Роберт Блох - Рассказы. Том 2. Колдовство.

Теперь, когда я смотрю на эту компашку, то уверен лишь в одном. Это не Одинокий рейнджер.

Когда подъезжаю поближе, мои младенчески-голубые глаза подсказывают, что я смотрю на человека, одетого в доспехи, а длинный острый шест похож на двенадцатифутовое копье с острием на конце.

Кто он и почему так одет, может быть очень интересно некоторым организациям, таким как полиция штата, но уж точно не мне. Кроме того, я должен доехать до Тощего Томми Маллуна, который ждет моих десяти долларов.

Поэтому, когда я вижу, что дорогу преграждает эта пародия на Железного дровосека, то высовываю голову из окна и прошу громким, но вежливым голосом:

— Убирайся с дороги, приятель!

Что оказывается ошибкой, ведь я пошел без козырей.

Человек в жестяном смокинге смотрит на приближающийся грузовик и поднимает железную голову, заметив, что из радиатора идет пар. Выхлопные газы начинают издавать звуки тромбона, потому что я сильно давлю на газ, и кажется, словно грохочет тяжелый комод.

— Вот так диво! — воет его голос из-под шлема. — Дракон!

И вдруг он поднимает свое копье, стучит шпорами по ребрам лошади и направляется к грузовику.

— За Пендрагона и Англию! — кричит он, перекрывая лязг железа.

И мчится вперед, как танк. Его двенадцатифутовая пика нацелена прямо на мой радиатор, и я не хочу, чтобы он заглушил мой мотор, поэтому, естественно, выворачиваю старый грузовик с дороги.

Давление поднимет крышку радиатора выше, чем государственный долг, и вырывается достаточно пара, что хватило бы и на дюжину конгрессменов.

Лошадь встает на дыбы, и этот тип крякает, выпуская копье. Вместо того чтобы ударить по радиатору, он разбивает ветровое

стекло.

У меня лопается терпение. Я останавливаю грузовик и быстро выхожу.

— Послушай, приятель… — начинаю я.

— Ага! — слышится голос из-под шлема. — Волшебник! — Тут он прибегает к двусмысленности, которую я не скоро забуду. — Остановитесь, ибо говорит Паллагин.

Я не в настроении болтать, поэтому подхожу к нему, размахивая разводным ключом.

— Ты разбил мне окно, приятель! Что еще за хулиганство на общественном шоссе! Я собираюсь… Йау!

Я личность, которая редко кричит «Йау» даже в запале, но когда этот бронированный жокей соскальзывает с лошади и идет ко мне, он жонглирует острым шестифутовым мечом. И шесть футов меча, направленных к твоей шее, стоят того, чтобы так завопить — думаю, при любом раскладе.

Я также считаю, что мне лучше пригнуться, если я не собираюсь бриться и стричься, и мне повезло, что железному дылде приходится двигаться медленно, когда он обрушивает на меня свой меч.

Я подхожу к нему и стучу гаечным ключом ему по кумполу.

Безрезультатно.

Стальной король роняет меч и издает еще один крик, и я снова охаживаю его по шлему гаечным ключом. По-прежнему безрезультатно. Только с третьей попытки получаю какой-то результат. Ключ ломается.

А потом его железные руки хватают меня в тиски.

Все вокруг темнеет, а мой спарринг-партнер тянется за кинжалом на поясе. Я быстро ставлю подножку.

Все, что могу сделать, это двигаться вперед, но это работает. Около ста пятидесяти фунтов брони теряют равновесие, и парню внутри ничего не остается, как рухнуть вместе с ней. Что он и делает, опрокинувшись на спину. Потом я оказываюсь у него на груди и поднимаю забрало на шлеме.

— Постой, хватит! — оттуда доносится тарабарщина. — Пожалуйста, подожди!

— Ладно, приятель. Открывай свой почтовый ящик. Я хочу увидеть лицо придурка, который пытается втянуть меня в дорожную аварию с кучей железа.

Он снимает шлем, и я вижу пурпурное лицо с рыжими бакенбардами. Голубые глаза пристыженно опущены.

— Ты первый, о волшебник, кто увидел поверженное лицо сэра Паллагина из Черной башни, — бормочет он.

Я слезаю с его груди, как с горячего сиденья. Потому что, хотя и люблю орехи, но предпочитаю их только во фруктовых пирожных.

— Мне пора, — говорю я. — Я не знаю, кто вы и почему бегаете вокруг да около, и, может быть, мне следовало бы пригласить вас в гости, но у меня дела, понимаете? Пока!

Я начинаю уходить и поворачиваюсь.

— Кроме того, меня зовут не О Волшебник.

— Воистину, — говорит этот парень, называющий себя сэром Паллагином, медленно и с грохотом поднимаясь на ноги. — Ты — волшебник, потому что ездишь на драконе, дышащем огнем и паром.

Я думаю об огне и парах, которыми сейчас дышит Томми Мэллун, поэтому не обращаю на это внимания, а сажусь в грузовик. Затем этот Паллагин подбегает и кричит:

— Подожди!

— Зачем?

— Мой конь и оружие по праву принадлежат тебе.

Что-то щелкает у меня в голове, и даже если это восьмой шар угодил в лузу [14] Восьмой шар в бильярде — тот, каким заканчивается партия; символ удачи и риска. , мне становится интересно.

— Погодите минутку, — говорю. — Кто вы такой и чем занимаетесь?

— Как я и говорил, о волшебник, я — сэр Паллагин из Черного замка, посланный сюда Мерлином из Камелота, двора Артура. Я дерусь на поединках в своих доспехах, — добавляет он, заправляя какую-то ткань, торчащую из щелей и суставов его тяжелого костюма.

— А? — это лучшее, что я могу сказать.

— И, победив меня в честном бою, ты получишь моего коня и оружие по обычаю рыцарского поединка. — Он качает головой, издавая звук, похожий на звук автомата. — Мерлин очень рассердится, когда узнает об этом.

— Мерлин?

— Мерлин, серый волшебник, который послал меня на поиски, — объясняет он. — Это он отправил меня вперед во времени, к поискам Каппадокийского табурета.

Не такой уж я и болван, как вы можете заметить по тому, как я просматриваю некоторые надписи на этих предметах, и когда что-то щелкает в моей голове, это означает, что я думаю, хоть и с трудом. Догадываюсь, что имею дело с наихудшим типом сумасбродства — с тем, что брыкается — но все же в его словах есть какой-то смысл. Я как-то видел на картине короля Артура и Мерлина, а также некоторых людей в доспехах, которые называются рыцарями, что означает, что они — люди короля Артура. Они околачиваются вокруг большого стола в каменном замке, всегда напрашиваются на неприятности и отправляются на задания — что означает заставить жуликов вернуть вещи, которые им не принадлежат, или отбивать дам у других рыцарей.

Но я думаю, что все это произошло, может быть, лет сто назад, или около того, в Европе, прежде чем они выбросили свои доспехи и переоделись в цветные рубашки, чтобы организовать платные теннисные турниры.

И эта фраза о том, что нужно отправиться вперед во времени, чтобы что-то найти, практически невозможна, если только вы не придерживаетесь теории Эйнштейна, чего я не делаю, предпочитая Джейн Фонду.

Тем не менее, все это прозвучало необычно, и я ответил: