Лев Протасов - Красные озера [Publisher: SelfPub]

На следующее утро Радлов встал, как всегда, разбитый, с тяжелой головой да путаницей в мыслях. Уснуть ему так и не удалось, но всю ночь перед глазами стелился какой-то туман. А в тумане угадывались очертания лиц, собранных из дыма и гари, но чьи это были лица – неясно.

Тамара еще спала, уткнувшись носом в подушку. Петр перескочил через нее и первым делом поднялся на второй этаж, проведать гостя.

Лука сидел на полу посреди залы, расставив руки в стороны – как всегда, ладонями кверху, будто у него что-то в них насыпано. Глядел мутным взором прямо перед собой и тихо, с нежностью приговаривал:

– Кушайте, кушайте, мои хорошие…

«Неужели снова?» – настороженно подумал Петр, затем приблизился к другу, стараясь по возможности не шуметь, положил руку ему на плечо и спросил:

– Лука, с тобой все хорошо?

– Со мной все хорошо, – машинально ответил обувщик, не меняя позы.

– А чего же ты… сидишь так?

– Петь, ну должен же их кто-то кормить, – Лука наконец развернулся в сторону собеседника, а во взгляде его тусклым огоньком блеснул угнетенный разум. – Не станет моих птичек – совсем тяжко придется.

Радлов стоял в замешательстве и долго не мог пошевелиться. На миг ему даже почудилось, словно комната и вправду наполнена черным вороньем. Воронье кружит, кружит вокруг Луки, усаживается к нему на плечи, клацает клювами и недобро косится на хозяина дома.

Петр помотал головой. Морок исчез.

– Лука, ты, может быть, у нас пока поживешь…

– Не хочу. Я уже привык там. И пташкам больше нравится… правда же? – и обувщик оглядел комнату, спрашивая совета у своих невидимых спутников.

– Посиди до вечера хотя бы, – предложил Радлов, понимая, что отпускать друга в столь плачевном состоянии – это все равно, что смертный приговор ему подписывать.

Лука медленно кивнул – прерывистыми короткими движениями, будто шея у него изнутри была оснащена пружинами, и пружины от времени утеряли плавность.

– Вот и славно! – обрадовался Радлов. – Вот и славно. Тома скоро проснется, завтрак будет. А я тебе сейчас воды принесу – обмоешься.

– Зачем? До ванной я могу дойти.

– Нет-нет, там… не работает. Я сейчас, ты погоди!

И Петр отправился вниз. На самом деле все, конечно же, прекрасно работало, просто у него вдруг мелькнула пугающая мысль: «В запертом-то помещении еще вздернется, не приведи Бог».

Он набрал большое ведро теплой воды, поднял его наверх вместе с пустым тазом и полотенцем и помог Луке умыться. А через час, когда Тамара встала и засуетилась на кухне, отправился в Город – вероятно, чтобы подготовиться к предстоящей сделке.

В тот же день, около двух часов, Петр уже был у Андрея. Тот как раз закончил копаться в гараже, приводя машину в порядок после вчерашней поездки, и шел к дому, так что встретились они во дворе.

Андрей посмотрел на пришедшего с недовольным выражением лица и пробурчал:

– Петр Александрович, вот на кой ляд вы меня вчера погнали? Лука нашелся в итоге, а у меня все днище камнями и глиной набито.

– До монастыря путь не очень близкий, а действовать нужно было быстро, – объяснил Радлов. – Мало ли что, человек-то не в себе.

– Я тоже скоро не в себе буду. Дороги нет вообще. Я в следующий раз отсюда если и выеду, то только окончательно.

– Вот, кстати, об этом я и хотел поговорить. На, погляди.

И Петр протянул Андрею уведомление с заранее обрезанным верхом и низом, чтобы не было видно ни шапки письма, ни указанной суммы, так что текст начинался словами «Вам надлежит…» и обрывался на номере дома. Андрей внимательно прочитал бумагу и в недоумении уставился на посетителя.

– Ты уже объявление подавал о продаже? – уточнил Радлов, пытливо прищурив взгляд.

– Нет еще. Вам сказал кто-то, что я продаю?

– Мне-то сказали, да я дальше никуда не передавал. Не знаю даже, каким образом информация дошла до руководства завода. В общем, надо бы нам с тобой обсудить, что да как…

– Конечно! – Андрей просиял. – Я, в принципе, хоть сейчас готов. Пойдемте.

В доме была единственная жилая комната – просторная, до блеска вылизанная и полупустая, так что обстановка напоминала какое-то спартанское убежище. Из мебели – только дубовый стол, два стула и старая тахта, обитая бежевой тканью.

– Скромненько у тебя, – прокомментировал Радлов, занимая один из стульев.

– Я много чего продал перед поездкой, – ответил Андрей и сел напротив. – Так и за сколько вы хотите купить?

– Не я, – уточнил гость. – Завод.

– Хорошо, пусть так. И за сколько же завод хочет купить?

– За пятьдесят девять тысяч, – Петр поерзал на твердом основании, пытаясь устроиться поудобнее, и прибавил: – С половиной.

Андрей некоторое время сидел молча, как будто и вовсе не услышал суммы, потом громко прокашлялся и спросил с плохо скрываемыми злобными нотками:

– Это что, шутка?

– Нет, я вполне серьезно, – спокойно отозвался Радлов.

– Знаете что, Петр Александрович. Не надо меня за идиота принимать. У меня участок восемь с половиной соток. Немного, соглашусь! Но цены-то я успел прошерстить. Даже если участок продавать как жилой, а не как промышленный – выйдет по пятнадцать тысяч за сотку, всего около ста тридцати тысяч рублей. А промземля, если переоформить как следует, получается гораздо дороже!

– Скажи-ка мне, пожалуйста, где ты такие цены откопал?

– Это среднерыночные по региону, вы разве не в курсе? В том же Вешненском такие. От нас оно совсем близко, вон, люди пешком ходят – значит, стоимость одинаковая. А участки под промышленные нужды там вообще идут по тридцатке за каждый ар. Я извиняюсь, конечно, но вы меня что, со своим заводом намудить решили?

Радлов оглядел юношу оценивающим взглядом, выдохнул и сказал:

– Успокойся, хорошо? И послушай меня. Ты на среднерыночные-то не смотри особо, не забывай про здешнюю специфику.

– Какую еще специфику?

– Ты слышал, что по среднерыночным дороже всего идут сельхозугодья?

Андрей отрицательно помотал головой. Петр снисходительно улыбнулся и продолжил:

– Итак, дороже всего на рынке земля для сельского хозяйства. По средним, отмечу, ценам. Но это ведь средняя температура по больнице и только. У нас, например, урожай в прошлом году погиб, и его показатели крайне низкие – это раз. Из-за близости завода экология ни к черту – это два. Кроме того, понятно, что завод рано или поздно начнет расширяться, захватывая новые территории – это три. Что будет, если сложить раз, два и три? Будет дешевая земля. Тысячи по полторы за сотку, не больше. А по области, конечно, продают и за полтинник, и даже тысяч за сто каждый ар, – Радлов перевел дыхание и подытожил: – Я к тому, что надо нюансы учитывать.