Джонатан Мэйберри - Гниль и руины

Он мог, и Никс это доказала.

Бенни и Том вышли в полдень. Несколько часов они шли, практически не разговаривая. Солнце прорывалось через облака, пока братья брели по яблоневому саду с усыпанными плодами деревьями. Том сорвал несколько яблок, и они съели их так же, почти без слов, пока не дошли до кованных железных ворот поселения, обнесенного высокой стеной из красного кирпича. Над воротами висела табличка: Сансет Холлоу.

Перед воротами был разбросан всякий хлам, валялись старые кости, и стояло несколько обгоревших машин. Наружная сторона стены была покрыта пулевыми выбоинами. Справа от ворот кто-то написал белой краской: «Эта территория очищена. Держать ворота закрытыми. Не входить». Под надписью стояли инициалы «ТИ».

Бенни указал на них.

— Ты написал это?

— Много лет назад, — ответил Том.

Ворота были закрыты, и толстая цепь обвивала металлические прутья, скрепленная тяжелым висячим замком. Цепь и замок выглядели новыми и блестели от масла.

— Что это за место? — спросил Бенни.

Том сунул руки в задние карманы и посмотрел вверх на табличку.

— Раньше такие места назывались элитными поселениями. Предполагалось, что ворота должны были держать неугодных людей снаружи и обеспечивать безопасность людям внутри.

— Это сработало? Я имею в виду… во время Первой ночи?

— Нет.

— И все те люди умерли?

— Большинство. Некоторые ушли.

— Почему ворота закрыты?

— По нескольким причинам, как обычно, — ответил Том, надул щеки и громко выдохнул, копаясь в правом переднем кармане джинсов в поиске ключа. Он показал его Бенни и открыл замок, толчком распахнув ворота, а потом перевернул цепь и защелкнул замок, на сей раз расположив отверстие для ключа с внутренней стороны.

Братья шли вдоль дороги. Погода оставила свой след на всех домах, улицы были завалены сухими остатками опавшей листвы, накопившейся за четырнадцать лет. Сады заросли бурьяном, но в них не было зомов. Кто-то забил досками некоторые из дверей крест-накрест, и на них висели увядшие венки из цветов.

— Тебе нужно выполнить работу здесь? — спросил Бенни.

— Да, — ответил Том. Его голос звучал тихо и отстраненно.

— Обычный заказ? Как с Гарольдом Симмонсом?

— Типа того.

— Это было… тяжело, — вспомнил Бенни.

— Да, очень.

— Том… Я никогда не хотел этого. То есть все из нас играли в игры. Ну, ты знаешь, «убей зомов». Или нечто в этом роде. Но… я не так все представлял.

— Малыш, если бы ты был в силах вообразить такие вещи, даже не увидев их, я бы испугался за тебя. Или, возможно, боялся бы тебя.

Бенни покачал головой.

— Делать это снова и снова, это свело бы меня с ума. Как ты справляешься?

Том повернулся к нему, словно ждал именно этого вопроса целый день.

— Работа помогает мне не сойти с ума, — ответил он. — Понимаешь?

Бенни надолго задумался. В кронах деревьев пели птицы и непрерывно стрекотали цикады.

— Потому что ты знал прежний мир?

Том кивнул.

— И если бы не ты делал это… то, скорее всего, никто другой даже не взялся бы?

Том снова кивнул.

— Тебе, должно быть, одиноко.

— Да, — Том взглянул на него. — Но я всегда надеялся, что мой брат захочет присоединиться ко мне. И поможет делать то, что я делаю.

— Я… не знаю, получится ли у меня.

— Выбор всегда останется за тобой. Если ты сможешь, значит, сможешь. Если нет, то, поверь мне, я пойму. Такая работа отнимает много сил. И осознание того, что охотники за головами где-то снаружи творят свои злодеяния, постоянно выводит тебя из строя.

— Как получилось, что никто из них никогда не приходил сюда?

— Приходили. Однажды.

— И чем все кончилось?

Том пожал плечами.

— Что произошло? — повторил свой вопрос Бенни.

— Когда они пришли, я был здесь. Чистая случайность.

Бенни взглянул на него.

— Ты… их убил, — сказал он, — так ведь?

Том прошел шагов десять, прежде чем ответить.

— Не всех. — Пройдя еще столько же, он добавил: — Одному я позволил уйти.

— Это был Чарли, да? Так вот о чем он говорил.

— Да.

— Почему ты отпустил его?

— Распространить слух, — ответил Том. — Чтобы другие охотники за головами узнали, что здесь запретная зона.

— И они послушались? Охотники за головами?

Том улыбнулся без хвастовства и злобы. Это была сжатая улыбка, холодная, как лезвие ножа, блеснувшее и тут же исчезнувшее.

— Иногда приходится принимать крайние меры, чтобы доказать свою точку зрения и добиться успеха. Иначе в итоге оказывается так, что ты объясняешь одно и то же снова и снова.

Бенни уставился на него.

— Как много их было?

— Десять.

— И ты отпустил одного.

— Да.

— А девятерых убил?

— Да. — Приближался вечер, и косые солнечные лучи проникали сквозь деревья, ложась на дорогу и окрашивая левые стороны всех домов фиолетовыми тенями. Рыжая лисица с тремя лисятами стремглав пронеслись поперек улицы прямо перед ними. — Я ошибся в выборе.

— Откуда тебе было знать? Отпусти ты любого из них, даже Вина или Джои… Возможно, ничего особенно и не изменилось бы.

— Возможно. Но я не играю в подобную игру. Из-за моего выбора пострадало множество людей.

— Том… принимая то решение, ты уже победил Чарли, так ведь?

— Да. Он был ранен и безоружен.

— Тогда ты все сделал правильно, как мне кажется. Невозможно предугадать будущее. Ты поверил ему, когда он сказал, что изменится, правильно?

Том кивнул.

Бенни продолжил:

— Я бы поступил точно так же, потому что не хочу жить в мире, в котором чувства вроде сострадания… или, возможно, жалости… считаются неправильным выбором. Слова Чарли о том, будто ты совершил ошибку, позволив ему жить, не делают его правым.

Том не ответил, но кивнул, улыбнувшись брату, и это была грустная улыбка. Они стояли там, присматриваясь друг к другу, возможно, действительно впервые. Всматриваясь и оценивая по достоинству.

Том указал направление, и Бенни повернулся ко входной двери дома с дикорастущими персиковыми деревьями во дворе.

— Это здесь.

— Там внутри зомби?

— Да, — ответил он. — Двое.

— Мы должны их связать?

— Нет. Они уже связаны. Много лет назад. Здесь почти в каждом доме есть мертвец. Некоторые уже были упокоены, а остальные ждут, пока члены семьи захотят сделать это и обратятся с заказом.

— Знаю, это звучит грубо, но почему бы тебе просто не пройтись от дома к дому и не сделать это с каждым? Понимаешь… упокоить. Освободить их.

— Потому что у многих этих людей есть семьи, живущие в нашем городе. Требуется время, но обычно люди доходят до того момента, когда хотят, чтобы кто-то пошел и делал все так, как делаю это я. Непросто как часть какого-то общего похода, а с почтением, с зачитанными словами, которые они написали своей покойной семье, с последующим позволением мертвецам остаться в их собственных домах. Упокоение не будет упокоением, пока кто-то не будет готов закрыть дверь. Понимаешь, что я хочу этим сказать?