Кэтрин Блэр - Манящая тень [litres]

– Никогда не думал, что буду молиться, чтобы меня поставили в пару с Карлом, – в конце концов говорит Олдрик.

– Не будь чересчур сентиментальным, Олдрик, – отвечает Мэвис. Затем поднимает ноги и прислоняет их к стене, ее волосы свешиваются с края койки.

– Я не сентиментален. Просто так уж случилось, что, если я убью тебя, котята на скалах останутся без еды.

Мэвис резко садится и выглядывает из-за края.

– Кто рассказал тебе?

– Знаешь, ты могла бы просто принести их в «Грот». Джои и Люси были бы в восторге.

Мэвис фыркает и снова ложится, скрещивая щиколотки на стене.

– Это круто, Мэвис, – говорю я, прекрасно понимая, что мое замечание только заставит ее еще больше меня ненавидеть.

Она прищуривается и смотрит на меня сверху вниз. Теперь это меня не удивляет. Я видела выражение ее лица после боя с резчиком. Когда она травмировала его, в ней что-то сломалось. Мэвис снова переводит взгляд к потолку.

Тут слишком тихо. Долетающие сюда обрывки разговоров инвесторов заставляют меня только больше нервничать.

– Ради чего ты борешься, Олдрик? – любопытствую я. Если нас поставят в пару, возможно, я не захочу знать ответ на этот вопрос. Но сейчас мне просто нужно заполнить тишину.

– Какая часть нашей ситуации натолкнула тебя на мысль, что сейчас самое время сплотиться? – спрашивает Мэвис, вновь садясь.

– Если меня поставят против Олдрика, я не выйду из этой клетки. Может, я хочу знать, ради чего меня размажут по полу.

Мэвис ухмыляется.

– Справедливо. Ответь ей, Олдрик. Мне тоже интересно.

Тот поворачивается ко мне и делает глубокий вдох.

– Если я выиграю, то изменю кое-что, что я сделал в четырнадцать лет.

– Подробности! – рявкает Мэвис.

Олдрик поднимает ногу и бьет по ее матрасу, и Мэвис подпрыгивает, чудом не падая с койки.

– Я как раз собирался это сделать, – Олдрик снова смотрит на меня и закатывает глаза. – Моя семья с давних пор враждует с семьей миазмов, которые живут в другой части Самоа. Кажется, так было всегда – даже в детстве я знал, что не должен общаться с ними. Когда мне исполнилось четырнадцать и проявились мои способности камнекожего, я считал себя очень крутым. Был один миазм – ему в то время уже стукнуло семнадцать. Он плохо отзывался о моей семье в ресторане и… – Олдрик останавливается, его челюсти идут желваками. – Я побил его. Сильно. Половина моей семьи считала меня героем, хотя я знал, что поступаю плохо. Знал это, но все равно сделал.

Он замолкает, и я готовлюсь к ехидному комментарию Мэвис, но даже она притихает.

– Давай, Мэвис, теперь твоя очередь, – наконец говорит Олдрик. Та переворачивается на живот и облокачивается на матрас.

– Я играла на фортепиано в церкви, как вдруг моя сила впервые проявила себя. Тысяча жителей моего маленького южного городка видели, как пианино превратилось в пыль посреди религиозного гимна «Великий Бог».

– Звучит довольно круто, – замечает Олдрик.

– Правда? – резко спрашивает Мэвис. – Да, очень круто за одну ночь превратиться из главы школьного комитета в настоящего изгоя. Было очень круто, когда мои бывшие «друзья» начали звать меня Жрицей и креститься при моем приближении. Очень круто все потерять.

– Я козел. Это звучит ужасно.

Мэвис кивает.

– Так и было. Правда, стоит заметить, что не все вели себя со мной как придурки. Некоторые люди из церкви понимали, что магия не меняет человека. Но… их было мало. – Ее голос непривычно тих.

– Значит, ты хочешь стереть… – начинаю я.

Мэвис резко поворачивает ко мне голову.

– Хочу стереть их, чтобы они никогда не существовали, – сплевывает она, и ее лицо искажается от злобы. А затем она разражается смехом. – Ого, не могу поверить, что ты на это купилась. Нет, я не буду никого убивать. Я хочу стереть тот момент, когда моя сила впервые проявилась. Чтобы это осталось секретом.

– А ты не хочешь просто… изменить тот факт, что ты демо? – слишком быстро спрашиваю я.

Мэвис сверкает глазами и улыбается.

– Черта с два. На самом деле мне даже нравится прозвище Жрица. Просто… – она выдерживает паузу. – Я хочу, чтобы мои родители могли жить в мире и спокойствии.

Мы замолкаем, а сверху слышится низкий гул смеха.

– Жрица… тебе идет, – наконец говорит Олдрик.

Мэвис кивает и показывает на меня.

– Начинай.

Я обхватываю руками прутья позади себя.

– Я верну девушку Сэма из мертвых, – пытаюсь я говорить так твердо, как только возможно.

– Ту горячую штучку? Зачем тебе это? – фыркает Мэвис.

– Мы просто друзья. Я возьму деньги, а он получит ее обратно.

Я совершаю ошибку, посмотрев при этих словах на Олдрика.

Он вскидывает бровь.

– Просто друзья?

– Да.

Он облизывает губы и улыбается.

– Ладно.

Внезапно свет выключается.

В тихом тюремном блоке раздается скрип металлических дверей. Я считала, что за время в бегах стала храбрее, но здесь, в этой крошечной камере, в окружении кромешной темноты, понимаю, что еще многого не знаю о себе.

А затем вижу их.

Светящиеся красные глаза, смотрящие на меня с другой части камеры.

Из моего горла уже рвется крик, но тут Мэвис смеется.

– Мэвис! – восклицаю я, прижимая руку к груди.

– Что? – спрашивает она с напускной невинностью.

Включается прожектор, освещая центр клетки, где ныне стоит Анания с заведенными за спину руками и улыбкой на лице. Я подхожу к двери и обхватываю пальцами прутья.

– Алькатрас. Место для непригодных. Дом для нежеланных. Клетка для недостойных.

Моя хватка на металле крепнет, когда его голос раздается в темноте.

– Какое подходящее место для третьей ночи – это испытание определит, кто из вас попадет в финал. Потому что мы больше не обязаны жить в неволе, – говорит Анания, глядя на спонсоров, выстроившихся вдоль перил второго этажа.

Он улыбается и дважды хлопает в ладоши.

– Ну что, приступим?

Инвесторы разражаются подбадривающими криками, и Тесса запрыгивает в клетку, чтобы назвать имена…

Олдрик против Мэвис.

Мое сердце замирает при мысли, что мне придется драться с Карлом, и в то же время представляя ужас от боя Мэвис с Олдриком.

Та ухмыляется ему и встает.

– Пойдем? – спрашивает она, показывая рукой на открытую дверь камеры.

Олдрик выходит под звук оглушительных аплодисментов, а Мэвис останавливается, чтобы оглянуться на меня.

– Если мне надерут зад, передай Сапфире, что котята живут под старой спасательной станцией.

– Хорошо.

– И если кто-то прикоснется к моим мятным сливкам в холодильнике, я превращу их жалкие задницы в пыль, когда вернусь.

Я салютую ей, а она показывает мне средний палец, прежде чем выйти из камеры.

Я думаю, что лучше мне не смотреть на их бой, но крики зрителей все равно заставят меня переживать еще больше.