Виктор Лаваль - Подменыш [litres]

И тело снова пошевелилось. Рот. Глотка. Она открылась и закрылась, открылась и закрылась, неуклюже, как челюсти куклы. Потом он услышал сдавленный звук, точно кто-то сжал и отпустил пустой стаканчик из пенопласта, петли сухой челюсти заскрипели. Аполлон опасался, что появятся новые насекомые, но этого не произошло, и он продолжал держать тело. Рот растягивался и смыкался. И было нетрудно понять, что он делал. Существо пыталось есть.

Капли крови дрожали на нечеловеческих губах, крови с порезанного пальца Аполлона.

Больше ничто в теле не указывало на жизнь. Только рот ожил. Не по-настоящему, но и думать, что существо было мертвым, Аполлон не мог. Автомат. Работающий на крови и вере.

И он сосал кровь из его пальца, скрипучие звуки указывали на ритм, сжатие и освобождение, сжатие и освобождение. Аполлон вытащил палец изо рта существа, и в тот же миг челюсти перестали работать. Тело снова стало неподвижным.

– Что-то тебя создало, а потом бросило, – прошептал он.

И услышал голос Патриса, стоявшего над могилой.

– Уже очень много времени, Аполлон. Нам нужно уходить.

Аполлон присел на корточки, отыскал голубое одеяло и снова завернул в него тело. Он сильно повредил гроб, но постарался сделать все как следует и вернул тело в место его упокоения. Как только оно оказалось в остатках разбитого гроба и тени могилы, чары вернулись. Оно снова стало похоже на ребенка. Его сына. В темноте жуткое существо вновь стало Брайаном Кагвой.

Аполлон проверил красную нитку, которую разрезали шипы, но узел продолжал ее держать.

– Ты заслужил лучшего, – сказал Аполлон. – Я сожалею, если ты чувствовал боль.

Аполлон закрыл крышку гроба, насколько это вообще было возможно, и выбросил кирку и лопату из могилы. Патрис протянул ему руку, Аполлон ее взял и выбрался наверх. Потом он достал из кармана карточку «Зипкар» и отдал ее Патрису, попросив сходить за микроавтобусом и обещав вскоре к нему присоединиться.

Аполлон взял лопату и принялся забрасывать могилу землей. Он не мог полностью ее засыпать – на это не осталось времени, и у него попросту не было сил, – но он не хотел оставлять могилу с телом открытой.

Затем он взял кирку, подошел к медной табличке надгробного камня и с размаху опустил тесло, которое глубоко погрузилось в почву. Используя рукоять как рычаг, он заставил надгробие слегка наклониться. Затем переместился на шесть дюймов и все повторил сначала. На этот раз нижняя часть камня показалась из земли.

Надгробие крепилось к гранитной плите, обычная практика. Чтобы его убрать, Аполлону следовало избавиться и от плиты. Это была детская могила и маленькая плита. Через три минуты Аполлон сумел ее вытащить. Звук рвущихся корней и осыпающейся земли сопровождался его кряхтением. Аполлон просто бросил кирку, он так устал, что мог лишь стоять и дышать. Однако он наклонился и поднял надгробие и гранитную плиту. Все вместе весило фунтов тридцать. Его тело не знало, как он сможет это нести, но времени на сомнения не осталось. Здесь похоронен не Брайан Кагва, так почему отец должен оставить здесь надгробие?

Аполлон направился в сторону ограды. Он взял надгробие под мышку, в другой руке держал кирку, которую тащил за собой. Двигатель «Одиссея» уже работал за оградой, Патрис сидел за рулем. Когда появился Аполлон, Патрис вздрогнул, словно увидел саму смерть в свете дня. Аполлон открыл боковую дверцу машины и бросил на пол надгробие, словно мешок с удобрениями. Потом швырнул рядом кирку и сразу сел на место пассажира. Патрис оглянулся назад и посмотрел на надгробие и кирку.

– Мы не сможем объяснить, почему это у нас в машине, – сказал Патрис. – Ты ведь понимаешь, верно?

– В таком случае не останавливайся, – ответил Аполлон.

Патрис выехал на дорогу.

Порт Вашингтон сменил парк Манси, потом Манхассет и Грейт-Нек, так они продолжали путешествие из Лонг-Айленда обратно в Нью-Йорк. Аполлон ощущал такое спокойствие, что его можно было назвать уверенностью. Ему открылась магия мира. Все обманы исчезли. Верить только в практическое, рациональное и реалистичное стало проявлением тех же чар. Но он больше не мог наслаждаться иллюзией порядка. Чудовища нереальны до тех пор, пока ты не встретил одно из них.

Аполлон встретил чудовище. Он, Эмма и Брайан – они все его встретили. Аполлон больше не думал о теле, лежавшем в могиле. И даже о том, что его породило. Он имел в виду человека, который прикинулся его другом, о бывшем Уильяме Уилере. В действительности этот человек был его врагом, и Аполлон знал его истинное имя.

У входной двери стоял Брайан Уэст.

Аполлон протянул руку и открыл все три замка.

Но это был еще не Брайан Уэст.

Мужчина опустился на колени и стащил с лица синюю кожу.

Брайан Уэст назвал имя Лилиан Кагва.

Гаргамель и Азраэль хотели уничтожить Смурфиков.

В ванной комнате лилась горячая вода, и квартира наполнялась паром.

Гаргамель и Азраэль прятались в лесу.

Смурфики ничего не подозревали.

Брайан Уэст поднял на руки сына.

Брайан Уэст понес Аполлона в ванную комнату.

– Ты пойдешь со мной, – сказал Брайан Уэст.

И снял с Аполлона одежду.

Аполлон проспал два дня и две ночи, однако назвать это сном было бы преувеличением. Скорее речь шла о маленькой коме. Он резко просыпался, но не мог полностью прийти в сознание, переворачивался и снова проваливался в забытье. Он чувствовал себя отвратительно, как будто принимал сильнодействующие препараты. Впрочем, последние два дня он находился под воздействием исключительно мощного наркотика – получил передозировку невероятного.

Патрис отвез его домой, помог подняться наверх, где Аполлон сразу рухнул на кровать. Сейчас он ничего этого не помнил. Он сидел в задней части микроавтобуса, обнимая надгробие с именем сына, а проснулся в своей постели. За окном сияло утро, и Аполлон был уверен, что проспал минут десять. Когда он попытался встать, тело отозвалось жуткой болью, и он подумал, что все его синяки стали пурпурными. Шатаясь, он добрался до кухни, стоял перед раковиной и смотрел в зеркала шкафчиков, но видел там только свое смутное отражение.

Они с Эммой привезли эти шкафчики из ИКЕА на поезде. По две коробки за каждую поездку – больше он унести не мог. Стенные шкафы белого цвета. Каждый стоил 115 долларов до вычета налогов. Какие странные вещи приходят в голову… Настоящее безумие: если подумать, о чем они когда-то спорили, словно выбор имел огромное значение?

Аполлона мучила жажда, и он нуждался в пище. Он выпил стакан воды из-под крана, потом еще три подряд. Повернувшись, обнаружил надгробие на кухонном столе, лежавшее там, как подстилка-салфетка. Кирка осталась стоять в углу у входной двери. А как насчет книги? Аполлон так сильно напрягся, что едва не повредил спину. Он оглядел кухню и гостиную, подошел к входной двери и распахнул ее. Потом вернулся в спальню. Книги не было.