Кортни Коул - Люмен

Сабина кивает, довольная тем, что я уловила ее мысль:

– Да. Они сводные братья.

– И Финн мой близнец только наполовину?

Она вновь кивает:

– Так бывает очень редко, так что ты смело можешь считать себя особенной.

Я боюсь спрашивать что-то еще, но я все равно делаю это:

– Но почему?

Сабина наливает еще чаю в мою кружку и протягивает мне, и я не могу не выпить его, потому что он успокаивает меня, успокаивает меня, успокаивает меня, а в данный момент я на грани истерики и могу надеяться только на его чудесную помощь.

– Потому что ты наследница Иуды, а также Авеля. Кровь, которая течет в твоих жилах, настолько древняя и могущественная, насколько это только возможно. Твой брат же одновременно наследник Каина и Авеля. Если он будет принесен в жертву, круг наконец замкнется.

– Какой еще круг? – спрашиваю я, и мои губы немеют, немеют полностью.

– Каин убил своего брата, – отвечает она, – после того, как Авель принес жертву Господу, Каин так ему завидовал, что не смог придумать ничего лучше, кроме как убить его. Тогда Бог потребовал другую жертву от этой семьи, настоящую жертву: того, кто будет рожден среди ярости и страдания, чтобы расплатиться за прегрешения отцов.

– Я не понимаю, – шепчу я, – я ничего не понимаю.

– Естественно, ты не понимаешь, – покачивает головой она, – хотя Дэр все прекрасно понимает, потому что он происходит от Саломеи. Она заточила проклятие Иуды в кольцо. То самое кольцо, которое ты вернула Дэру. Вы все прокляты, и только ты можешь положить этому конец, сделав правильный выбор, не предав наших предков. В Румынии говорят, что проклятия реальны, Калла. И, конечно же, теперь я тоже в это верю.

– Я…

Я не могу даже пошевелить губами.

– Все сходится один к одному, Калла, – добавляет Сабина, – так было испокон веков. Сделай правильный выбор, и тогда все это закончится.

Возможно, она добавляет снотворное в свои чаи, потому что я обнаруживаю себя послушно кивающей ей в ответ. Я замечаю, что сама начинаю верить каждому ее слову.

Но когда я возвращаюсь к себе в комнату, мне в голову приходит мысль, что, наверное, то, что только что произошло в комнате Сабины, было плодом моего воображения. Саломея? Каин и Авель? Иуда? Древние библейские проклятия и могила Дэра?

Это все слишком невероятно. И верования румынов не имеют ничего общего с реальностью.

Я в полном замешательстве, как любой здравомыслящий человек. Все эти дни мне не удавалось хорошенько выспаться.

Очевидно.

Это кажется мне логичным объяснением.

Я поднимаю руку, чтобы заправить прядь непослушных волос за ухо, и в этот момент замираю на месте.

Мои пальцы пахнут гвоздиками и лилиями, цветами, которые я видела на могиле Дэра.

Это все произошло на самом деле.

– Мы родственники, – сообщаю я Дэру, мой голос звучит настойчиво, и я опускаю ладонь на свою грудь, – мы не можем… не можем… не можем быть вместе.

Лицо Дэра пронизывает нестерпимая боль: он все знал.

– Ты знал, – шепчу я, и сердце ударяется о мои ребра так больно, больно, еще больнее, а он смотрит на меня, и в его взгляде столько страдания и искренности.

– Все меняется, – отвечает он мне, и я презрительно фыркаю, потому что мы уже были вместе. Но я все еще люблю его больше всех на свете после Финна.

Я все еще люблю его, все еще люблю его, все еще люблю его.

– Господи, лучше бы я умерла, – издаю я протяжный стон и отталкиваю его, но он встряхивает меня за плечи так сильно, сильно, сильнее.

– Никогда больше не смей так говорить! – взрывается он. – Никогда! Нам приходилось переживать еще более ужасные вещи, и в этом шторме мы тоже устоим, Калла! По сути, мы не являемся родственниками. Хотя согласен, ситуация и правда сложная.

Я смотрю на него, и мне кажется, что мои глаза вот-вот лопнут от боли и печали.

– Я не хочу жить, если мы не можем быть вместе. – Мои слова сочатся истинным негодованием, так может звучать только правда. – Я это точно знаю.

– Все будет по-другому, – настаивает Дэр, и мне снова кажется, что он что-то скрывает от меня.

Что-то.

Что-то.

Что-то.

– Что ты имеешь в виду? – на мгновение меня наполняет надежда.

– Я бы хотел тебе все рассказать, но это то, о чем ты должна узнать сама, – говорит он мне, – ты должна сама все увидеть, иначе ты просто не поверишь. Это непростая правда, все слишком сложно, но тем не менее реально.

Его пальцы переплетаются с моими, и я не чувствую, что это как-то неправильно – именно так и должно быть.

Он притягивает меня к себе и целует, его губы такие теплые, а дыхание такое горячее, и кажется, что наши тела сливаются воедино в этом объятии.

– В этом нет ничего неправильного, – произносит он, и его губы движутся вдоль моей щеки, – или тебе это кажется неправильным, мой цветок каллы?

Нет.

Господи.

Нет.

Это именно то, что нужно.

Его широкая ладонь ложится мне на спину, и он шепчет:

– Никогда больше не говори, что хочешь умереть, Калла. Ты не должна приносить себя в жертву. У тебя иная судьба.

– Откуда тебе знать, что для нас уготовила судьба? – С этими словами я отстраняюсь, чтобы увидеть реакцию на его лице: оно такое серьезное, такое серьезное, такое серьезное.

– Потому что я просто знаю.

– Это не ответ, – спорю я.

– И тем не менее это так, – отвечает он.

В следующую минуту его руки опускаются, и он направляется в сторону дома.

Я остаюсь в полном одиночестве, и ответы слышатся мне с верхушек деревьев, они дразнят меня из-за зарослей мха, и мне срочно нужно поймать их. Я должна найти все ответы, потому что мой разум ускользает, ускользает, ускользает от меня, и если в моей голове не сформируется цельная картина, то я лишусь рассудка окончательно.

Я знаю это.

Я знаю это.

Поэтому я разыскиваю своего брата и настаиваю на том, чтобы мы вместе занялись поиском правды. Финн любит меня, поэтому безропотно следует за мной, несмотря на сомнения.

Я стою на границе леса, деревья сгибаются надо мной, что-то нашептывают мне, покачиваются на ветру. Слова застывают на моих губах:

– Один к одному к одному.

– Что это значит? – спрашивает Финн, стоя со мной плечом к плечу.

Он не бросит меня даже сейчас, когда он, должно быть, полностью уверен в том, что я такая же сумасшедшая, как и он сам.

«Мы должны поддерживать баланс друг друга», – вот что он сказал мне вчера, когда я поведала ему о том, что произошло в комнате Сабины и в мавзолее.

Я смотрю на него.

– Не знаю, что все это значит, но эта фраза постоянно звучит у меня в голове, снова и снова.

Финн бросает на меня встревоженный взгляд, он напуган, а его бледная рука крепко сжимает мою.

– Плохо все это, Калла, – произносит он, но на самом деле ему вовсе не обязательно говорить мне об этом, потому что я и сама все прекрасно понимаю.