Виктор Лаваль - Подменыш [litres]

– В твоем подвале находились ты, я и Дана. Он ничего не мог знать наверняка, пока я не добрался до Бронкса.

Аполлон и Патрис зашли в тупик, они молчали тридцать секунд, которые будто превратились в три года.

Затем Патрис выпрямился, точно в него вонзили нож, закрыл планшет и застегнул футляр.

– А что, если и он там был? – тихо спросил Патрис.

– Каким образом?

– Титан, – прошептал Патрис. – Если он взломал Титана, то мог включить камеру и микрофон и удаленно все контролировать. – Он положил планшет на землю, не сводя с него напряженного взгляда.

– Но как он мог это сделать? – спросил Аполлон. – Как сумел найти твой компьютер среди множества других в мире?

Патрис указал на карман Аполлона.

– Он прислал тебе видео с Эммой. Ты отправил его мне. Я посмотрел на своем компьютере. Так что ему было совсем нетрудно перескочить с твоего телефона на мой компьютер. Мне нужно предупредить Дану, – сказал он, вынимая из кармана телефон.

Однако он не стал набирать номер, выключил телефон и вытащил из него сим-карту. И тут же разрубил ее топором.

– Мой телефон и компьютер синхронизированы, – продолжал Патрис. – Так что урод точно знает, где мы сейчас находимся.

– Он не УНБ [38] Управление национальной безопасности. , – сказал Аполлон.

– Он смог меня обмануть, – сказал Патрис, указал на кирку и соскользнул в яму. – Я хочу вернуться к жене. Давай поторопимся.

Аполлон вылез из ямы, но у него едва хватило на это сил, и вытащил кирку за собой. Патрис взял лопату. В открытую могилу попадало так мало света, что дно оставалось в темноте. С тем же успехом они могли копать в преисподней.

К четырем тридцати Патрис лежал возле открытой могилы, и у него был такой измученный вид, что создавалось впечатление, будто он заснул. Им осталось несколько дюймов. И хотя Патрис предложил Аполлону поменяться, тот ему не ответил. Все тело у него безумно болело, и он жутко замерз. Руки и плечи, поясница и колени отчаянно ныли, и он понимал, что заплатит за все позднее, но настолько устал, что стал неуязвимым. Теперь он копал только благодаря воле.

А потом, к колоссальному удивлению Аполлона, у него за спиной взошло солнце, слишком быстро и не в том месте. На западе вспыхнул такой мощный свет, что Аполлон выронил лопату и прикрыл глаза рукой.

– Я подумал, что тебе нужно помочь со светом, – сказал Патрис.

Свет исходил от планшета, экран сиял, точно расплавленное золото, так ярко, что Аполлон даже не мог разглядеть державшего его в руках Патриса, голос которого казался лишенным тела и божественным.

– Я принес тебе Дневной свет, – сказал Патрис.

Аполлон посмотрел вниз, в могилу, и теперь смог увидеть все. Лопата упала под углом; его ботинки и брюки были перепачканы землей и казались мокрыми. Чуть ниже он разглядел какие-то очертания. Гроб? Неужели они наконец до него добрались? Он уже начал опасаться, что раскопкам не будет конца. Аполлон опустился на одно колено и похлопал ладонью по земле.

Потом планшет Патриса прогудел три раза, и свет погас.

– Потребляет слишком много энергии, – сказал Патрис. – Даже полный заряд дает только четыре минуты работы. Но это относится к планшетам и телефонам.

– Мне хватило, – сказал Аполлон и постучал концом лопаты по земле.

Они почти закончили.

Лопата вгрызлась в землю, и по кладбищу разнесся звук глухого удара. Аполлон снова опустил лопату и опять услышал глухой удар.

Аполлон наклонился и сметал землю в сторону до тех пор, пока не появилась плоская серая поверхность.

У него за спиной приподнялся Патрис. Аполлон встал на колени и принялся отчаянно разгребать землю руками. И тут из ямы послышался жуткий сдавленный звук, смятенное рыдание. Аполлон поднял руку и стукнул по захороненному предмету.

– Это не гроб, – сказал он.

Он казался сломленным, почти полностью раздавленным.

– Расскажи, что ты видишь, – попросил Патрис.

– Бетон! – Аполлон приподнялся на коленях и очистил еще часть темной поверхности.

Плоская бетонная плита, как секция тротуара.

– Бетонный контейнер, – сказал Патрис. – Они бывают двух типов, сплошной бетон и секционные панели. Панели дешевле, и их легче разбить. Как ты думаешь, какой из них оплатила твоя мать?

Когда придут работники кладбища? Этот вопрос теперь становился исключительно важным. Как скоро взойдет солнце, кто-то из соседнего дома отодвинет занавески спальни на втором этаже, выглянет наружу – и увидит двух черных мужчин в открытой могиле?

Аполлон оперся на лопату и встал. Сколько времени уйдет на то, чтобы пробить дыру в бетоне? И какой шум они поднимут?

– Брось мне эту штуку, – попросил Аполлон Патриса. – Ту, которой я работал.

Большой силуэт пришел в движение, и через мгновение кирка оказалась в могиле. Она упала вниз острым концом, похожим на ледоруб. Послышался громкий хлопок, и кирка воткнулась в бетон, как кнопка в доску объявлений. Аполлон попытался ее вытащить, но она застряла. Он присел на корточки, отклонился назад и вырвал инструмент, тут же послышался треск ломающихся ледовых кубиков, которые колют на подносе.

Аполлон топнул по бетонной поверхности ногой и почувствовал, как она дрогнула, с силой опустил кирку, и вновь послышался уже знакомый треск.

Еще четыре удара киркой, и бетонная панель превратилась в пыль. Под ней они увидели детский гроб. Белый. Отделка из металла – ручки в форме скоб, штампованные уголки – все из состаренного никеля.

Аполлон присел на корточки и провел руками вдоль сторон гроба, пытаясь найти щель между крышкой и основанием. У него ничего не получилось. Тогда он засунул внутрь острый конец кирки и сильно нажал на ручку. Запирающий клапан застонал, и раздался влажный хлопок, словно из челюсти вырвали зуб.

Аполлон потянул вверх маленькую крышку. На середине ее заклинило, он бросил кирку и взялся за крышку двумя руками, чтобы открыть ее до конца. Ему пришлось наклониться и принять позу молящегося. Первый рассветный луч коснулся верхней части могилы, но в яме все еще было темно. И наконец, впервые за последние четыре месяца, Аполлон увидел своего ребенка.

Гробовщик сделал все, что было в его силах, но лицо Брайана Кагвы сохранило следы ожогов. На макушке просвечивал череп, серый, точно горе. Крошечное тело было завернуто в голубое одеяло. Когда Аполлон открывал гроб, внутрь, на подушку, одеяло и тело просыпалась земля и камни. Аполлон смотрел на своего сына, прежде запечатанного в полной чистоте, а теперь покрытого грязью.

– Посмотри, что я сделал с моим мальчиком, – прошептал Аполлон.

Он ошибся, когда подумал, что Кэл и Эмма не безумны. Они убедили его отказаться от здравого смысла. Может быть, он и сам не хотел ему следовать. Лучше верить в чудовищ, чем в то, что твой ребенок мертв. Аполлон закрыл крышку гроба, но тут же снова ее открыл. Он не мог перенести мысли, что его сын останется лежать с грязью на лице и камнями в волосах. Меньшее, что он мог сделать, – самое меньшее – вытереть ему лицо.