, как хорошо ей вдруг стало, захлестнула её злость, и ушки её покраснели и щёки, и словно купалась она в злости своей, упиваясь ею, и тут же от это этого у неё разум чист стал, словно распогодилось в день непогожий, и сказала она спокойно, даже с ласково:

– Отчего же ты дерзок так, Стефан Роэм?

Она приблизилась к нему на шаг, заглянула в глаза и ручкой своею промеж его мехов как змеёй, скользнула и к панталонам книготорговца пробралась. И сразу чресла его нашла, уже знала она, где у мужей место их заветное, ей и искать не пришлось, схватила она его чресла крепко, через ткань панталонов чувствуя их, и продолжила шипеть ему в лицо:

– От чего спесив так, когда не знаешь, с кем говоришь? Неразумно это.

И всё поменялось сразу, сразу глаз у книготорговца другой стал, лицо изменилось, он на покупателей коситься, ища, видно, помощи. А сам руку её грубо от себя отвёл и отвечает:

– Вижу я, что приезжая вы, – говорит он громко, чтобы все другие в лавке слышали, а сам шаг от неё делает, – не знаете вы, что у нас в городе было недавно.

А она молчит, шаг к нему опять делает. Опять стала рядом и заглядывает в глаза. А она опять шагает от неё и говорит всё так же громко:

– А не знаете вы, что недавно у нас ведьм жгли. И люди одни говорят, что поделом им, а многие говорят, что мало их пожгли.

И тут девушка засмеялась, повернулась и пошла к выходу, и служанка её, что у двери стояла, дверь ей раскрыла. И она вышла, даже головы не повернув, даже не глянув больше на книготорговца.

А тот руку свою поднял, поглядел на неё и увидел, что тряслись пальцы его, и не по себе стало Стефану Роэму, когда вспомнил он, что давка эта страшная знала имя Удо Люббеля, и что ещё хуже было, так она и его имя знала . Значит, не просто зашла она к нему, по улице гуляя.

Книготорговец подошёл к своему постоянному покупателю, что книгу читал под лампой и спроси его:

– Вы видели, как она груба была?

– Кто? – Удивленно спросил тот, отрываясь от книги.

– Ну вот, девка эта, со страшным голосом, что только что вышла отсюда.

– Какая девка? – Продолжал удивляться покупатель, оглядываясь по сторонам.

Второй покупатель, молодой человек, стоявший с книгой, тоже стал их разговор слушать и тоже удивлялся, не понимая, о чём спрашивает книготорговец, а тот и к нему обратился:

– А вы? Вы её видели?

– Нет, – молодой человек мотал головой.

Он тоже не знал, о каких девках говорит хозяин лавки.

И видя их недоумение, Стефан Роэм сказал, потирая себе виски:

– Господа, что-то неможется мне, думаю, закрыть лавку на сегодня. Ступайте, господа, прошу вас, завтра приходите.

Агнес шла по улице и была зла и весела одновременно. Шла так быстро, что слуги едва поспевали за ней. Она вспоминала разговор с книготорговцем, от этого сжимала кулачки и скалила зубки не то в улыбке, не то в гримасе ненависти. Она очень надеялась пройтись по морде Стефана Роэма ногтями в самое ближайшее время. А может, и кинжалом. Её будоражило предвкушение следующего разговора. Она уже придумывала, как и где он состоится.

Вдруг девушка остановилась, да так, что Ута, которая размашисто шагала за ней, чуть не налетела на неё. Агнес поглядела на неё и сказала:

– Ступай, найди лавку одёжную, плащи купи, чтобы с капюшонами были, по размеру бери мне, себе и Игнатию, потом лампу купи потайную. – Она помедлила и достала из кошеля два талера. – Да не плати сразу, торгуйся.

Служанка безмолвно взяла деньги и, поклонившись, пошла искать одёжную лавку.

А Агнес, сделав знак кучеру, поманила его, тот сразу подошёл, стал слушать её.

– Запомни улицу эту и дом, в котором мы были.

– Так я помню, госпожа, – сказал кучер.

– Хорошо запомни, чтобы ночью найти мог.

– Найду, госпожа.

– А сейчас пошли оружейную лавку сыщем, хочу себе кинжал купить.

Долго искать и не пришлось – спросили у местного, он подсказал. Они чуть прошли, свернули на улицу Святого Избавления, и там прямо напротив церкви были лавки оружейные. Агнес остановилась у одной из них и подумал:

«Если получиться взять, что нужно, денег не отдав, значит, и ночью у меня всё выйдет».

Подумала и вошла в лавку. Только вошла, только увидела молодого человека, что был в лавке приказчиком, лишь улыбнулась ему и уже знала, что возьмёт самый лучший кинжал, денег не заплатив.

Долго в лавке она не была, молодой приказчик сразу выложил пред ней великолепный кинжал. Сам он был узок и остр, железо его блистало в свете лампы так, что будь он не узок, а широк, так в него как в зеркало можно было бы смотреться. Рукоять его была удобна и вся покрыта чернёным серебром великолепной работы.

И ножны были под стать оружию. В общем, от кинжала глаз не отвести было.

Пока молодой человек раскладывал оружие пред ней. Она подняла на него глаза и сказала сладко, как только могла:

– Что же вы хотите от меня за кинжал этот?

И сама пальчиками своими водила по серебру рукояти и невзначай касалась ими руки торговца.