Борис Конофальский - Инквизитор. Вассал и господин [СИ]

– Людишек со мной пришло не мало, люди ратные, проверенные, господину герцогу всегда пригодны будут. Так вот решили они рыбу ловить, ловят только на своей стороне реки, на чужую не лезут. Так эти сплавщики леса им по сетям раз за разом ездят. Сети рвут. Я просил соседей только об одном – плавать по своей стороне реки. И более ничего.

– А деньги? Деньги с них брать намеревались.

– Так предложил им, предложил брать по самой скромности. Не от корысти, а на пропитание людишкам своим. Талер с плота, раз хотят по моей стороне реки плавать.

– Я так и знал,– граф погрозил ему пальцем.– Я так и знал. Пойдёмте, я как вас увидал, так сразу понял, что ждать мне хлопот от вас. Ждать хлопот. Не из тех вы, что смирно себя ведут, вы так и будете задирать соседей. На лице у вас то написано.

Волков молчал, а граф фон Мален продолжил:

– Помните, о чём вас канцлер просил?

– Помню. Блюсти мир.

– Я не напрасно вам про канцлера напомнил, скажу вам по секрету, что лучше разозлить самого нашего курфюрста, да продлит Господь его лета, чем его канцлера. Канцлер не спустит и не забудет, такой он человек. Ещё раз спрашиваю вас, не устроите ли вы нам войну?

– Войны не будет, – заверил графа Волков. – Обещаю, коли яриться начнут, так я отступлю. Да и некому там сейчас воевать, тысяча человек из кантона на юг с королём уши, воюют с нашим императором.

– Ах, вот как? Откуда сие известно?

– Известно сие наверняка. Люди были на том берегу. Знают.

– Хорошо, но не доводите до войны. – Сказал граф фон Мален и открыл дверь.

Они вошли в залу, в кабинет, а там уже было трое господ. Все люди достойные, одного из них Волков уже видел. Это был тот господин, на губе которого была бородавка. Теперь имя его Волков расслышал и запомнил. То был не кто иной, как выборный Глава Гильдии Торговцев лесом, древесным углём и дёгтем города Рюмикона, так же был он ещё и членом консулата кантона Брегген от того же города Рюмикона. Человек, видно, был не последний, имя его было Вехнер.

Господа были злы и, судя по их лицам, не собирались идти на уступки.

– Всё, чего прошу я, так это не рвать мне сети. Даль людям моим пропитание, – примирительно говорил Волков.

– А кто просил талер за плот?! – Воскликнул один из гостей.

– Так то, чтобы только примирение найти, – отвечал кавалер. – А нет, так плывите вокруг острова, по своей воде.

– То невозможно, там камни, там плоты рвутся, – говорил Вехнер, он, кажется, был самым умным из купцов.

Одни и те же речи звучали в зале несколько раз.

Волков говорил, что ему нужно рыбу ловить и просил купцов гонять плоты по своей стороне реки. Купцы ярились и ругались, грозились войной и говорили, что испокон веков гоняли плоты там, где им нужно, так и впредь такое будет.

Граф не встревал в разговор, видно, ждал, пока купчишку устанут. Только согласно кивал их праведному гневу.

Но Волков не уступал, был он вежлив и доброжелателен, как мог, но твёрд, на крик и угрозы отвечал одно – что людишки его к войнам привычны, а коли их хлеба лишат, так и воевать готовы.

Хоть и казалось, что разговор выходит пустой, но так на самом деле не было. И Волков уже понял, что двое младших – это крикуны, горлодёры. Пугают они войной, говорят, что не потерпят, но если бы силы у них были на войну, то уже развернулись бы да пошли. А раз не уходят и кричат, значит, нет у них сил воевать или не дали им права начинать войну. А когда пришло время, приумолкнули эти двое, говорить начал Вехнер. Уж он точно был самым хладнокровным среди купцов, на крик не переходил, говорил мало, хоть и с жаром. Волков ждал этого и был рад, что граф всё понимал, только ладонью крик понижал, мол, тише господа, но не встревал в разговор, разве что упрашивал господ купцов не распаляться, чтобы те к ругани не перешли.

Всё шло как нужно, и когда уже мысли и желания всеми были высказаны трижды, когда доводы прозвучали четырежды, Волков и вымолвил:

– Так готов я уступить вам, из любви к миру и чтобы прослыть добрым соседом, прошу от вас людям своим на прокорм восемьдесят крейцеров с плота проходящего.

Он начал торговаться, это была его главная надежда. Для купчишки торговля за цену – главное ремесло, многие в нём преуспевают. И он очень надеялся, что они торговаться начнут, сдвинуться от неприступной совей позиции. Если стронуться хоть на самую малость, то он победит. И теперь он, кинув им слова свои, с замиранием сердца ждал, начнут они торг или так и будут твердить про то, что плавали они там испокон веков и плавать будут, а иначе война. Того же ждал и граф.

Но один из младших купцов продолжил, что лучше война, что им честь дороже, что не перед кем они не склонялись и уж тем более сейчас не склонятся. А Волков говорил новые слова:

– Так ради мира я готов и семьдесят крейцеров с плота брать. Лишь бы свару не длить. Лишь бы вы, господа, зла обо мне не думали. Лишь о хлебе прошу для людей своих несчастных. Не более.

А глава гильдии лесоторговцев господин Вехнер и говорит:

– Лишь из любви к миру, лишь для того чтобы не плодить раздоров меж соседями, дадим мы с плота оного двадцать крейцеров.

Вот началось то, чего ждал кавалер. И тут он начал делать то, что делать в таких встречах не принято, он встал, не говоря ни слова, а сам за лицами купцов наблюдал и видел в них обескураженность, удивление. То, что надо ему. А он стол обошёл, подошёл к господину Вехнеру и за руку его взял как друга:

– Так позвольте мне вас обнять.

Купец встал, и Волков его обнял, как бы от стола в сторону повёл. Вехнер не понял, даже поначалу идти не хотел, кавалер его, всё-таки, отвёл к окну и там говорит так тихо, что другим в зале и не расслышать:

– Так прошу вас дать мне шестьдесят крейцеров с плота, а вам один плот и вовсе бесплатно проходить будет раз в месяц.

Купец смотрит на него, затем косится на своих товарищей и так же тихо говорит Волкову:

– Так в месяц я не меньше двух плотов отправляю.

– Хорошо, два ваших плота бесплатно, остальные по шестьдесят крейцеров.

– По пятьдесят, – шепчет Вехнер.

– Не жадничайте, – улыбается Волков.

– Иначе не могу, иначе думать на меня начнут, места выборного лишусь.

– Хорошо, – кавалер опять обнял его и добавил уже громко, – раз вы не можете уступить, то я приму вашу цену, пятьдесят так пятьдесят.

Товарищи Вехнера переглянулись, но ничего не сказали. Видно, и впрямь он был у них старшим. И старшинство его было беспрекословно.

– Господин граф, – произнёс Волков, – со мной монах был учёный, велите его разыскать, пусть договор напишет, чтобы потом не было кривотолков и расхождений.

– Хорошо, – сказал граф довольный, что всё разрешилось без войны, – и ещё велю вина принести, а то жарко было мне от баталий ваших, господа.