Джо Хилл - Носферату, или Страна Рождества [litres]

Она встретила его взгляд и продолжила:

– Луи, ты можешь доверять мне. Я буду заботиться о своем здоровье. Не только ради себя и Вейна. Я в порядке.

Вик не стала говорить, что абилифай закончился у нее неделю назад, а последние несколько таблеток ей пришлось растягивать почти месяц. Она не хотела тревожить его больше, чем требовалось, и кроме того, планировала пополнить запас лекарства на следующее утро.

– Скажу тебе одно. Я не помню, что встречалась с Мэгги Ли в психиатрическом госпитале, но понимаю причины этого. Они давали мне тогда наркотики. Я могла бы встретить там Барака Обаму и не запомнить нашей беседы. А Мэгги Ли, благослави ее Господь, она безумная. Я знала это в первый же момент, как увидела ее. Она пропахла лежбищами для бездомных и изрезала себе руки, пока защищала свой мусор или жгла себя сигаретами. Хотя возможны оба варианта. Да, оба варианта.

Луи сидел рядом с ней и, склонив голову, хмурился своим мыслям.

– Что, если она вернется? Вейн поверил газетным статьям.

– Завтра мы поедем в Нью-Гэмпшир. Она нас там не найдет.

– Можешь подумать о Колорадо. Тебе не придется оставаться со мной. Мы будем жить раздельно. Я ничего не прошу. Найдем тебе место, где ты будешь работать над «Поисковым Движком». Мальчик сможет проводить дни со мной, а ночи – с тобой. Знаешь, у нас в Колорадо имеются деревья и вода.

Она откинулась на спинку кресла. Небо выглядело низким и дымным. Облака отражали огни города и светились тусклым оттенком розового цвета. В горах выше Ганбаррела, где был зачат Вейн, небо по ночам заполнялось до самых заветных глубин яркими звездами – куда большим количеством, чем вы надеялись увидеть с уровня моря. Над горами существовали другие миры. Другие дороги.

– Думаю, мне это нравится, Луи, – сказала она. – В сентябре Вейн вернется в Колорадо и пойдет в школу. Я приеду вместе с ним… если все будет нормально.

– Ты сошла с ума? Конечно, все будет нормально.

Какое-то время – достаточно долгое, чтобы еще один лепесток упал в ее волосы, – никто из них не говорил. Затем, после обоюдного взгляда, они рассмеялись. Вик хохотала так громко и так свободно, что едва не задохнулась, с трудом набирая в легкие воздух.

– Прости, – сказал Луи. – Не очень хорошо подобрал слова.

Вейн, в двадцати футах от них, повернулся на каменной стене и посмотрел в сторону родителей. Он держал в пальцах погасший бенгальский огонь, с кончика которого змеилась полоска черного дыма. Мальчик помахал им рукой.

– Ты вернешься в Колорадо и найдешь мне жилье, – сказала Вик.

Она помахала Вейну в ответ.

– В конце августа сын полетит назад, и я отправлюсь вместе с ним. Мы поехали бы прямо сейчас, но коттедж на озере арендован до начала сентября, а за дневной лагерь заплачено за три недели вперед.

– И ты успеешь починить мотоцикл, – произнес Луи.

– Вейн рассказал тебе о нем?

– Не просто рассказал. Он прислал мне снимки со своего телефона. Вот, смотри.

Луи прередал ей свою куртку.

Мотоциклетная куртка представляла собой большую тяжелую вещь, сделанную из черной, похожей на нейлон синтетики и вшитых в нее костяных пластин – тефлоновой брони. В первый раз, обхватив ее руками – а это было более десяти лет назад, – она сочла куртку самой крутой на свете. На передних клапанах читались потускневшие и потертые надписи: «ШОССЕ 66», «Душевность», «Щит Капитана Америки». От нее пахло, как от Луи, – уютным теплым домом, деревьями и потом, маслом и чистыми сладкими ветрами, которые свистели на горных перевалах.

– Может, она спасет тебя от гибели, – сказал Луи. – Носи ее.

В этот момент небо над гаванью запульсировало красными вспышками. Ракета взорвалась с раздирающим уши взрывом. Небеса окрасились алым и вспыхнули дождем из белых искр.

Начался огненный шквал фейерверков.

Через двадцать четыре часа Вик доставила Вейна и Хупера к озеру Уиннипесоки. Всю дорогу шел дождь. Сильный летний ливень грохотал по крыше машины и принуждал ее ехать со скоростью не больше пятидесяти миль в час.

Она пересекла границу и оказалась в Нью-Гэмпшире, когда вдруг вспомнила, что забыла реализовать рецепт с абилифаем.

Требовалась вся концентрация внимания, чтобы видеть дорогу и оставаться на своей полосе. Но даже если бы она смотрела в зеркало заднего вида, то все равно не заметила бы машины, следовавшей за ней на расстоянии двух сотен ярдов. Ночью один комплект фар был похож на другой.

Вейн проснулся в постели матери, еще не совсем готовый к пробуждению. Он не знал, что выбросило его из сна, пока это не возникло опять – мягкий топот тук-тук-тук о пол спальни.

Даже открыв глаза, он не чувствовал себя проснувшимся. Такое состояние ума у Вейна было и в течение дня, когда вещи, которые он видел и слышал, имели удивительное свойство того, что виделось и слышалось ему во сне. Все происходившее казалось гиперреальным и наделенным тайным смыслом.

Он не помнил, как заснул в постели матери, но не удивлялся, обнаружив себя там. Вик часто переносила его к себе на кровать, когда он начинал кивать головой. Вейн понимал, что иногда его компания необходима ей, как дополнительное одеяло холодной ночью. Теперь ее не было с ним в постели. Она всегда вставала раньше него.

– Привет, – сказал он, протирая кулаками глаза.

Шлепание остановилось, затем началось опять – с перерывами, почти вопросительным образом: тук? тук? тук?

– Кто тут? – спросил Вейн.

Топот прекратился. Дверь спальни с треском открылась на несколько дюймов. На стене выросла тень – профиль человека. Вейн видел большую изогнутую дугу носа и высокий плавный изгиб – как у Шерлока Холмса – лба, принадлежавший Чарли Мэнксу.

Он хотел закричать. Вейн попытался выкрикнуть имя матери. Но единственным звуком, который исходил из него, был забавный присвист – некий треск, как будто сломанная шестерня бесполезно крутилась в изношенной машине.

На смазанном снимке Чарли Мэнкс смотрел прямо в камеру. Его глаза выдавались вперед, кривые передние зубы впивались в нижнюю губу, придавая ему вид тупого придурка. Вейн не видел Мэнкса в профиль, однако он узнал его тень с первого взгляда.

Дверь подалась на дюйм вперед. Тук-тук-тук зазвучало снова. Вейн с трудом вдохнул в себя воздух. Он хотел что-то сказать – пожалуйста, помогите! – но топот заставлял его молчать, как рука, накрывшая рот.

Мальчик закрыл глаза, втянул отчаянную порцию воздуха и закричал:

– Уходи!

Он услышал, как дверь качнулась внутрь, заскрипев несмазанными петлями. На край кровати, рядом с его коленом, опустились большие лапы. Вейн тихо и почти неслышно взвизгнул. Он открыл глаза и посмотрел. Это был Хупер.