Дмитрий Костюкевич - Дорога вспять. Сборник фантастических рассказов

Алексеевич фиксирует люк крючком и устанавливает защитное кольцо. Я выбираюсь следом.

Снаружи станция ершится солнечными батареями и модулями, вокруг плавают частички краски и экранно-вакуумной теплоизоляции.

Цепляя карабины, пробираемся по трассе. Восходящее солнце заставляет опустить светофильтры. Люк в шлюз остаётся позади. Мы осторожно (с острыми кромками звёздных датчиков следует держать ухо востро) продвигаемся к бытовому модулю. Связь паршивая, я слышу только обрывки слов командира и сыплю вопросами, от чего Алексеевич только раздражается. ЦУП молчит.

Цель уже близко. Я отстаю, используя в основном инерцию скафандра. И снова приходит тень – я включаю освещение на шлеме и едва не врезаюсь в спину командира, в шторку, закрывающую агрегат АСОЖ [8] Автономная система обеспечение жизнедеятельности. . Выныриваю сбоку, косясь на ненадёжный с виду карабин и страховочный фал, ведущий к кольцевому поручню. Вижу лицо Алексеевича за стеклом, оно бледное.

Фонари освещают корпус, в который вмялся скафандр «Орлан-ДМ», словно кто-то швырнул его в станцию. Жёсткая кираса, составляющая со шлемом единое целое, вдавлена в наружное покрытие. Рукава и оболочки штанин плавают в вакууме. Герметичность вроде как не нарушена.

Я смотрю на скафандр, потом на командира. Он кивает. Я тяну скафандр за рукав. С усилием, но удаётся отлепить его от станции. Креплю страховкой к своему скафандру и разворачиваю. Светофильтр опущен и не открывается, мы ничего не видим. Рукав пустой на ощупь. Кирасу покрывает какая-то слизь, видимо, она выполняла функции «клея».

После небольшого отдыха возвращаемся. Под нами плывёт ночная Канада, видны огни рыбацких лодок. Мы словно летим над планетой, мы – я, Алексеевич и пустой скафандр.

Горизонт голубеет, раздаётся красным. Такому действу можно поклоняться. Проплывая возле иллюминатора своей каюты, я заглядываю в круглое окно и вижу Гуфи. Игрушку покрывает жёлтая плесень. Мне становится не по себе.

Осматриваю резиновые кольца, открываю люк и вхожу в шлюз. Время: 6.55.

Шлюзуемся, ждём, когда выровняется давление, выбираемся из скафандров. Хочется в туалет, хочется глотнуть коньяка, хочется сделать так, чтобы мы вернулись без жуткой находки.

Оставляем скафандр в шлюзе. На борту.

1 марта

Скафандр был забит плесенью, не покрыт изнутри, а полностью ей заполнен. Когда Володя открыл его, то из снаряжения хлынула зеленоватая пыль. Микроскопические грибы неуловимо закружились по шлюзовому отсеку. Невесомость!

Помещение и скафандр вычищали долго, пыль и плесень упрятали в пылесборник. Снова инспектировали станцию в поисках налёта – пострадала не только моя каюта, но и другие уголки «Мира». Всё тщательно протёрли и собрали. Потом сами отмывались в «бане» – в тепловой кабине.

2—7 марта

Ничего не помогает. Микроорганизмы возвращаются.

Заметили, что у воды появился неприятный привкус. Через два дня в отсеках стало резко пахнуть.

Завтра Международный женский день, а настроения на поздравления нет абсолютно. ЦУП наконец-то вышел на связь и сказал, что они не смогут организовать телевизионный сеанс с семьями – никто не придёт в главный зал управления, чтобы увидеть нас.

Володя постригся «под ноль». В невесомости этот процесс выглядит довольно забавно, но снимать не хотелось. Володе нездоровится.

Вечером я занялся физкультурой: беговая дорожка и велосипед.

8 марта

С праздником, дорогие женщины. Извините, что на бумаге, с опозданием.

Отношения внутри экипажа рассыпаются на глазах. В лучшем случае, Володя и Алексеевич просто избегают встреч и общих работ.

Я провел несколько часов у иллюминатора, смотрел на Землю. Планета вовсе не выглядит беззащитной, скорей, уставшей. В переходе Земля – Космос чувствуется некая гармония: черноту сглаживает свет звёзд, луны, неба, самой Земли. Белое перетекает в голубое, голубое – в синее, синее – в чёрное.

Поговорил по телефону с Настей. Остался осадок. Она повторяла одно и то же: «устала ждать, устала ждать, устала ждать…» Потом прервали.

12 марта

Может, я схожу с ума? Начались проблемы с головой? Так рано?

Утром, в бытовом отсеке видел Безяева. Он плавал под потолком, поверх комбинезона был надет свитер, а голова походила на изрубленный кусок мяса. Из ран вылетали шарики крови. На трубах и кабелях висела бахрома плесени.

Галлюцинация – а чем это ещё могло быть? – исчезла, когда я приволок в отсек Володю. Мы поругались, глаза бортинженера были красными и злыми, мне казалось, что он хочет меня ударить. Уговор не ругаться в первой половине дня давно забыт.

Ночью долго не мог заснуть. Колотилось сердце.

17 марта

С подъёма начала надрываться сирена. Я уже привык не застёгивать молнию спальника на всю длину – выскакиваю, как только срабатывает аварийный сигнал. Комплекс «гудит».

Отбивая звук, лечу к посту управления. Сирена смолкает и снова включается, интервал в несколько секунд. Служебный модуль слыхом не слыхивал об аварии, но сигнал орёт – мёртвого поднимешь. Заблокировали звук.

18 марта

Снова видел Безяева. Снова мёртвого. Но крови было больше, словно убили его вот-вот. Заплесневелый бытовой отсек заполнили тёмно-красные головастики.

Почти не спал ночью. А когда заснул, мне снился Даник, играющий на полу ванной комнаты с красными леденцами.

20 марта

Отказал насос откачки конденсата. Ну, теперь сирена хотя бы гудела по делу.

Я разобрал колонку и увидел, что торцы и фильтр забиты какими-то кубиками ядовито-жёлтого цвета. Снова проделки плесени, с которой уже никто не борется. Я поковырялся внутри проволокой и извлёк из колонки жёлтого червяка, покрытого коричневыми пятнами. Отвратительную змею, новую хозяйку станции. И это в герметичном орбитальном водопроводе!

22 (?) марта

Плесень – везде, всюду. Такое впечатление, что она была всегда, но мы её не замечали. Тончайшие нити грибка колышутся под потолком, на стенах, в углах, на трубах, люках.

Махровое царство, серое, жёлтое, красное, зелёное. Всё шелушится, покрывается чёрными и коричневыми точками, разноцветной корочкой и плёнкой.

25 (?) марта

00.31. Сирена. Вырубилась вычислительная машина №1 и СУД [9] Система управления движением. . Развалилась ориентация, питания не хватает – низкие приходы. Перешли на минимальное потребление электроэнергии. Комплекс затих: помалкивают вентиляторы пылесборников, частично отключено освещение. «Мир» беспомощен, мы беспомощны. ЦУП молчит, тут явно дело не в баллистике. Почему это не волнует Володю и Алексеевича?

27 (?) марта

По-прежнему экономим электроэнергию. Гиродины, сверхточные органы ориентации, затормозились. Дрейфуем. Слушаем шёпот плесени.