Кати Беяз - Мемуары Ведьмы. Книга вторая

— Хм, не густо… А, о чем заметки?

— Эти заметки о том, что вампиры делятся на касты. У каждой касты есть предводитель — это самый старый и опытный вампир, обладающий большими знаниями и даже магической силой. Он питается энергией своей касты и кровью, которую ему приносят. Сам он никогда не охотится. Может показаться по моему рассказу, что это затворник, которого невозможно увидеть в мире живых, однако это совсем не так. Очень даже часто случается, написано в другой книге, что главный вампир касты является богатым и даже известным человеком в мире живых. И одним и самых строгих нарушений является разглашение его имени среди людей. Вот и все, что мы знаем!

— Да уж, если сказать, что у нас на них что-то есть, то уж лучше не сказать ничего! — воображая бабушкиного начальника, произнесла я.

Она усмехнулась и снова посмотрела в свой листок.

— Но как же каста убивает вампира, он ведь и так мертв? — снова послышался мой вопрос.

— Есть информация, что специальной саблей главарь банды обезглавливает нарушителя, затем голова хранится в отдельности от тела.

— А как каста узнает, что вампир назвал смертному имя главного вампира? — спросила я.

— Имя главаря касты произносится только в момент создания нового вампира. Он призывается к уже мертвому телу по имени для завершения ритуала, так как никому из касты больше не дано такой силы, как оживить мертвого.

— А как он призывается?

— Как, как… По телефону! — немного раздраженным голосом ответила она.

Я молча уставилась на бабушку и почти поверила в это, как она брызнула слюной и, не сдержав эмоций, расхохоталась.

— Силой мысли, конечно! Многовековой вампир чувствует всех своих детей, так сказать. Он всегда знает, когда произносится над покойником его имя, и является для завершения ритуала.

— Понятно, — сухо ответила я.

На самом деле мне было ничего не понятно. С самого утра меня разубедили в существовании порчи и предложили поверить в реальность вампира. Затем последовали якобы доказательства его существования в виде страшных глаз, налившихся кровью, что, по сути, вполне могло быть каким-то редким заболеванием. А, напоследок, вместо нормального предположения о поддержании связи между вампирами по средствам телефона, мне было заявлено о телепатии. Всё желание писать про них напрочь отпало, так как, я просто-напросто, не верила сейчас ни единому бабушкиному слову. Всерьез поразмыслив над всеми аргументами дела, я пришла к выводу, что ей просто наскучило заниматься тривиальным снятием порчи, и она решила развлечь себя, а заодно и меня, охотой на вампира.

Бабушка целый день делала мазь от радикулита, поэтапно средняя пахучие ингредиенты и подолгу разминая зеленоватую массу. Она время от времени подходила к столу и проводила тонкие линии сине-фиолетовой ручкой от одного столбика к другому, порой приписывая к ним новые слова. Я не вдавалась в её логарифмические уравнения по уничтожению вампиров на земле, решив заняться реальным поиском проблемы. Мне совсем не хотелось сегодня писать, и я решила зарисовать глаза предполагаемого вампира такими, какими их запомнила. А позже пойти в библиотеку и покопаться в литературе о заболеваниях глаз, или показать рисунок маминой знакомой — педиатру. Разложив на круглом столе свои цветные карандаши и альбом для рисования, я принялась делать зарисовки.

У меня выходило совсем неплохо, овал лица и подбородок, тонкие губы и короткие взъерошенные волосы, казались теперь поразительно похожими. Правда я всё никак не могла перейти к его глазам, боясь даже начать вспоминать их. В очередной раз, наблюдая, как бабушка подбежала к своему исчерканному листку, а уже через минуту закрутила головой и, повторяя «нет… нет», снова уселась на кухне, я решилась на собственные поиски. Обойдя стол, и сев со стороны колдовской книги, я собрала по буквам, как будет выглядеть слово «курица» на языке колдунов и принялась просматривать тексты в поиске именно его. Возможно, бабушка специально имитировала эфемерную погоню за несуществующим вампиром, чтоб подтолкнуть меня к самообучению? Как знать? Являясь человеком крайне незаурядным, непредсказуемым и хитрым, она вполне была способна на подобный фокус. Что ж, сев за работу, я могла не только порадовать её в этом случае, но и принести реальный вклад в спасение чьего-то здоровья и благополучия.

Перелистав три сотни страниц — ровно половину книги, я так и не обнаружила упоминания о курице. Никакой курицы там не было, ни с головой, ни без. Быть может, я пропустила его, так как в каких-то моментах всё просто сливалось воедино, но, по крайней мере, моя совесть была очищена до блеска намерением обнаружить решение реальной проблемы, а не мифической.

За окном темнело, и в свете лампы глаза вампира получились ещё более зловещими, чем я их запомнила. Закрыв поскорее свой альбом и усевшись перед телевизором, я постаралась отвлечься от дневных событий и прогнать прочь страшный взгляд, зависший дольше обычного перед моими глазами.

Мы не дождались тетю Люду и уже в довольно позднем часу легли спать.

«Как бабушка так легко и просто могла отвергать существование порчи и так смело говорить о реальности вампиров? Что это значит? Она тренирует меня? Подталкивает к самостоятельности? Или просто развлекает себя средневековыми мифами?» — все эти мысли остановились, лишь только когда раздался тихий шорох под окном всего в нескольких шагах от моей кровати. Затаив дыхание, я услышала чуть различимое чавканье грязи и тихое шуршание у стены дома, прямо по другую сторону от меня. Вдруг от одного понимания, что меня и моего ночного гостя разделяет всего одна стена, в моей груди растеклось мятным холодом. Я, чуть дыша, тихо села на кровати, спустив ноги так, чтоб ни одна дощечка пола не скрипнула. Замерев в темноте, теперь я ловила каждый звук за окном, которых, по сути, было не так уж и много. Вдруг всё стихло, и уши сдавила гробовая тишина. Но уже в следующую секунду от оконного стекла раздался тихий и одновременно пронзительный скрежет ногтей. Моё дыхание сбилось, а сердце принялось стучать сильнее и сильнее. Мне казалось, что весь дом слышит его громыхающий стук, словно бой старинных часов. И почему именно сейчас, когда я отчаянно старалась затаиться, не выдав своего присутствия, оно во всю выстукивало, словно радар, указывающий моё точное местоположение.

В следующее мгновение я услышала тихий протяжный голос: «впусти-и-и меня… впусти-и-и-и меня». Кровь моя буквально застыла в жилах, и, машинально слетев с кровати, я очутилась на середине комнаты. Мой взгляд был прикован к окну, задернутому прозрачными занавесками. Не понимая как, но уже через секунду мои руки сами открыли рисовальный альбом, а глаза, словно под гипнозом, посмотрели в него. Передо мной предстало лицо с невыразимо зловещим взглядом, которое смотрело на меня совершенно живыми зрачками с расползающимися кровяными реками по мертвецки серой радужке. Он сверлил меня насквозь, и в этот момент я более не имела сомнений, что этот человек — вампир!