Кати Беяз - Мемуары Ведьмы. Книга вторая

— Правильно понимаешь, — на этих словах бабушка забрала чашку недопитого успокоительного чая и поставила взамен другую. Этот чай был ярко-зелёного цвета и пах какой-то сыростью и чем-то заплесневелым. Запах явно отталкивал, да и само питье казалось не пригодным к употреблению внутрь, но Людмиле было приказано это выпить. Пока она сражалась с небольшой кружкой зелья, бабушка смело наполнила им увесистый термос и скомандовала пить по кружке каждые два часа, пока тот не опустеет.

Тетя Люда отчаянно пыталась запомнить все то, что бабушка сосредоточенно ей объясняла, но кажется от усталости или от того, что информация была слишком новой, она постоянно путала последовательность действий, сбивалась со счета и забывала слова заклинаний. Так они работали не менее трёх часов, а то и больше и, наконец, она была готова. Я смотрела на нее и не верила, что к завтрашнему утру история с вампирами закончится благодаря этой слабой шокированной женщине, только что перенесшей микроинфаркт и сбежавшей из больницы. Она обхватила своими тонкими руками термос и, снова повторив главные моменты, нерешительно вышла из дома. Не знаю почему, но я тоже хорошо всё запомнила, как будто сама собиралась идти на бой с вампиром. Разумеется, я понимала, что если Людмила провалит самый главный бой с ним, то подобные знания мне уже вряд ли пригодятся. Если так, то мы все обречены, и ничего уже не сможет изменить ход истории. Но отчего-то я закрепила в себе данную информация, словно веря, что мысленно смогу ей помочь сегодня.

Утром она должна была прийти к нам, и сутки тянулись дольше обычного. Я весь день сидела у окна и смотрела на лес, утопающий в мелкой измороси. Из-за повышенной влажности совсем пропал снег, он растворился в мокрой грязи, обнажая юные побеги трав и ранних цветов. Было понятно, что мы в этом году совершенно опоздали с Крокусом, на что бабушка отпустила полную черного юмора шутку:

— Мне будет некого этой мазью лечить, если вампиры сожрут всю деревню этой ночью.

От этих слов мне стало нехорошо физически. В бабушкиной паузе явно оставалось место для моего задорного смеха, но я не смогла выдавить из себя даже скупой улыбки. Сглотнув слюну, я лишь со всей серьезностью спросила:

— Как ты можешь доверять ей судьбу всей деревни? Она всего лишь швея на заводе.

Бабушка резко взглянула на меня, прикусив губу и нахмурив брови. Она не ожидала от меня сортировки людей по их профессиям, я, впрочем, тоже от себя не ожидала. Скорее это было отчаяние быть стертой с лица земли. Я могла довериться сильному бесстрашному человеку с профессией пожарника или милиционера, но не этой хрупкой запуганной особе с такой скромной профессией, как швея.

— Ты думаешь директор завода бы справился?

— Швея — отличная профессия для охотницы на вампиров! Это тебе не витающий в облаках художник, который не сможет запомнить и половины, не перепутав. Или всезнающий профессор, который будет действовать согласно своим знаниям и убеждениям, не доверяя странной деревенской ведунье… Или скептически настроенная школьница — любительница посомневаться не только в других, но и в самой себе!

— Ну, и к чему эти подколки, я ж не только за себя боюсь, — возмутилась я.

— Людмила встает каждый день в час, когда еще самый ранний петух не проснулся, я уже не говорю про собирательниц Шафрана, — покосившись на меня, она продолжила. — Она бежит на свой автобус и никогда не пропускает его. На работе у нее есть график, который она усердно выполняет день за днем, работая на разных операциях. При запуске новых моделей, она всегда чрезвычайно быстро изучает что-то новое, меняя принцип своей работы. Не знаю с чего ты взяла, что швеи безответственные, трудно обучаемые и лишенные всякой дисциплины, но уверяю тебя это абсолютно не так.

— Но она такой заурядный человек… — протянула я.

