Диана Билык - Сквозь туманы. Часть 2 [СИ]

Дима остановился. Анна потерла локоть и тоже замедлила ход. Ее захватывало горячим потоком навязчивого желания и бросало в дрожь. Чувства смешивались, и сложно было разобраться, где влечение, а где искренность. На глаза наворачивались слезы. Чтобы не обжигаться снова, она не позволит больше никому завладеть ее сердцем. Лучше выть на луну и сминать подушку в одиночестве, чем вот так рвать душу на части и хотеть умереть от одной мысли о ком-то.

— Прости, Анна, — прошептал Дима и повернулся к ней лицом. Она отступила и уперлась спиной в дерево.

— За что? — вырвался вопрос. Пульс давно перешел в галоп, казалось, она сейчас просто вспыхнет и сгорит дотла.

Дима двигался медленно, почти незаметно. Его рука коснулась щеки Анны. Холод поглощал жар. От этого Савину подбросило в странном трепете, ноги повело в сторону. Дима второй рукой придержал ее за плечо, затем запустил пальцы в волосы и застыл на затылке. Савина вспомнила, как на пляже он своими прикосновениями стирал боль после разрыва с Денисом: сейчас он делал тоже самое. Анна прикрыла глаза, чувствуя, как холодные прикосновения пробежались по лицу.

— За это, — шепнул Дима в приоткрытые губы. Она поймала вдохом его прохладное дыхание, отчего по телу разлетелись тысячи иголок, приносящие одновременно и наслаждение, и страх. Анна распахнула глаза. Он смотрел томно и властно. Словно ожидал ее шаг навстречу, а она не знала, что делать. Жутко тянуло к нему, но где-то в глубине возмущалось другое чувство, к другому человеку. Теперь это место занято, выжжено вечностью, заклеймено общей тайной, выбито на черном турмалине, так жестоко связавшего их и разлучившего. Но и притяжение к Диме было выше ее сил, оно словно выковыривало другие чувства, смывало эмоции, застилало глаза и душу странным мороком, черным туманом. На какой-то момент ей становилось так легко, что чувства к Денису казались далеким воспоминанием. Анна понимала, что сейчас нужно решить и отпустить его. И возможно Дима — самый легкий способ сделать это, тем более, он ей тоже нравился.

Дима, немного отстранившись, глядел в глаза и молчал. Не опускал руки, а невесомо бродил по коже головы, перебирая волосы.

Анна смотрела в его ярко-желтые глаза, и находила в них и зеленые, и красные, и белые блики, изучала черные, как смоль, волосы, спадающие сейчас на лоб и подчеркивающие его светлую кожу. Что он скрывает? Ведь тоже не открывается.

Дима неожиданно притянул ее к себе и обнял. Анна выдохнула ему в грудь, понимая, что сдает позиции и не может сопротивляться. Живот давно стянуло тугой веревкой желания, и чтобы снять напряжение нужно только потушить пожар.

Савина несмело коснулась его плеча, перекатила под пальцами твердые напряженные мышцы и почувствовала, как он вздрогнул. Поцеловал шею, отчего Анна тихо засмеялась от щекотки.

— Что? — Дима отодвинулся, улыбаясь привычно набок.

— Приятно, — шепнула Савина и потянула его к себе. Взяла ладонями его лицо и долго смотрела в глаза. — Кто ты, Дима?

Густые ресницы затрепетали, и он шумно выдохнул через нос.

— Я… — но Анна остановила его. Приложила палец к губам, почувствовала, как легкий поцелуй скользнул по коже.

— Пусть так. Я тоже не могу открыться полностью. Просто меня странным образом к тебе тянет… — она приподнялась на носочках и поцеловала его в тонкие губы.

— О парне забудем? — Дима слегка отодвинулся.

— Будем считать, что его никогда не было, — выдохнула Анна и снова притянула его к себе за ворот рубашки. Ей стало легче, отпустило жжение в груди, дыхание расслоилось на страстное и горячее, боль уступила место любопытству и желанию все залить холодом, чтобы остудить уставшую испещренную болью душу. — Ты только не отпускай меня. Твои прикосновения лечат.

— Я знаю, — тихо прошептал мужчина и погладил ее по спине, прокладывая пальцами тонкие холодные дорожки.

— Ты такой необычный. Легкий, прохладный.

— А ты теплая. Я бы сказал даже горячая. Но мне нравится касаться твоей пылающей кожи.

— Поцелуй меня, — попросила Анна.

Он засмеялся. Словно ждал этого. Сжал ее еще крепче, от этого перехватило дыхание, и, откинув голову, расхохотался звонко и ярко. Затем, успокоившись, блеснул хищными глазами и склонился. Сначала едва прикоснулся, лизнул кончиком языка по уголку губ, затем поцеловал нежно, не спеша. Анна не могла выдержать этой пытки, выгнулась вперед и запустила руки в его тонкие волосы. Выдохнула со свистом и приоткрыла рот. Теплый язык скользнул внутрь, затем круговорот страсти ухватил ее, и Анне показалось, что она падает в бездну наслаждения. Он целовал ее неистово, рвано, кусал и прижимал к себе так сильно, что она едва могла дышать, но ей нравилось это. Голова затуманилась, она не видела ничего вокруг. Дерево впивалось в спину, но она практически не обращала внимания на боль.

Дима вдруг дернулся и отлетел в сторону. Анна увидела, как Денис прицелил кулаком ему в скулу, затем прыгнул, и они вместе перекатились несколько раз по траве.

— Так вот, кто ты! — шипел Разумов.

— Денис, прекрати! Отпусти его! — Анна наконец, очнулась. Бросилась на помощь.

— Не лезь! — крикнул Денис и продолжил колотить лежавшего на спине соперника. Тот был немного щуплее проводника и, прикрывая одной рукой лицо, другим локтем отгораживался от ударов.

Савина прыгнула вперед и стала оттягивать Разумова за плечи, ее пронзило током, пальцы непроизвольно сжались. Денис отмахнулся и задел Анну по щеке. Она отлетела в сторону, угодив лицом в траву.

— Аня, — Денис бросил колотить Диму, тут же подскочил к ней. Рука замерла в сантиметре от ее щеки, в глазах вспыхнуло огорчение. Он сжал кулак и прошептал: — Я не хотел, прости меня.

— Не подходи, — Анна тяжело встала, обогнула его и подошла к Диме. Тот вытирал челюсть от кровоподтеков, на лице застыла гримаса недопонимания и гнева.

— Тот самый парень? — он сплюнул в сторону и встал. Анна поддержала его.

— Не сейчас, Дима. Я потом все объясню. Пойдем, — мужчина покосился на стоявшего неподалеку Разумова и мотнул головой.

— Я, пожалуй, сейчас просто удалюсь, думаю, вам стоит решить этот вопрос. Позже загляну к тебе.

Савина прикусила губу, благодарно улыбнулась и провела его взглядом. Он шел медленно по тропинке, раскачиваясь, и ни разу не оглянулся.

— Ты сволочь, Разумов! — она резко крутанулась и подошла к притихшему проводнику.

— Ты не лучше! — он сложил руки на груди и уперся плечом в иву. Смотрел хмуро, сцепив зубы. На скуле дергалась мышца.

— Что? Я тебе никто, у меня есть право на личную жизнь, и ты не смеешь влезать!

— А как же «провалиться в вечность»?

— Ты дурак или притворяешься? Или будешь делать вид, что не заметил меня в такси, когда совал язык рыжей в рот?