Роберт Блох - Рассказы. Том 4. Фатализм [Компиляция, сетевое издание]

Фриц Гультер сидел на своем столе перед стеной, но теперь он не отбрасывал тени.

Не было тени. Не было тени вообще. Тень попыталась войти в тело Фрица Гультера, когда я ушел. Теперь тени не было.

Куда она делась?

Для этого было только одно место. И если она отправилась туда, то — где был Фриц Гультер?

Он прочитал это в моих глазах.

Я понял это по его быстрому жесту.

Рука Гультера окунулась в карман и снова появилась. Когда он поднялся, я встал и прыгнул через комнату.

Я схватил револьвер, отвел его в сторону и всмотрелся в это судорожное лицо, в эти глаза. За очками, за человеческими зрачками была только чернота. Холодная, ухмыляющаяся чернота тени.

Затем он зарычал, начал царапаться, пытаясь вырвать оружие. Его тело было холодным, странно невесомым, но наполнено скользкой силой. Я чувствовал, как слабею под этими ледяными, острыми когтями, но когда я смотрел в эти темные лужи ненависти, которые были его глазами, страх и отчаяние пришли мне на помощь.

Один жест, и я повернул дуло. Прогремел выстрел, и Гультер упал на пол.

Вокруг собралась толпа; они стояли и смотрели вниз. Мы все стояли и смотрели вниз на тело, лежащее на полу.

Тело? Там были туфли Фрица Гультера, его рубашка, галстук, его дорогой в синюю полоску костюм. Остроносые туфли, рубашка, галстук и костюм были смяты и заполнены, чем-то похожим на тело.

Но на полу не было тела. В одежде Фрица Гультера была только тень — глубокая черная тень.

Никто долго не мог произнести ни слова. Затем одна из девушек прошептала:

— Послушайте, — это просто тень.

Я быстро наклонился и поднял одежду. Когда я это сделал, тень, казалось, просочилась сквозь мои пальцы, чтобы сдвинуться в сторону и начать таять.

В одно мгновение она высвободилась из одежды. Появилась вспышка или финальный всплеск черноты, и тень исчезла.

Одежда была пуста, просто смятая куча на полу.

Я встал и посмотрел людям в глаза. Я не мог сказать это вслух, но я был им благодарен, очень благодарен.

— Нет, — сказал я. — Ты ошибаешься. Там нет тени. Нет ничего — абсолютно ничего.

Дом был старый, как и все остальные в этом квартале. Ворота скрипнули, когда я толкнул их. Это был единственный звук, который я услышал. Что касается моих ботинок, то они перестали скрипеть несколько часов назад. Я поднялся по ступенькам крыльца. Потом устал подниматься по ступенькам. Я позвонил в колокольчик. Потом устал звонить в колокольчик. Внутри послышались шаги. Я устал от того, как долго внутри слышались шаги. И все же я собрался с духом.

«Вот оно, — подумал я. — Еще один!»

Особенно я устал считать носы. Вы понимаете, как это бывает.

Весь день на ногах. Звонишь в дверь. Таскаешь тяжелый портфель под мышкой. Снова и снова задаешь одни и те же дурацкие вопросы. И когда заканчиваешь, так никому в конце концов и не продаешь пылесос. Не можешь продать щетку или даже пакет шнурков для обуви.

Все, что можно получить от этого занятия, это четыре цента с носа, если проводить перепись. Никаких шансов на продвижение.

Дядя Сэм не собирается звать вас в свой личный кабинет, вручать сигару и говорить: «Эй! Я слышал, ты отлично справляешься с этой работой по дому. С этого момента ты будешь сидеть за большим столом. Больше никаких переписей».

Нет, все, что вы получите от этой переписи — это новый список носов, которые нужно пересчитать завтра. Четырехцентовые носы. Большие и маленькие, курносые и крючковатые носы, а также красные, белые и синие шнобели — пока у вас не разовьется аллергия на нос. Вскоре вы почувствуете, что, если дверь откроет еще один нос, то вы захлопнете ее и уйдете, ущипнув или ударив по нему. И вот я здесь, жду, когда этот самый нос высунется наружу. Я собрался с духом, и дверь открылась.

Появился острый клюв, настоящий авангард для невзрачного лица и заурядного тела. Нос понюхал воздух и несколько неуверенно завис в безопасной тени от двери.

— Ну?

— Я из правительства США, мадам. Я провожу перепись.

— О, переписчик?

— Да. Могу я войти и задать вам несколько вопросов?

Такие искрометные диалоги происходят весь день. Просто один большой обмен любезностями за другим.

— Входите.

Я прошел по темному коридору, в сумрачную гостиную. Когда я положил объемистый портфель на стол, открыл его и вытащил бланк, вспыхнула лампа.

Женщина наблюдала за мной. Ее твердое лицо домохозяйки ничего не выражало. У таких женщин есть опыт общения с продавцами энциклопедий и сборщиками счетов, причем одним глазом они следят за кухонной плитой. Ну, мне придется задать тридцать пять вопросов. Обычная процедура. Я заполнил графу с полом, записал адрес. Затем:

— Имя?

— Лиза Лорини.

— Замужем или вдова?

— Одинока.

— Возраст?

— Четыреста семь.

— Возраст?

— Четыреста семь.

— О — что?

— Четыреста семь.

Ладно, работая весь день, рано или поздно сталкиваешься с полоумными. Я посмотрел в ее пустое лицо. Ну, придется поторопиться, чтобы покончить с этим.

— Ваша профессия?

— Я ведьма.

— Что?

— Я сказала, что я ведьма.

За четыре цента оно того не стоило. Я сделал вид, что записываю, и перешел к следующему вопросу.

— На кого вы работаете?

— Я работаю на себя. И, конечно же, на моего хозяина.

— Хозяина?

— Сатана. Дьявол.

Оно не стоило того и за десять центов. Лиза Лорини, незамужняя, четыреста семь лет, ведьма, работающая на дьявола.

О нет, это не стоило и пятидесяти центов.

— Благодарю. Вот и все. А теперь я пойду.

Эта женщина не выглядела заинтересованной. Я сложил анкету, сунул ее в портфель, схватил шляпу, развернулся и направился к двери. Дверь исчезла. Ну, ничего другого не скажешь. Дверь просто исчезла. Она была там всего минуту назад, просто обычная дверь в обычной гостиной. С одной стороны стояло кресло, с другой — маленький столик.

Кресло и стол были на месте. Но между ними не было никакой двери. Я двинулся в другом направлении. Может быть, здесь? По-прежнему никакой двери. Ни одной двери в комнате. Ходить весь день под палящим солнцем чревато для здоровья. Размышления о носах — это первый признак. Затем вы начинаете слышать голоса, странно отвечающие на вопросы. После этого вы не можете найти дверь. Ладно. Я повернулся к женщине.

— Мадам, не могли бы вы показать мне выход отсюда? Я должен…

— Отсюда нет выхода.

Смешно. Я не заметил тона ее голоса. Он был ровным, но низким, с резонансом. И никакой усталости. Я почувствовал что-то еще. Это была… ирония?

— Но…

— Я бы хотела, чтобы вы остались здесь со мной на некоторое время. Мне повезло, что вы заскочили.

«Заскочил», приехали! Но она же не ведьма, черт побери!