Кортни Коул - Люмен

Nocte liber sum.

Nocte liber sum.

В ночи я свободен.

Я настолько ошеломлена, что дневник выпадает у меня из рук: эти слова, слова, слова – это те же самые слова. Я сажусь в кресло и прижимаю колени к груди, утопая в лунном свете. Я слишком сильно поражена.

Что со мной происходит?

Что из всего этого реально?

Я больше ничего не понимаю.

Я ничего не знаю.

Я не знаю.

Я засыпаю, превратившись в комочек, и мне снова снится сон.

Мне снится Дэр, мне снится Уитли. Мне снится, что Дэр наконец-то избавился от гнета моего дядюшки. Мне снится, что теперь он свободен. Он свободен.

Он свободен.

В этот раз полет оказывается до смешного долгим, и мои по-подростковому угловатые ноги немеют, когда самолет наконец начинает снижаться. Неуклюжей походкой я пробираюсь вместе со всеми сквозь многолюдные залы аэропорта Хитроу.

Почти мгновенно я нахожу глазами Джонса, ожидающего нас. Мы запрыгиваем в машину и трогаемся в направлении Уитли. На протяжении всей поездки, пока за окнами проносятся зеленеющие просторы английских ландшафтов, есть только один человек, который занимает все мои мысли.

Его имя – Дэр.

Я ощутимо беспокоюсь, и мой брат замечает это. Он протягивает свою белокожую руку, чтобы заставить меня перестать трясти ногой.

– Что с тобой, Калла? – спрашивает он, удивленно подняв вверх тонкую бровь.

В его взгляде читается беспокойство. Я замечаю это раньше, чем он успевает скрыть это за маской беззаботности.

Как всегда, это я тот человек, который вызывает у всех окружающих беспокойство.

Сейчас он боится, что я на взводе, потому что охвачена паникой. Он считает, что я витаю где-то в облаках, не в силах вернуться на землю. За весь этот год со мной случился только один подобный эпизод, и это было месяц назад, когда умер мистер Эллиот. Теперь мне уже лучше, поэтому никаких поводов для беспокойства нет. Порой меня не на шутку раздражает их тревога. Мне становится очень обидно, когда я замечаю ее в их взглядах. Мне противно от того, что их волнение часто оказывается небезосновательным.

Однако я встряхиваю головой, стараясь отбросить раздражение прочь. Ведь это не их вина, что я сумасшедшая.

– Все нормально. Я просто устала.

Он качает головой: мой ответ его не удовлетворил. Впрочем, Финн никогда не относится с должным доверием к моим словам. Он постоянно настороже, когда я что-то говорю.

Он тянется ко мне и сжимает мою руку в своей, не отпуская ее весь остаток пути.

Я буквально слышу его мысли в безмолвном салоне нашего автомобиля: «Если я буду держать ее за руку всю дорогу, то она не сможет оторваться от земли и улететь» .

Мне хочется рассмеяться от этого.

Но, конечно же, я этого не делаю. Потому что каждый раз, когда я беспричинно смеюсь, это тоже вызывает у них бурю беспокойства.

Сабина уже ждет нас, когда мы выходим из машины: с прошлого года она ни капли не изменилась. Она все такая же маленькая, жилистая, а ее голова, как и прежде, покрыта платком. В ее старых глазах все так же запечатлены тысячи жизней.

Она сжимает меня в объятиях, и я вдыхаю ее запах: корица смешивается с полынью и травами, названий которых я даже не знаю и которые она постоянно собирает в саду.

– Ты так выросла, девочка, – говорит она, смерив меня своим пронзительным взглядом.

И это действительно так.

– А вы нет, – с серьезным видом отвечаю я, чем вызываю у нее приступ хохота.

– Пойдем. Я уже приготовила чай для тебя.

Мне совсем не хочется пить ее «чай». Там намешаны разные травы, и она еще заставляет маму брать его с собой, чтобы я могла пить его в течение всего года. Это какие-то цыганские снадобья, от которых мне постоянно хочется спать.

– Пока не хочу, – пытаюсь протестовать я, пока она тащит меня за собой на большую кухню.

Сабина не утруждает себя ответом, просто подталкивает меня к стулу рядом с кухонным столом и продолжает суетиться вокруг кипящего чайничка.

Пока мы ждем, она садится напротив меня.

Ее сморщенные от старости пальцы барабанят по столу какой-то ритм.

Мне совсем не хочется быть здесь.

Я хочу поскорее найти Дэра.

Теперь ему уже шестнадцать, и, бьюсь об заклад, он сильно вырос за этот год. Мне не терпится увидеть, как он изменился. Он написал мне всего лишь пару писем, но ни разу не вкладывал в них фотографии. Хотя, если честно, он почти никогда не делает этого.

– Расскажи мне о демонах, – бормочет Сабина.

Ее пальцы замирают, и единственное, что я слышу, – это бульканье воды в нагревающемся чайнике. Он словно слегка повизгивает на огне: этот жутковатый звук звоном отдается в моих ушах.

– Они больше не приходят, – лгу я.

– Это неправда, – мотает головой Сабина.

Конечно же! Ведь она может проникать в мою голову. Будто под рентгеновским лучом она исследует мою душу, поэтому она так легко распознает ложь и может по крупицам собрать необходимую ей истину. Она всегда видит правду, даже когда она скрыта от меня самой.

– Я хочу, чтобы они ушли, – исправляю я саму себя.

Она снова встряхивает головой.

– Я знаю, что ты хочешь этого, дитя, – говорит она с сожалением, – расскажи о них.

Пока она готовит чашки для чаепития, я говорю о чудищах, которые преследуют меня. Потому что она права. Они со мной всегда.

– У них черные глаза, – рассказываю я, – они ходят за мной по пятам. В школе, дома, на прогулке, являются ко мне в снах. Иногда им удается меня поймать. Например, есть один мальчишка. Он следует за мной повсюду, и его лицо всегда скрыто капюшоном.

– И это происходит, даже когда ты принимаешь лекарства? – изумляется Сабина. – Даже когда ты пьешь мои чаи?

Мне приходится хорошенько подумать, прежде чем я даю ответ. Но ведь она все равно распознает мою ложь.

Я киваю.

Она покачивает головой, разливая чай по кружкам и глядя в окно.

– Ты можешь отличить их, – задает она следующий вопрос, – от реальных людей?

Я снова киваю:

– Да.

Потому что у них у всех черные глаза.

– Все будет хорошо, Калла, – наконец выносит она свой вердикт.

Будет ли?

– Ты спишь? – интересуется она, обвив морщинистыми руками свои маленькие колени.

Я пожимаю плечами.

– Время от времени. – И это правда, я сплю в тех редких случаях, когда меня не мучают кошмары.

Она пристально смотрит на меня.

– Ты же понимаешь, что тебе становится хуже, когда ты не отдыхаешь как следует?

Я понимаю это.

Я отодвигаюсь подальше от стола, сделав всего два глотка чая из своей кружки.

– Я хочу увидеться с Дэром, – заявляю я о своем намерении.

Сабина подскакивает на месте, словно я сообщила ей некое ужасающее известие.

– Так, значит, тебе никто ничего не рассказал? – спрашивает она с искренним удивлением, ее крошечное тело напрягается.