Дин Кунц - Ангелы-хранители [litres]

– Это же букварь. Учить чтению.

– Да, – согласился Клифф.

Увидев улыбку на лице помощника, Лем спросил:

– Так думаешь, они знают, что собака обладает уникальным интеллектом? И что она открыла им свои способности? И поэтому… решили научить собаку читать?

– Похоже, что так, – продолжая улыбаться, ответил Клифф. – Боже правый, вы считаете это возможным?! Собаку действительно можно научить читать?

– Несомненно, – ответил Лем. – На самом деле обучение собаки чтению было в программе экспериментов доктора Уэзерби, запланированных на эту осень.

Клифф удивленно рассмеялся:

– Чтоб мне провалиться!

– Ладно, кончай скалить зубы! – отрезал Лем. – Лучше обдумай ситуацию. Парень знает, что собака обладает потрясающим умом. Возможно, ему все-таки удалось научить собаку читать. Итак, мы можем предположить, что парень также выработал способ общения с собакой. Он знает, что это подопытное животное. И он знает, что собаку разыскивает куча народу.

– Должно быть, он знает и об Аутсайдере, – заметил Клифф. – Собака наверняка нашла способ о нем рассказать.

– Да. И тем не менее, обладая подобной информацией, он решил ее не обнародовать. Он мог продать эту историю тому, кто больше заплатит. Но он не стал этого делать. А если бы он был непримиримым борцом за справедливость, то мог бы созвать пресс-конференцию и взорвать Пентагон за финансирование подобных экспериментов.

– Однако он этого не сделал, – нахмурился Клифф.

– А это может означать только одно. Он всей душой предан ретриверу, а поэтому грудью ляжет, чтобы пса не поймали и он мог оставить его у себя.

Клифф согласно кивнул:

– Выходит, все, что мы о нем узнали, – чистая правда. Я хочу сказать, этот бедолага потерял в молодости всю свою чертову семью. Потерял жену меньше чем через год супружеской жизни. Потерял всех дружков из группы «Дельта». В результате стал отшельником, перестал общаться с друзьями. Должно быть, ему было дьявольски одиноко. А потом он встречает собаку…

– Именно так, – согласился Лем. – Для человека, прошедшего подготовку в группе «Дельта», залечь на дно не составит труда. И если мы все-таки его найдем, он будет драться за собаку. Он это умеет. Господи Иисусе, он действительно умеет драться!

– У нас еще нет подтверждения о его службе в группе «Дельта», – с надеждой в голосе произнес Клифф.

– У меня есть. – Лем описал фотографию, которую нашел в разоренной спальне.

– Мы по уши в дерьме, – вздохнул Клифф.

– Да уж, в полном дерьме, – согласился Лем.

В Сан-Франциско они приехали в четверг, в шесть утра, и уже к половине седьмого нашли подходящий мотель: расползшееся во все стороны низкое строение, выглядевшее чистеньким и вполне современным. С животными туда не пускали, но незаметно провести в номер Эйнштейна не составило большого труда.

Трэвис зарегистрировался по своему удостоверению личности, несмотря на существующую вероятность того, что полиция уже выписала ордер на его арест. У Трэвиса не оставалось другого выбора, поскольку у Норы не было ни кредиток, ни водительских прав. В наши дни администраторы за стойкой портье с удовольствием принимают наличные, но только при предъявлении удостоверения личности, так как вся информация о постояльцах сразу заносится в компьютер.

И тем не менее Трэвис пошел на хитрость: он неверно назвал марку и номер автомобиля, припаркованного подальше от входа в мотель, чтобы скрыть эту информацию от портье.

Они заплатили только за один номер, взяв Эйнштейна с собой, поскольку на сей раз не собирались заниматься любовью и в уединении не нуждались. Трэвису, вконец измученному перипетиями вчерашней ночи, едва хватило сил поцеловать Нору, после чего он сразу провалился в сон. Ему снились желтоглазые твари с деформированными головами и крокодильими челюстями, набитыми акульими зубами.

Проснулся он спустя пять часов, в четверг днем, в десять минут первого.

Нора, вставшая с постели раньше Трэвиса, уже успела принять душ. Мокрые пряди волос соблазнительно прилипли к шее. Ей пришлось надеть то, в чем она была вчера, так как ничего другого у нее с собой не было.

– Вода горячая, и напор хороший, – сообщила она Трэвису.

– У меня тоже. – Трэвис поцеловал Нору.

– Тогда советую тебе чуть остыть, – отстранилась Нора. – Кое у кого маленькие ушки на макушке.

– Ты об Эйнштейне? У него очень большие уши.

Эйнштейна Трэвис нашел в ванной комнате. Ретривер стоял на столешнице и пил из раковины холодную воду, специально налитую для него Норой.

– Послушай, мохнатая морда, – сказал ему Трэвис, – большинство собак вполне устроила бы вода из унитаза.

Эйнштейн презрительно чихнул и, спрыгнув со столешницы, прошлепал из ванной.

У Трэвиса не было с собой бритвенных принадлежностей, но он прикинул, что однодневная щетина создаст правильный имидж, необходимый для дела, которое предстояло провернуть в Тендерлойне, историческом районе Сан-Франциско.

Покинув мотель, они перекусили в ближайшем «Макдоналдсе». Затем отправились в местное отделение банка Санта-Барбары, где у Трэвиса был текущий счет. Воспользовавшись своей компьютерной банковской картой, картой «Мастеркард», а также двумя картами «Виза», Трэвис получил тысячу четыреста долларов. Затем они отправились в офис «Американ экспресс», где Трэвис получил по одному из своих чеков и «Золотой карте» максимально разрешенные пятьсот долларов наличкой и четыре тысячи пятьсот долларов дорожными чеками. Таким образом, с учетом уже имевшихся у них двух тысяч ста долларов наличкой и дорожных чеков, оставшихся после медового месяца, их ликвидные активы составляли восемь тысяч пятьсот долларов.

Оставшееся до вечера время они посвятили шопингу: приобрели полный комплект дорожных сумок и достаточно одежды, чтобы их заполнить, оплатив покупки кредитными картами, а также туалетные принадлежности и электробритву для Трэвиса.

Трэвис также купил скребл, на что Нора скептически заметила:

– Неужели у тебя есть настроение играть в настольные игры?

– Нет, – загадочно ответил Трэвис, наслаждаясь ее растерянностью. – Я тебе потом объясню.

За полчаса до заката, забив покупками вместительный багажник «мерседеса», Трэвис поехал в самое чрево Тендерлойна, в район города сразу за О’Фаррелл-стрит, между Маркет-стрит и Ван-Несс-авеню. Это был район сомнительных баров с танцовщицами топлес, косячками навынос, абсолютно голыми девицами, массажными салонами, где мужчины платили поминутно за возможность посидеть возле обнаженных молодых женщин и поговорить с ними о сексе, а зачастую и не только поговорить.

Подобный разгул порока стал настоящим откровением для Норы, уже считавшей себя опытной и искушенной женщиной. Она явно была не готова увидеть такую выгребную яму, как Тендерлойн. Нора с раскрытым ртом смотрела на вульгарные неоновые вывески, рекламирующие пип-шоу, женскую борьбу в грязи, шоу трансвеститов, сауны для геев и массажные салоны. Призывы на рекламных щитах некоторых самых грязных баров ставили Нору в тупик, и ей даже пришлось спрашивать у Трэвиса разъяснения: