Алексей Грашин - Кошки не всегда молчат

Девочка разогрела себе вчерашний омлет, съела его с картофельными хлебцами и козьим сыром, запила двумя стаканами апельсинового сока, посмотрела на часы – без пятнадцати девять утра. На улице стоял полумрак, но на предписании чёрным по белому напечатали: «Явиться в любой день с 9.00 до 18.00». Она сунула бумажку в карман, натянула зимние ботинки, шапку, куртку и перчатки. Морозец на улице колюче куснул Рике за нос. «Если идти не быстро, как раз за пятнадцать минут дойду», подумала она.

Дом семьи Линьчжоу походил на соседские, как брат-близнец. Рике, ожидавшая восточной экзотики, была слегка разочарована. Все-таки китайцев в Нордланде не так много. Она глянула на телефонные часы: 9.02. Можно. И позвонила в дверь.

Открыла красивая молодая девушка с раскосыми глазами. Светленькая, с короткой стрижкой. «Точно, китайцы, – решила Рике, – а девица крашеная». На ней, правда, не было никакого шёлкового кимоно с драконами, а были джинсы и вязаный свитер с оленями.

– Привет! – сказала она. – Ты к кому?

– Привет, – ответила Рике. – Мне нужен господин Линьчжоу. Он дома?

– Папа? – девушка посторонилась, чему-то улыбаясь, и пропустила Рике в дверь. – Конечно. Проходи на кухню, он там.

– Спасибо, – вежливо ответила девочка, раздеваясь.

Дом был как дом, никаких необычностей. Похоже, эти китайцы совершенно онорвежились.

– Господин Линьчжоу? – спросила Рике, заглядывая на кухню. – Доброе утро!

– Дэн, – поправил ее крепкий мужчина с узкими глазами и бритой головой. – Господин Дэн. И тебе здравствуй.

– Можно звать вас по имени? А я Эрика.

– Нет, это моя фамилия – Дэн. А зовут меня Линьчжоу.

– О, – смутилась Рике. – Не знала. Простите.

– Да ничего. Ты по какому вопросу?

– Вот, – она протянула ему предписание. – Я волонтёр. Добровольная помощница. А вы начальник нашего отряда самозащиты?

– Угу, – кивнул Дэн (или Линьчжоу). Он отхлебнул из кружки, разглядывая бумагу. Странно, но в кухне не пахло кофе. Что это он пьёт? Горячее, но не кофе. Кипяток? – Тьоре. Твоего отца не Ларс зовут?

– Ага, вы его знаете?

– Вместе в порту работаем, – подмигнул Дэн. – Мэй, – крикнул он. – Иди сюда!

Вошла девушка, та, что впустила Рике в дом.

– Вот тебе помощница, – сказал Дэн, улыбаясь. (Рике решила звать его Дэн, а то на Линьчжоу язык сломаешь). – Задача: накормить, напоить, объяснить. Мне пора, я побежал. Рад знакомству, – он протянул Рике ладонь, и девочка легонько её пожала. – Мэй моя дочь, и всё тебе расскажет. Пока, девочки!

Он вышел в прихожую, надев на бритую голову синюю вязаную шапку с городским гербом и синюю куртку. На куртке был нашит какой-то знак, Рике не разглядела. Отец Мэй ещё раз махнул им рукой, и вышел на улицу.

– Садись, не стой, – сказала девушка, и подтолкнула Рике к табурету. – Чаю хочешь? Есть зелёный, и чёрный. Ты какой пьешь?

– Чаю? – Вот чего-чего, а чай дома у Рике никогда не был особо популярен. – А кофе есть? – Она огляделась: здесь даже кофемашины не было!

– Где-то есть. Но ты попробуй. Наверно, никогда хороший чай не пила? А я пока твою бумагу посмотрю, давай её сюда.

Рике взяла тонкую фарфоровую чашку с прозрачным зеленоватым напитком. Пахло слабо, но приятно. Она попробовала.

