Алексей Верт - Экзорцист [publisher: SelfPub]

− Именно так.

− Жалкий трус…

Ричард выдохнул, прикрыл черные глаза, неспешно скрестил пальцы, сложив руки на коленях, а после вновь раскрыл блестящие черные глаза.

− Книгу истин написали верховные демоны Темного мира: Керхар, Авелар и Медлар, − произнес он. – Ты скажешь, что я вру, но я с раннего детства вспоминал обрывки из этой книги не теми, какими вы их читаете, а теми, какими они писались. Ты скажешь, что тем, кто правит темным миром, глупо писать книгу о том, как спастись от существ Тьмы, но кто тебе сказал, что Тьма рождается в Темном мире? Вы так решили, но в действительности только единицы темных духов являются с той стороны реальности, остальные рождаются здесь, под ярким светом, под вашим носом, в тени ваших собственных сердец. И в глубине души ты знаешь, что я говорю правду!

− Говори, − прошептал Стен, действительно чувствуя странное, буквально гипнотическое понимание внутри себя.

− Когда-то давно, до основания ордена, этот мир был полон Тьмы. Она была незрима, и ничто не могло ее победить. Она выжирала людей изнутри, и только единицы могли видеть ее. Таких людей именовали магами. Я был одним из них. Я бродил из города в город, пытаясь помочь людям. Я старался растолковать им, что происходящее с ними – это темная энергия, которую они сами создали и позволили ей разрастись внутри. Люди мне не верили и прогоняли меня. Пока однажды я не встретил Авелара. Он не был магом, он был человеком, но очень светлым, таким светлым, что глядя на него, я долго искал в нем отголосок Тьмы. Искал и не находил. Он тоже помогал людям по-своему. Он беседовал с ними, пытался научить жить иначе, но они его не слушали. Тогда я решил, что он такой же, как и я, но оказалось, что нет. Он никогда не видел Тьмы, зато вокруг него было много тех людей, кто столкнулся с ней внутри себя и победил. Например, Медлар. Впрочем, его звали как-то иначе при жизни, но это имя унес куда-то черный ветер. Да и оно не играет никакой роли. Важно понять, что Медлар тоже был когда-то человеком, который научился видеть Тьму.

Он немного помолчал, переводя дух, и тут же снова продолжил:

− Мы вместе решили изменить этот мир, спасти его. Для этого мы изучали Тьму, искали универсальные законы, учились ее уничтожать. И знаешь, чтобы победить, часто нужно было раскрыться.

Он медленно разомкнул пальцы на руках и развел руки, глядя куда-то вперед. При этом казалось, что еще миг – и свершится чудо: он сможет подняться на ноги и застыть, став символом креста.

Стен явственно видел, буквально чувствовал, как когда-то сам разводил вот так вот руки, открывая свою душу и просто говоря людям о том, что значит быть человеком, и совсем по-другому теперь понимал силу креста на собственной шее.

− Первым крест надел Авелар, затем и я, и Медлар, и Редагар, да и простые люди стали надевать, пытаясь защититься. Сколько бы мы не говорили им, что источник зла в них самих, они нас не понимали, а мир, тем временем, полнился Тьмой. В больших городах было трудно дышать от зловонной черной пелены. Даже Авелар, не видя этого тумана, этих сгустков, не ощущая этой вони, страдал там, где Тьмы становилось слишком много. Именно поэтому мы решились на самую безумную магию. Собрав сотни смельчаков, мы создали темный мир, отделив материальное от духового, проведя границу и унеся с собой всю Тьму, какую только смогли собрать, но оставляя людям надежду. Каждый из нас троих что-то отдал людям. Я подарил им способность к магии, чтобы каждый мог при желании защититься от Тьмы, но мой дар прижился у всех по-разному. Медлар дал человечеству способность видеть. Он показал Тьму всем, да так, что она по сей день не может остаться незамеченной. Авелар дал им свет, истинный свет своей души, но мир наш получился незавершенным, ибо ключ от нашего мира достался Редагару. Он должен был его уничтожить, но вместо этого он отдал его людям, чтобы те могли открывать темный мир и изгонять свою Тьму. Он собрал наши записи, наши кресты и основал орден, стоящий на страже границы…

Он выдохнул, опустив глаза.

− Впрочем, быть может, он был прав, ибо сколько бы Тьмы мы не унесли с собой, сколько бы линий не провели, сколько бы жертв не забрали, а люди останутся людьми, и никакие стены не остановят их в стремлении разрушить самих себя. Я не знаю, что было бы, заверши мы свое заклинание, уйди Редагар с нами и стань он четвертым хранителем темной земли, быть может, нам удалось бы сделать больше, но тогда в мире не осталось бы тех, кто защитит людей и расскажет им правду…

Он умолк, а после вновь резко отмахнулся.

− Все, я устал, − сказал Ричард совсем другим, человеческим голосом. − Мне нужно отдохнуть.

Стен сидел неподвижно. Ему казалось, он видел перед глазами те картины, о которых говорил Ричард, слышал голоса и шипение темных субстанций.

− Темный мир – это три человеческих сердца, забравших на себя всю Тьму мира?

Ричард только кивнул.

− И эти сердца пали под таким напором?

− Не сразу, но да. Наши души почернели, даже свет Авелара померк…

Стен встал, чувствуя горечь предательства Редагара, словно он сам таил в себе тайну Темного мира.

− Ты пришел, потому что хочешь стать человеком?

− Я хотел вспомнить, зачем я сражаюсь… – с этими словами Ричард спокойно улегся в постель и закрыл глаза. − Я вспомнил, зачем, и ни о чем не жалею, а сейчас мне надо отдохнуть и снова стать человеком, который верит, что Тьма приходит из другого мира.

Стен поправил ему небрежно наброшенное на ноги покрывало и вышел, понимая, что Ричард ничего не забудет, но вряд ли захочет еще когда-нибудь говорить о Керхаре.

− Спасибо, что дал Керхару все это рассказать.

Во тьме спряталась зловещая усмешка Ричарда, но он не сказал ни слова, отчетливо чувствуя, как по телу разбредается сильная боль. Он еще в бою понял, что печать пришла в движение, но предпочел закрыть глаза, как и сейчас. Он все же надеялся, что к утру все пройдет, но боль пульсирующий волной распространялась, а лечение уже не помогало.

− Будем искать новый способ восстановить равновесие, − сказал Дилан, изучая новые темные пятна на теле Ричарда.

− Больше никаких экспериментов.

Такое заявление поразило Стена, но юноша только улыбнулся, поясняя:

− Мне больше не страшно возвращаться, я только хочу знать, сколько еще смогу жить и контролировать себя.

− Лет пять, возможно даже больше.

− Пять лет − это роскошь, вы увеличили мою жизнь почти вдвое, и вместо того, чтобы гордиться этим, смотрите на меня с явным ужасом. Прекратите, я смогу еще порадовать этот мир своим присутствием.

С тех пор в нем что-то изменилось. Он мало спал, отказывался от обезболивающих и только улыбался в моменты сильных приступов, а после долго что-то писал.