Роберт Блох - Рассказы. Том 2. Колдовство.

— Что это? — Грот перестал грести.

— Где?

— Там, в воде, видите, лунный свет падает на волну?

— Я не понимаю … — Трич остановился, широко раскрыв глаза от ужаса.

— Нет, понимаете. Вы видите это. Эта голова, она плывет сюда.

Они сидели, пока приближалась покачивающаяся тварь. И с новой силой вокруг них поднялся шепот, как ветер, поднимающийся из океанских глубин, и на этот раз шепот был настолько четким, что они услышали…

— Где ты, Люк Трич? Я пришла за тобой. Ты забрал мои глаза, Люк Трич, и я ничего не вижу. Но ты здесь, и я пришла за тобой.

Грот начал смеяться. Низкий смешок вырвался из его горла и заглушил шепот. Грош поднял голову к луне и расхохотался. Он сидел, содрогаясь от смеха. А Трич наблюдал за ним, потом за покачивающейся головой, кружащей над лодкой. Она покачнулась один раз, второй. На мгновение остановилась, и он увидел темный, похожий на тюленя силуэт, который мог быть или не быть человеком. Силуэт заколебался в воде, и Трич вытащил нож. Затем пловец снова обогнул лодку и остановился у того борта, где смеялся Грот. Две руки поднялись из воды в лунном свете — две красные руки, блестящие и мокрые. И Грот, все еще смеясь, потянулся к ним. Он расхохотался, но тут же захлебнулся, когда руки потащили его вниз. От вида этого зрелища начал смеяться сам Трич. Он сидел в лодке совсем один и смеялся, глядя на луну. Он смеялся, потому что знал, что сошел с ума, — то, что он видел, не могло быть правдой. Он сошел с ума, и все же он сбежит. Люк Трич схватил весло и начал грести с безумной яростью. Солнце стояло высоко, когда он замер.

Безумие прошло, и события ночи стали казаться сном. Трич откинулся назад, протер глаза и в изумлении огляделся.

— Грот? Сальваторе? Слу? Где вы?

Они пропали — но они не могли исчезнуть, иначе это было бы правдой.

— Грот? Сальваторе? Слу?

А потом волны вокруг лодки расступились, и в воде появились три головы. Одноглазое лицо Сэма Слу было синим и опухшим. Глаза Сальваторе были закрыты, рот залеплен водорослями. Мертвое лицо Грота, улыбающееся сквозь куски водорослей, жутко покачивалось на волнах. Все три головы склонились к борту лодки. Они мерцали в дымке солнечного жара. Трич долго кричал высоким пронзительным голосом, когда они исчезли.

— Лихорадка, — пробормотал он. — Еще один день.

Он вцепился в весла.

Но теперь он не мог оторвать глаз от воды. С приближением полудня капитан начал различать пловца — далеко позади, скользящего по волнам. Оно держалось на расстоянии, но несколько движений — и настигнет его.

Обезумевший пират удвоил усилия, собрав их остатки в последнем рывке. И все же расстояние между лодкой и пловцом сокращалось. Теперь Трич мог видеть длинные красные руки в воде. Он не мог разглядеть ни лица, ни головы, но видел руки. Вспомнив, что он сделал, он содрогнулся. Красные руки! Но ветер менялся. Шельф? Он смотрел на закат. Черная громада вырисовывалась из воды к западу от него. Доминикана, догадался он. Если он успеет до наступления ночи, то будет в безопасности.

Он греб быстрее. Пловец тоже двигался быстро. Расстояние между ними сократилось, как сузилась красная полоса заката.

— Как она может следовать за мной? — пробормотал Трич. — Она же слепая. Я это знаю. Она взяла остальных, ища меня. Как она может следовать? Волшебные фокусы — все из-за пузырька! Почему я не верил, что это сохранит ей жизнь, даже после смерти! Я должен грести быстрее.

Тяжело дыша, Люк Трич налег на весла. Его налитые кровью глаза уставились на покачивающуюся голову прямо за лодкой. В ушах у него звенело, но он слышал шепот.

— Я поклялась, Люк Трич. Теперь я пришла за тобой.

Грести бесполезно, но Трич греб; кричать бесполезно, но Трич кричал; кричал и греб, пока красная тварь проплывала возле лодки. Затем она перегнулась через борт, и Люк Трич уклонился от розовато-красных рук. Смеясь, он вытащил нож. Но потом тварь заползла в лодку, и Трич увидел ее, утонувшую, но багрово-красную. Он выставил перед собой нож, но безглазая тварь двинулась вперед наощупь. Одной рукой она схватила нож, а другой обхватила Люка Трича, так что тот упал на спину. Рука, сжимавшая нож, опустилась, и голос, который не был голосом, прошептал:

— Я прошла долгий путь — от самой смерти. А теперь я сделаю с тобой то, что ты сделал со мной, прежде чем сбросить меня за борт. Ты будешь такой же красный, как я.

И нож запел так же, как пел нож Люка Трича, когда он убил Инес перед ее отцом и бросил тело в море. Он запел, а когда смолк, красный пловец перелетел через борт дрейфующей лодки и исчез. Наступила ночь, а лодка все плыла. На рассвете она ударилась о берег. Два человека нашли лодку несколько часов спустя.

Они заглянули внутрь и вздрогнули при виде фигуры, лежащей на дне лодки.

— Мертв? — прошептал один.

— Конечно, мертв.

— Несомненно, разбился в открытой лодке.

— Да, — Голос человека дрожал от ужаса. — Но что могло произойти с ним?

— Что именно произошло? Пока не могу понять.

Первый человек снова уставился на красное существо в лодке.

— Дурак, — сказал он, — разве ты не видишь, что с этого человека содрали кожу заживо?

(The Red Swimmer, 1939)

Перевод К. Луковкина

Истинный ужас заключался в том, что Гарри Клинтон был обычный студент.

Он носил поношенный замшевый пиджак с сильно протертой от таскания учебников левой подмышкой. Он любил насвистывать популярные хиты, и скупал все последние пластинки в стиле «свинг». Он водил невзрачную машину и беспокоился о ценах на бензин. Также он играл в баскетбол в команде второго эшелона, любил гамбургеры с кетчупом, … в общем, он был обычным студентом, одним из тысяч. И все же он знал, что такое страх.

Гарри Клинтон два года проработал в «Вестерн тек», когда профессор Бейм начал свои эксперименты. Как и другие студенты на четвертом курсе по психологии, Клинтон участвовал в начальных испытаниях. Это была обычная практика, ничего больше.

Профессор Бейм интересовался экспериментами Райна — Университет Дьюка исследовал экстрасенсорное восприятие. Для начала он кратко изложил свои намерения в области психологии четвертому курсу. Рейнские эксперименты были попыткой определить законы случайности и их связь с человеческими догадками.

— Вы слышали о предчувствиях, интуиции и телепатии, — сказал Бейм своему курсу в первый день. — Ну, вот и настал ваш шанс узнать, в чем тут дело. У меня есть колода из двадцати пяти игральных карт. Это специальные карты — пять мастей по пять штук каждая. Есть пять звезд, пять кругов, пять квадратов, пять наборов волнистых линий и пять крестов. Это одиночные черные линии на белом фоне, и они были выбраны за их относительную простоту и символическую ассоциацию с обычными сознательными и подсознательными образами.