Кати Беяз - Мемуары Ведьмы. Книга вторая

— Бабушка, когда с вампиром будет покончено, ты напишешь все, что мы смогли узнать о них в свою книгу? — чтоб отвлечься от непреодолимого желания мысленно связаться с вампиром, обратилась я к бабуле.

— Да, я запишу все, что сможет помочь, если мы останемся в живых, разумеется.

После этой фразы у меня пропала всякая охота заглядывать в свой альбом, более того, я попросила разрешения сжечь его в печке. Бабушка звучно рассмеялась:

— Если ты боишься этих глаз, просто не открывай свой альбом!

— Но иногда, мои руки, словно не слушаются меня. Они, подобно моим врагам, делают мне самой наперекор.

— Ты уверена, что все дело в руках?

— А в чем же еще? Я же не хочу смотреть рисунок с вампиром, но мои руки который раз уже сами пытались открыть рисовальный альбом, — призналась я.

— Это не руки тобой руководят, — тихо сказала она.

— Это вампир, да? — еще тише отозвалась я так, словно мой альбом для рисования обзавелся ушами, — он меня заставляет?

— Это твоё неверие тебя заставляет! Ты до конца не веришь в реальность происходящего, оттого пытаешься как-то воздействовать на реальность, чтоб еще раз все проверить.

Она снова раскрыла все мои карты, и даже те, о существовании которых я сама не особо догадывалась. Да, так и есть, я не верила ни ее словам, ни своим глазам, и даже события недавней ужасной ночи стали стираться из моей памяти, словно их не было вовсе. Мне снова хотелось проверить достоверность бабушкиных теорий о вампире, и руки чесались натворить беды и посмотреть, что же от этого будет! Она была права, надо признать, это было далеко не в первый раз, однако на этот раз цена моего неверия была, как никогда, велика.

В половине шестого мы отправились в наш районный центр на автобусе. Он был всего в десяти километрах от деревни, что занимало по времени не больше получаса неспешной езды по кочкам. От остановки мы прошли по широкой аллее, поросшей невероятно высокими Тополями. Здесь поднимался ветер. Он гнул к нам этих великанов, пытаясь преградить нам путь. Их голые ветки, цепляясь друг за друга, словно знали намного больше и тщетно старались вернуть нас домой. Они безмолвно давали понять, что для живых сейчас будет куда лучше оставить все дела с мертвыми и бежать без оглядки.

Когда тётя Люда увидела нас, на её лице навернулись слезы. Бабушка помогла ей встать и выйти из палаты. Та наотрез отказалась говорить при посторонних и, устроившись в конце темного больничного коридора, она окончательно расплакалась. Вид из окна выходил уже на знакомую мне аллею, и я залезла на широкий подоконник, наблюдая за разбушевавшимися Тополями. Хрупкую женщину все еще трясло, и она никак не могла упокоиться. Мне было неудобно смотреть на тетю Люду в таком состоянии. С одной стороны я чувствовала невероятную жалость к ней, с другой — я совсем не понимала, как ей помочь. Отвернувшись в окно, я просто ждала, когда она снова сможет говорить, и смотрела, как небольшой парк медленно утопает в сумерках.

— Господи, что со мной было, Валентина, — наконец заговорила она, — если я кому такое расскажу, меня навсегда запрут в лечебнице для душевнобольных.

— Ладно тебе, — бабушка тепло улыбнулась и погладила худую руку, — расскажи всё, мне будет легче решить, что делать дальше.

— Да что делать дальше? — хлипнула она носом, и вытерла рукой слезы, — мужик мой, он же не человек вовсе!

Я резко повернула голову и уже без малейшего стеснения уставилась на тетю Люду, продолжая внимательно слушать.

— Вечером я выпила твой чай. Муж мой плохо выглядел, отказался от еды и, сославшись на головную боль, изъявил желание прогуляться. Я была уже в кровати, когда услышала, что он вернулся. От твоего чая тело так сильно расслабилось, что я даже решила притвориться спящей, чтоб не вставать лишний раз с постели. Мои руки и ноги утонули в мягком матрасе, голова лениво скатилась в бок, и лишь глаза и уши всё видели и слышали. Я знаю точно, Валечка, что не спала. Он зашел в комнату и, увидев, что я сплю, снова вышел из дома. Через пару минут закудахтала курица, раздался хруст костей, в то же мгновение все смолкло, а спустя минуту что-то небольшое плюхнулась в грязь около дома. Затем раздались шаги прямо под окном у моей кровати, а потом последовал скрежет острых ногтей по стеклу. Вдруг я услышала звук, такой протяжный, будто вовсе не человеческий «Л-ю-у-у-у-д-а-а-а». Можно было подумать, что мой муж сошел сума, таким маниакальным, лишенным всякого здравого смысла, показался мне его голос. Он тянул звук за звуком моё имя так, словно разматывал нить, из которого оно было связано. В мох жилах застыла кровь, и я с ужасом стала ждать, что же произойдет дальше.

Уже через несколько минут входная дверь отворилась и тихо закрылась. Он крался ко мне! Не шел, как человек, а крался, как чудовище… Понимаешь? Моё тело оказалось совершенно ватным, и я более не представляла смогу ли физически противостоять обезумевшему мужчине. И что же будет, узнай он, что я не сплю? Решив и далее притворяться спящей, я попыталась приглушить волнение и просто наблюдать. Лишь только я немного успокоила свою фантазию, как раздался звук скрежета по приоткрытой в спальню двери. Я посмотрела в темноту дверного проема и увидела лишь красные огоньки его глаз. Он сделал пару шагов, и лицо его озарилось светом полной Луны. Оно было мертвым, абсолютно бледным с темными трупными пятнами. Вокруг рта отпечаталась темная густая кровь, а ногти рук выглядели неестественно длинными и заостренными. Он сел у моих ног так быстро, что я чуть успела снова закрыть глаза. Этот монстр дотронулся до моей ноги, и тело совсем окаменело. Я чувствовала, как он сверлит мня своим взглядом, но теперь я уже совершенно точно не могла шевелиться, даже если б сильно захотела этого. Мои веки налились свинцом, и глаза теперь не открывались вовсе. Почувствовав, как что-то острое прокололо мне кожу на щиколотке, я поняла, что он припал к ране и сосет мою кровь. Потом он добрался до запястья и, проделав то же самое с моими руками, высосал немало крови из моих жил.

Лишь спустя время я смогла пошевелиться. Это существо снова охотилось на улице. Я постаралась встать, но голова сильно кружилась. При первой же попытке идти, резкая боль в сердце сковала грудь и руки. Собрав последние силы, я добралась до телефона. Набрав номер скорой помощи, я лишь сказала про сильную боль в сердце и свой адрес. Очень скоро раздался стук, и видимо дверь оказалась незапертой, так как доктора сами зашли за мной и погрузили в машину. Так я оказалась здесь, но, как возвращаться теперь домой, Валь, я не знаю.

— Муж твой вернулся вампиром, он не живой. Душа его мучается в этом теле и ждёт освобождения. Понимаешь?