Кортни Коул - Люмен

Это именно то, что я чувствую. Мой внутренний голос говорит, что это ощущение небезосновательно.

Я чувствую это всем своим существом, опустевшей и продрогшей душой.

Дэр закрывает глаза, и проходит несколько долгих минут, прежде чем он снова их открывает. И теперь я вижу в них лишь пустоту и горечь утраты.

– Хорошо, – так просто звучит его ответ, – защити себя от меня. Черт, да я сам сделаю все, чтобы защитить тебя от меня. Только поехали вместе со мной в Уитли. Там ты найдешь все ответы, которые так отчаянно ищешь. Там найдутся ответы даже на те вопросы, о которых ты пока даже не думала!

– В Уитли? Это то самое поместье, откуда ты родом?

Я внимательно изучаю Дэра: его тело, которое я так люблю, его глаза, в которых мне хочется утонуть, пытаюсь узреть его сердце, которое движет им в стремлении помочь мне, поддержать меня… но в котором спрятано слишком много тайн.

Он кивает так, словно я должна сама знать об этом, будто это само собой разумеется, но у меня складывается ощущение, что даже такое простое движение приносит ему нестерпимую боль. Ему совсем не хочется возвращаться туда, в Уитли, но он готов поступиться своими принципами ради меня. Я ясно вижу это.

– Твой папа хочет, чтобы ты поехала, – добавляет он, – ты можешь сделать это хотя бы ради него?

Зачем моему отцу нужно, чтобы я поехала в Англию?

Ничто не имеет смысла.

Такова история всей моей жизни.

Меня сковывает ощущение страха и паники, оно так сильно сжимает меня в своих тисках, что я готова в любую секунду упасть на колени без сил. Я знаю только… что если я не найду там всех ответов, я лишусь своего разума и закончу прямо как Финн. И мне снова придется начать все сначала, с нуля, с точки отсчета.

Все ответы в Уитли.

Я выдыхаю, только сейчас осознавая, что все это время я стояла, задержав дыхание.

– Хорошо. Я поеду. Но только в том случае, если Финн отправится туда вместе со мной.

Дэр мгновенно соглашается:

– Конечно! Это же очевидно! Ведь он тоже нуждается в моей помощи.

Очевидно.

– Мы живем неподалеку от Хастингса, это рядом с Сассексом, – рассказывает мне Дэр, после того как мы приземляемся в Хитроу и отправляемся в путь, двигаясь в комфортном автомобиле по землям Англии.

Он рассказывает о своей родной стране так, как будто я знаю о ней хоть что-то. Мне остается только понимающе кивать, потому что теперь большая часть из тех вещей, которые мы говорим друг другу, – это ложь и притворство. Мы движемся вперед.

Спустя тридцать минут машина продолжает скользить по гладкой дорожной ленте, но, по крайней мере, я уже начинаю различать крышу какого-то здания вдалеке: заостренные башенки прорываются к небу сквозь кроны деревьев.

Дэр задремал, но затем открывает глаза, выходя из легкой дремоты, и тогда я убеждаюсь в том, что мы почти на месте. Финн все еще спит, поэтому я слегка касаюсь его плеча: просыпаясь, он потирает глаза.

Я вытягиваю шею вперед, чтобы получше разглядеть пейзаж за окном. И когда это наконец удается, увиденное потрясает меня до глубины души, а дыхание буквально застывает у меня на губах.

Это просто не может быть домом моей семьи.

Он огромный, просто гигантский и в то же время жутковатый.

Это старинный каменный особняк, и он потрясает своим великолепием.

Высокая каменная стена простирается в обе стороны так далеко, насколько хватает моих глаз, опоясывая всю территорию поместья, словно гигантское одеяло. Она такая большая, такая тяжеловесная, что на мгновение я задаюсь вопросом, служит ли она для того, чтобы чужие люди не могли попасть вовнутрь или же… чтобы живущие внутри не могли выбраться наружу?

Довольно глупо всерьез размышлять о подобном, я знаю.

Когда мы сворачиваем с дороги, впереди начинают маячить резные чугунные ворота, которые как по волшебству распахиваются перед нашей машиной, будто их подтолкнула невидимая рука. Дымчатые облака тумана поднимаются клубами над землей и просачиваются сквозь ветви деревьев, скрывая то, что находится за воротами.

Несмотря на то что пейзаж на территории поместья преимущественно окрашен в пестро-зеленые оттенки, в воздухе витает что-то очень тяжелое, нечто мрачное. И это связано не только с постоянным дождем, не только с нависшими облаками.

Здесь есть нечто неосязаемое, но весьма ощутимое.

Странный ужас наполняет меня изнутри, когда машина проезжает через ворота на территорию поместья, направляясь к той части, которая до сих пор оставалась невидимой. И несмотря на то что эта самая «скрытая часть» – это всего лишь дом, я думаю, что на самом деле там таится гораздо больше, чем следовало ожидать: нечто подавляющее своим величием.

Пока же я могу разглядеть лишь его маленькие кусочки, выглядывающие на меня время от времени из-за ветвей. Пока мы движемся по дороге, но каждый такой кусочек, даже самый крошечный, заставляет меня замереть на месте.

Крутая крыша, покрытая темной черепицей.

Колонны, башенки и бесконечные болота.

Капли дождя стекают с деревьев, они падают на крышу нашего автомобиля, на дорогу перед нами, и от этого все вокруг сияет каким-то загадочным приглушенным светом.

Здесь сыро и серо, и единственное слово, которое бесконечно вертится у меня в голове, – «готика».

Готика.

Несмотря на всю красоту и экстравагантность пейзажа вокруг, он все же наводит на меня некий священный ужас.

Я пытаюсь сосчитать удары своего сердца по мере того, как мы оказываемся все ближе и ближе к дому. В конечном счете мне удается досчитать до пятнадцати, когда лимузин останавливается у огромной подъездной дорожки, мощенной брусчасткой.

Поместье, которое я вижу перед собой, выстроено из камня и простирается в разные стороны так далеко, насколько только хватает моих глаз. Темные пустоши его окон имеют все возможные формы и размеры.

Раскинувшиеся аккуратно подстриженные лужайки, огромное здание поместья, зеленеющие сады. Грозовые тучи сгущаются над массивным каменным строением, и кое-что я осознаю с предельной ясностью. Пугающее или нет, это поместье, несомненно, громадно, если не сказать больше.

– Наша семья богата? – спрашиваю я, осознавая всю глупость своего вопроса.

Дэр бросает на меня короткий взгляд.

– Ты и вообразить себе не можешь насколько.

Он замолкает, и словно невидимая нить оказывается натянута между нами, связывая нас воедино, но в то же время обвиваясь вокруг и не позволяя нам быть вместе.

– Калла, держи ухо востро, – говорит он мне быстро, – это место… здесь все не то, чем кажется. Тебе нужно…

Джонс открывает мне дверь, и Дэр мгновенно замолкает.

Что мне нужно делать?

– Добро пожаловать в Уитли, – произносит Джонс с легким поклоном.