Кэтрин Блэр - Манящая тень [litres]

В воздухе витает запах хлеба. От карусели в центре площади доносится музыка, смешиваясь с криками хостесс из рыбного ресторана, которая называет фамилию человека, забронировавшего столик. Мы с Сэмом погружаемся в этот чудесный хаос. Мне странно гулять с ним подобным образом – словно мы друзья. Мы просто наслаждаемся днем. Как обычные люди. Между нами пробегают дети с воздушными шариками, и Сэм отходит в сторону. Класс. Теперь между нами странное расстояние.

Сэм подходит ближе, когда мы минуем лавочку с сувенирными бейсбольными кепками.

– В день боя ты должна полностью очистить голову, – наконец говорит он.

– И как бы ты это сделал?

Он пристально смотрит на меня, и я пожимаю плечами.

– Я видела твою фотографию в спортзале. Ты раньше дрался, верно?

– Не профессионально. Так, любительская забава. Мы с Вексом участвовали в подпольных боях – просто чтобы быстро заработать деньги.

Его голос кажется напряженным, неуверенным – в этой истории кроется что-то большее. Сэм косится на меня, будто пытается решить, стоит ли мне ее рассказывать.

– Когда мы с Вексом дрались на любительском ринге, то в день боя ходили на картинг.

Я фыркаю, представляя, как Сэм и Векс – два самых крупных и мускулистых парня, которых я видела, – пытаются сесть в крошечную машинку для картинга.

– В один карт? – от разгулявшейся фантазии мое хихиканье перерастает в полноценный гогот.

– В разные, – исправляет меня Сэм, подчеркивая каждый слог.

– Стой… Вы ходили в развлекательный центр? Где детишки празднуют дни рождения и все такое? – хохочу я.

Сэм борется с улыбкой и яростно качает головой.

– Нет, нет. У них есть дрэг-рейсинг, строго для совершеннолетних. Если картинг устраивает экстремальные гонки, то он не только для детей.

– Не только? – ухмыляюсь я. – О боже, вы точно ходили в развлекательный центр! Вы выиграли билеты? Купили гибкие браслеты?

– Ладно, забудь. Давай вернемся в зал и будем просто сидеть и пялиться в стену.

Он поворачивается, будто намерен уйти, но я со смехом хватаю его за руку и тяну обратно. Это первый раз, когда я небрежно коснулась его вне ринга.

Не знаю, понимает ли он это… но я – да.

Внезапно я опускаю руку и смотрю на Сэма с виноватым видом, будто должна извиниться.

– Нет, прости. Прости. Я больше не буду дразнить тебя. Спасибо, что привел меня сюда.

Я останавливаюсь у перил. Внизу отдыхают морские львы, совершенно не замечая чаек, которые пикируют и садятся прямо на их массивные туши.

Я облокачиваюсь и подпираю рукой подбородок.

– Это любимая часть пирса моей мамы. Она всегда просила остановиться здесь на обратном пути из коттеджа, который мы снимали в Орегоне.

Когда эти слова слетают с моего языка, я почти могу представить себя снова с ними. Айрис стоит слева, дрожа от холода, несмотря на то что на улице двадцать шесть градусов. Кармен улыбается какому-то парню напротив, Джек лазит по перилам, папа покупает нам сладкую вату, а мама пытается найти солнцезащитный крем, который «точно» брала с собой.

Я прикусываю язык. Не работает. Мне хочется задержаться в этом воспоминании. Особенно сегодня. Мне нужно вспомнить, за что я борюсь. Ради чего становлюсь злодейкой.

– На ее сороковой день рождения папа попросил одного из защитников дикой природы позволить ей подойти ближе. Моя сестра, Кармен, расплакалась. Она так злилась на отца, что он подверг маму опасности. Думала, что морские львы едят людей, – говорю я, прежде чем успеваю одернуть себя.

Слова неловко повисают между нами, отказываясь растворяться в морском воздухе. Такие громоздкие, они так и требуют дальнейших объяснений.

Я сильнее прикусываю язык и кошусь на Сэма. Он всматривается в мое лицо.

– Ты скучаешь по ним?

Это одновременно вопрос и факт. Он пытается понять меня, невзирая на все попытки этому препятствовать. Я хочу все отрицать, но у меня нет сил. Я устала притворяться, скрывать, вспоминать псевдонимы, фальшивые адреса и выдуманные истории. Но и не хочу, чтобы он приближался слишком близко к моему прошлому. Иначе может узнать правду. А это значит, что мы сблизимся и наши отношения усложнятся. Но слова срываются с моих уст прежде, чем я успеваю их проглотить.

– Да, – киваю я.

Сэм тоже кивает и отворачивается, а я делаю вид, что наблюдаю за семьей морских львов, хотя на самом деле изучаю его. Порез на брови, оставшийся после драки с Митчем, уже заживает. На нижней губе, справа, есть шрам. Любопытно, как он его получил?

Я опускаю взгляд на свои руки. На улице так холодно, что я их почти не чувствую, но если упомяну об этом, Сэм настоит, что нам нужно согреться. А я не хочу терять этот момент.

– Итак, слезливая история за слезливую историю. Как ты познакомился с Элизой?

Что я там говорила о том, что нам не стоит сближаться? Но, может, я хочу узнать об Элизе. Если она позволила Сэму ускользнуть у нее из-под носа, то вряд ли отличалась сообразительностью. Быть может, мне перестанет быть так стыдно, если я избавлю его от ужасной реверсии.

На что я только не пойду, чтобы оправдать свои бесчестные поступки.

Сэм поворачивает ко мне голову, его брови сдвигаются к переносице, пока он обдумывает мой вопрос.

– Твоя история не была слезливой. Это всего лишь милое воспоминание из детства.

– Но в нем были слезы. Так что формально это слезливая история, – возражаю я.

Сэм улыбается, его взгляд становится мечтательным.

– Я познакомился с Элизой на вечеринке, которую устроили мои родители – ради себя, разумеется. Я вырос в той части Коннектикута, где все дети носят накрахмаленные рубашки, а все собаки – гипоаллергенны и такие породистые, что на самом деле рождены в инцесте, но никто не хочет об этом говорить.

Он поднимает руку к подвеске на шее.

Я пытаюсь представить Сэма в благопристойном доме, но что-то не складывается. Когда он поворачивается ко мне, улыбаюсь, чтобы он продолжал.

– В общем, мы не очень друг другу подходили.

Ага! Я так и знала.

– Родители хотели, чтобы я ухаживал за дочерью папиного инвестиционного партнера. Вообще-то, они согласились бы на любую девушку, лишь бы я не встречался с Элизой. Наверное, потому, что она была искренней и всегда говорила, что думала. Ну да не важно. Когда встал вопрос о поступлении в колледж, наши отношения стали более серьезными. Родители были не в восторге, как ты можешь себе представить, особенно после того, как отцу пришлось использовать кучу связей, чтобы я поступил в Брауновский университет.

У меня тысяча вопросов. Коннектикут? Брауновский университет? Я все их проглатываю. Если заговорю, он замолчит. Если пошевелюсь, он замолчит. Я замираю.

– Я решил сделать перерыв на год. Я рано окончил школу – мне было только семнадцать. У семьи Элизы был здесь свой бизнес, и они предложили ей работу, а я последовал за ней. Мои родители были вне себя от ярости и отреклись от меня. Дункан нанял меня уборщиком в спортзал, и параллельно я начал там заниматься. Познакомился с Вексом, Роем и Эбигейл. Я пробыл здесь год, а потом… все начало усложняться. Мы поссорились.