Роберт Блох - Рассказы. Том 2. Колдовство.

— Ты хочешь сказать, что явился сюда со двора короля Артура и какой-то волшебник послал тебя, чтобы что-то найти?

— Истинно так, о волшебник. Мерлин посоветовал мне не верить, — печально говорит Паллагин, прожевывая свои же усы, только без масла. Он выглядит так, будто рекламирует мелодрамы.

— Я верю тебе, приятель, — говорю я, желая подбодрить его и наконец убраться отсюда.

— Тогда возьми мою лошадь и оружие — этого требует закон турнира, — настаивает он.

Я решил, что лучше выпить. Так я и делаю. Становится легче. Я выхожу и иду к лошади.

— Не знаю, что делать с этой четырехногой бочкой клея, — говорю я ему, — и с твоим маникюрным набором тоже. Но если это сделает тебя счастливым, я возьму их с собой.

Так что я беру клячу, обхожу грузовик сзади, спускаю рампу и завожу лошадь внутрь. Когда я возвращаюсь, сэр Паллагин укладывает на переднее сиденье свое железное облачение.

— Я положу это на дракона для тебя, — говорит он.

— Это не дракон, — объясняю я. — Это «Форд».

— Форд? Мерлин не говорил об этом существе.

Рыцарь забирается на сиденье вслед за своими столовыми приборами, боясь, что руль его укусит.

— Эй, ты куда?

— С тобой, о волшебник. Конь и оружие твои, но я должен следовать за ними, даже в плен. Таков закон.

— Твоя беда в том, что ты слишком чтишь законы. Послушай, я не люблю автостопщиков …

Потом я смотрю на часы и вижу, что уже почти десять, и вспоминаю, что в восемь встречаюсь с Тощим Томми. Так что я думаю, почему бы и нет? Я ненадолго подброшу этого парня по шоссе, высажу в тихом местечке, и забуду о нем. Может быть, мне удастся выяснить, не пропал ли кто-нибудь из Бейкреста, местного дурдома, и сдать его полиции. В любом случае, у меня назначена встреча, так что я завожу грузовик.

Этот Паллагин издает сквозь свои бакенбарды что-то вроде свиста, когда я опрокидываю фляжку, поэтому я говорю:

— В чем дело, приятель, хочешь пить?

— Нет, — выдыхает он. — Но мы взлетим!

— Только до пятидесяти, — говорю я ему. — Посмотри на спидометр.

— Пятидесяти чего? Спидометр?

Моя голова щелкает, как игровой автомат на церковном базаре. Этот великовозрастный ребенок не притворяется! Я бросаю еще один взгляд на его доспехи и вижу, что они прочные — не как маскарадные костюмы, а очень тяжелые, с узорами из золота и серебра. И он не знает, что такое машина или спидометр!

— Тебе надо выпить, — говорю я, принимая у него стакан и передавая бутылку.

— Это мед? — спрашивает он.

— Нет, скотч «Хэйг». Попробуй глоток.

Он наклоняет бутылку и делает потрясающий тройной глоток. Он рычит и краснеет еще больше, чем его усы.

— Я околдован! — кричит он. — Ты черный колдун!

— Остынь. Через минуту пройдет. Кроме того, я не волшебник. Я фермер-дальнобойщик, хочешь верь, хочешь нет. Я завязал с ракетками.

Через минуту он успокаивается и начинает задавать мне вопросы. Не успеваю я опомниться, как уже объясняю, кто я такой и что делаю, и после очередного глотка это уже не кажется мне таким уж странным.

Даже когда он рассказывает мне о том, как этот Мерлин наложил на него заклятие и отправил в путешествие во времени, я проглатываю это, как последний глоток. Однако, не выдерживаю и прошу его наконец называть меня Бутч. Через несколько минут мы практически приятели.

— Можешь звать меня Паллагин, — говорит он.

— Ладно, приятель. Как насчет еще одного глотка?

На этот раз он более осторожен, и, должно быть, чувствует себя лучше, потому что причмокивает губами и даже не краснеет.

— Могу я узнать, куда ты направляешься, о Бутч? — говорит он через минуту или около того.

— Возможно, — отвечаю я. — Вот сюда, почти приехали.

Я указываю на здание, к которому мы только что подошли. Это придорожная харчевня под названием «Бландер Инн», и именно в этой крысиной норе Томми Мэллун вешает свою шляпу и кобуру. Это я объясняю приятелю.

— Не похоже на крысиную нору, — замечает он.

— Любое место, куда попадает тощий Томми, становится крысиной норой, — говорю я ему, — потому что тощий Томми — крыса. Он кривой, но сильный. Тем не менее я должен заплатить ему десять долларов за защиту, иначе он обрызгает щелоком мою люцерну.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Паллагин.

— Именно так, дружище. У меня есть небольшая ферма, и я должен платить тощему Томми десятку в неделю, иначе у меня будут проблемы, например, я могу найти толченое стекло в курином корме или ананас в силосе.

— Ты платишь за то, чтобы вандалы не грабили посевы? — спрашивает рыцарь. — Не лучше ли найти негодяев и наказать их?

— Я знаю, кто разрушит ферму, если я не заплачу, — отвечаю я. — Тощий Томми.

— А, теперь, кажется, я понимаю твое положение. Ты крепостной, а этот Тощий Томас — твой повелитель.

Почему-то это замечание и то, как его произнес Паллагин, заставили меня почувствовать себя полным идиотом. И во мне оказалось достаточно выпивки, чтобы рассердиться.

— Я не раб, — кричу я. — На самом деле я долго ждал, чтобы свести счеты с этим Тощим Томми. Поэтому сегодня я не заплачу ему десять долларов и собираюсь сказать об этом ему в лицо.

Паллагин слушает меня очень внимательно, потому что, похоже, не разбирается в английском и грамматике, но он все понимает и улыбается.

— Слова истинного рыцаря, — говорит он. — Я буду сопровождать тебя в этой миссии, ибо в сердце своем я нахожу симпатию к твоей непоколебимой цели и ненависть к Тощему Томасу.

— Сиди, где сидишь, — быстро говорю я. — Я сам с этим разберусь. Потому что Тощий Томми не любит, когда посторонние заходят в его заведение днем без приглашения, а ты одет слишком громоздко и вызывающе. Так что оставайся здесь, — говорю я ему, — и пока выпей.

Я останавливаюсь, вылезаю из машины и быстро вхожу в таверну. Мое сердце бьется так же быстро, потому что того, что я собираюсь сделать, достаточно, чтобы заставить любое сердце биться быстрее, на случай, если Тощему Томми придет в голову остановить его. Что он иногда делает, когда раздражен, особенно из-за денег. Тем не менее я подхожу к бару и действительно вижу Тощего Томми, который протирает бокалы боксерскими перчатками. Только когда я смотрю снова, я понимаю, что это вовсе не боксерские перчатки, а просто тощие руки Томми.

Тощий Томми на самом деле не то чтобы тощий, но его так называют, потому что он весит около трехсот пятидесяти фунтов — без одежды, например, раз в месяц, когда принимает ванну.

— Так, а вот и ты! — говорит он повелительным голосом.

— Привет, Тощий Томми, — приветствую я его. — Как делишки?

— Я покажу тебе делишки, если ты сейчас же не выкашляешь десять баксов, — ворчит Тощий Томми. Все остальные были здесь два или три часа назад, и я жду, чтобы пойти в банк.