Кортни Коул - Люмен

– Как по-латински будет «зеленый»? – спрашиваю я рассеянно.

– «Viridem», – отвечает он. – А что?

– Да просто, – говорю я, глядя в зеркало заднего вида на наш удаляющийся дом, постепенно исчезающий из вида.

Огромный, в викторианском стиле, он гордо стоит на вершине горы, на краю утеса, подпирая своими башенками облака. Он очень красивый и изящный, и в то же время есть в нем нечто от готики, что-то очень мрачное. В конце концов, в этом доме ведь расположено похоронное бюро, и место весьма подходящее: в самом конце трассы на вершине холма. Кажется, это идеальная площадка для фильма ужасов.

И называться он мог бы «Последнее похоронное бюро слева» .

Только чудо может помочь нашему отцу сдать в аренду маленький гостевой домик по соседству, и я чувствую легкий укол вины. Возможно, ему сейчас действительно нужны деньги, а я так давила на него, требуя отдать его мне или Финну.

Я отвожу взгляд от нашего дома, пытаясь скрыться от чувства стыда, и смотрю на океан. Он бескрайний и серый, а его волны бьются о берег, словно совершая казнь над неподвижными камнями, врезаясь в них снова и снова. Над водой образуется туман, потоки ветра относят его в сторону от пляжа. Это одновременно восхищает и пугает меня.

В больницу мы приезжаем рано, поэтому решаем выпить кофе и позавтракать в местном кафе, чтобы скрасить ожидание.

Я беру свою чашку и направляюсь к столикам в задней части зала, где опускаюсь на диванчик, пока Финн с носом зарывается в свои учебники по латыни.

Я закрываю глаза, чтобы отдохнуть еще хотя бы минуту, потому что вечные дожди в Астории заставляют меня постоянно чувствовать сонливость.

Звуки больницы постепенно превращаются в неразличимое фоновое жужжание, и я перестаю обращать внимание на визг и многоголосые крики, разлетающиеся по коридорам. Потому что, честно говоря, мне совсем не хочется знать, о чем они там вопят.

Я погружаюсь в темный мир моих сновидений, и одному богу известно, как долго я нахожусь в этом состоянии, пока не замечаю, что кто-то пристально смотрит на меня.

Когда я говорю, что «замечаю», то имею в виду, что я буквально чувствую это, так, словно кто-то протянул ко мне свою руку и коснулся моего лица кончиками пальцев.

Открыв глаза, я озираюсь по сторонам и замечаю чей-то темный взгляд, прикованный ко мне: настолько темный, что он кажется почти черным, и его энергии вполне достаточно, чтобы заставить меня замереть на месте.

Эти глаза принадлежат парню.

Мужчине.

Наверное, ему не больше двадцати или двадцати одного, но все в его внешности заявляет о мужественности. В нем не осталось ни капли от мальчика, которым он, должно быть, когда-то был. Эта его часть, совершенно очевидно, изжила себя. Я вижу это в его глазах, в том, как он преподносит себя, в его манере держаться. Он пристально смотрит на меня, словно между нами протянута неразрывная нить. В его глазах прячутся миллионы противоречий… Отстраненность, теплота, загадочность, харизма и что-то еще, название чему я не могу подобрать.

Он мускулистый, высокий, на нем потрепанная черная толстовка с ярко-оранжевой надписью «Irony is lost on you». Его темные джинсы держатся на нем благодаря черному кожаному ремню, а его пальцы длинные и тонкие.

Непослушные пряди темных волос спадают на лицо, и он нетерпеливо отбрасывает их своей жилистой рукой назад. Но его взгляд остается прикованным ко мне. У него брутальная мужественная челюсть с легкой щетиной.

Наши взгляды пересекаются, словно между нами провод жизнеобеспечения или внезапно грянувшая электрическая молния: я могу почувствовать ее заряд, пробегающий мурашками по моей коже – словно миллион крошечных коготков заставляет мои щеки пылать огнем. Мои легкие сжимаются, и я тяжело сглатываю ком, подступивший к горлу.

А затем он мне улыбается.

Мне.

Его взгляд прикован ко мне, пока он ждет своей очереди: такой темный, такой бездонный. Эта энергия между нами… Я не могу придумать подходящее название для нее. Притяжение? Химия? Мне известно только, что от этого у меня перехватывает дыхание, а сердце начинает бешено колотиться. Мне кажется, что я уже видела его раньше, но это ведь так глупо. Я бы обязательно запомнила такое.

Такого парня, как он.

Я наблюдаю за тем, как он расплачивается за свой кофе и сладкий рулет, и за тем, как шаг за шагом он становится все ближе и ближе к моему столику. В зале есть еще по крайней мере десять свободных столов, но он выбирает именно мой.

Его черные ботинки останавливаются рядом со мной, и я окидываю взглядом его обтянутые джинсами ноги, его узкие бедра, поднимаю глаза к его пугающе прекрасному лицу. Небольшая щетина покрывает четко очерченную линию его челюсти, и от этого он выглядит еще более зрелым, еще более мужественным. Неужели ему нужна моя помощь?

Я не могу не обратить внимания на то, как рубашка обтягивает его мощную грудную клетку, на то, как сужается его тело в области пояса и как гармонично сидят на нем джинсы, на то, каким он кажется стройным, гибким и в то же время сильным. О боже! Я снова поднимаю глаза, ловя на себе его взгляд. И в нем я нахожу заинтересованность.

– Это место занято?

Господи милостивый! Он говорит с британским акцентом. В мире нет ничего более сексуального, чем британский акцент. За это я готова простить ему этот скучный прием для знакомства. Я улыбаюсь, глядя на него снизу вверх, а мой пульс учащается.

– Нет.

Он не двигается с места.

– Тогда могу я сюда присесть? Могу поделиться с тобой своим завтраком.

Легким жестом он указывает на приторный рулет у него на тарелке, усыпанный пеканом.

– Конечно, – непринужденно отвечаю я, с завидным профессионализмом скрывая тот факт, что мое сердце бьется достаточно сильно, чтобы взорваться в любую секунду. – И, пожалуй, я бы съела кусочек. Я голодная.

– Отлично, – улыбается он, усаживаясь на место напротив меня, рядом с Финном, и делает он это так легко, словно все время болтает с незнакомками в больнице.

Я не могу оставить без внимания и тот факт, что его глаза такие темные, что кажутся почти черными. Он разрезает рулет и отдает мне половину. Я с удовольствием отламываю от него кусочек.

Финн почти не поднимает взгляда от своей книги, настолько он погружен в чтение. Но, кажется, этому странному парню нет до этого дела.

– Часто здесь бываешь? – спрашивает он, откидываясь на спинку дивана.

Мне хочется рассмеяться, потому что он, наверное, следует по списку самых банальных фраз для знакомства, но все они звучат потрясающе, срываясь с его губ.

– Частенько, – киваю я. – А ты?

– Здесь лучший кофе в округе, – отвечает он, если это вообще можно считать ответом, – но только давай ты не будешь никому об этом рассказывать, потому что они начнут придумывать эти дурацкие непроизносимые названия для своих напитков, а очереди будут выстраиваться за километр.