— Человек незаурядный ведет себя совершенно непредсказуемо в ситуациях повышенной опасности. И главной причиной тому является его страх за свою такую незаурядную и уникальную шкурку.

Мне стало стыдно, и мои щеки запылали огнем необдуманности и клеветы. Я не знаю, откуда взялись все эти убеждения. Думаю, я просто на просто не видела в Людмиле война или борца, так же как не видела и внутреннего стержня, который непременно был. А возможно мне просто тогда казалось, что запуганные люди его не имеют вовсе. Но самой горькой правдой было то, что я, считая себя абсолютно незаурядной, просто не могла доверить свою судьбу кому-то столь заурядному, как Людмила.

В доме витало безмолвное напряжение, нам не особо хотелось говорить или идти куда-то. Бабушка не спеша готовила еду и делала записи в своей колдовской книге. Я тоже вспомнила про свой блокнот и принялась делать там заметки. Так мы провозились до полуночи. Нас никак не брал сон, и, одевшись в ночные рубашки, мы сидели за круглым столом и перебирали душистые травы, как вдруг услышали звук проезжающей машины. Я привстала в попытке подбежать к окну, но бабушка жестом остановила меня, указав, что мне не стоит смотреть в окно, и лучше посидеть с ней за столом. Прошло около пятнадцати минут, как снова раздался звук проезжающего по грязи автомобиля, но уже в обратную сторону. На этот раз я спокойно сидела, лишь ненадолго замерев и вопрошающе посмотрев бабушке в глаза. Та, не глядя на меня, встала и, заложив руки за спину, принялась тихо ходить из стороны в сторону. Она, словно зверь, прислушивалась и пыталась почувствовать, что же происходит в деревне. Но все вокруг было тихо, и эта тишина успокаивала и настораживала одновременно. Сейчас даже воздух в комнате показался мне плотнее, он сдавил грудь и виски, не давая дышать полной грудью. Так прошло около получаса и бабушка, сев за стол, сделала глубокий вдох и снова взялась за травы. Мы досидели до первого крика петуха и легли спать. Рассвет в полной тишине говорил нам, что все кончено. Вампиры покинули деревню, а Людмила справилась.

— Я чуть дождалась подобающего часа, чтоб прийти к тебе, — услышала я сквозь сон.

На пороге нашего дома стояла тетя Люда, живая и протягивающая бабушке сетку с домашними яйцами.

— Такая тяжесть навалилась на меня вдруг, — усаживаясь за стол, начала она, — когда я посмотрела на свой дом, его задернутые шторы и эту грязь вокруг. Он показался мне гробом в сырой земле, моей могилой сегодня. Я отворила калитку и прошла вперёд, дверь была не заперта. Остановившись в коридоре, я позвала мужа по имени. Он мне не ответил и не вышел встречать. Тогда я тихо прошла в зал и увидела его на диване — он спал, свернувшись в какую-то неестественную для взрослого мужчины, позу. Вокруг были разбросаны вещи, стоял неприятный резкий запах, а на полу виднелись капли чьей-то крови. Моё сердце снова забилось в тревоге и ужасе, но я, взяв себя в руки, прошла на кухню и налила себе твоего чая. Сделав несколько мелких глотков, я обернулась и увидела его, стоявшего в дверном проеме. Он как зверь принюхивался к чему-то, будто мои мысли витали в воздухе, и таким странным образом он мог их разузнать. Я же собрала всю волю в кулак и сделала большой глоток, словно ничего не произошло. Он сверлил меня насквозь своими странными прозрачными глазами, которые сегодня даже в свете дня показались мне мертвыми и лишенными всего человеческого. Чуть погодя он спросил, что я пью. Я ответила, что это для сердца, посоветовали в больнице. Он слегка улыбнулся, выдавая, что былое напряжение между нами постепенно проходит. Тогда я осмелела и сказала, что всё знаю. Знаю, что он вампир. Вдруг его глаза заблестели по-другому: от природы серые, они налились бардовыми красками, и уже через несколько секунд зрачки практически утонули в этом цвете. Мои руки задрожали, но спрятав их за спиной, я продолжала.