– А, так ты волонтёр! – воскликнула Мэй. – Клёво! Наш первый волонтёр, – и она встала с табурета. – Пойдём в комнату, вобью тебя в базу. Как чай?

– Спасибо, очень вкусно, – девочка поставила чашку на стол, и пошла за Мэй. Горячая водичка почти без вкуса и с малоуловимым запахом её не впечатлила.

– Пока для волонтёров работы почти нет, – щебетала Мэй, открыв ноутбук. – Я запишу твой телефон, и когда ты будешь нужна – позвоню заранее. Хорошо?

– Ага. – Рике во все глаза смотрела на стены гостиной. Таких картин, как висевшие там, она не видела. Это было нагромождение цветных карандашных штрихов, а кое-где даже и фломастер просвечивал, честное слово, но всё вместе сливалось в необычные пейзажи и сюжеты. – Какие у вас картины интересные! А кто их рисовал?

– Я, – скромно сказала Мэй. – Тебе какая понравилась?

– Вот эта, – показала девочка. На большом холсте были изображены холмы и дорога между ними. На переднем плане виднелась женская фигура, стоящая на коленях. Холмы были покрыты сплошной штриховкой, но если отойти на пару метров, то зритель уже видел в этих штрихах деревья. Они становились всё меньше к переднему краю картины, а женщина держала в руках крохотный саженец.

– Я назвала её «Когда женщины стали ангелами». Это Ву Лилан. Она посадила тридцать тысяч деревьев.

– Обалдеть, – действительно обалдела Рике. – Где это?

– В Китае. Иди-ка сюда.

Рике подошла. Мэй достала из картонной коробки большой круглый значок.

– Держи. Это «Знак волонтёра». По нему тебя будут узнавать в отрядах самозащиты.

На круглом значке желтел равносторонний крест на красном поле, и по бокам под ним – два жёлтых же меча остриями вверх.

– Можешь носить его на одежде постоянно, или надевать, когда выполняешь обязанности волонтёра.

Рике нацепила значок на толстовку.

– Ну вот. Теперь ты в базе, знаешь, где нас искать, и у нас есть твой телефон. Запиши, кстати, мой. – Мэй продиктовала девочке свой номер. – Вопросы?

– Да нет, спасибо. Я тогда пойду.

– Счастливо. Ты не переживай, что пока работы нет, – улыбнулась Мэй. – Скоро появится, и будет всё больше.

– Понятно, – кивнула Рике.

Через полчаса она уже толкнула входную дверь дома Лунд. На этот раз Илзе встречала её в коридоре. Она всплеснула руками:

– Здравствуй, милая! По лицу вижу – кофе ещё сегодня не пила!

Рике засмеялась, снимая куртку.

– Добрый день, Илзе!

– Ох! Что там у тебя? – Илзе подошла к Рике, щурясь через очки в полумраке прихожей, и включила свет. – Ого! Знак легионера! – Она потрогала значок на груди девочки двумя пальцами.

– Да, – удивилась Рике. – А вы откуда знаете? Уже видели такие?

– Было дело, – просто сказала наставница. – Но давненько это было. Пойдем на кухню, я кофе погрею. И расскажу, где видела.

Они присели у стола. Арахис спал на кухонном шкафу, укрывшись крылом. Зыркнул на них одним глазом, и снова спрятал голову.

– Это «крест святого Олафа», – без предисловий начала Илзе. – Знак партии «Национальное единение», которая во время оккупации поддерживала Морских Псов. В конце войны, я помню, всё было оклеено их плакатами. И они носили повязки и нашивки. Такие же точно, да.

– Что вы говорите, Илзе? – Рике вытаращилась на женщину в полном недоумении. – Разве сейчас могут такое использовать? Ведь их символика запрещена!

– Морских Псов – да, запрещена. Не знаю, надолго ли. А крест святого Олафа кто же запретит? Пошли со мной, покажу кое-что.

Она включила компьютер, и вбила в поиск «норвегские СС»: