Тёма Шумов - Тиховодье

Гаврилов в третий раз время своего монолога опустился в объятия кожаного друга. Во второй раз наполнил чашку остывшим кофе. И в первый раз прикоснулся к юноше, протянув и положив руку ему на коленку.

Плечи молодого человека мелко вздрагивали.

– Да. Это грустно. Поплачьте и почувствуйте ваши слезы. Настоящие слезы! Разрушьте свой иллюзорный мир. И отпустите его обитателей. Перестаньте держать их. Пусть летят!

Парень поднял лицо и посмотрел на психотерапевта. Гаврилов в ответ улыбнулся доброй и широкой улыбкой.

– Ваша мама, не была вашей принцессой, которую вы должны были оберегать и защищать. Не была она и богиней, защищавшей вас от реальных и вымышленных монстров. Лишь обычным человеком. Более того вы не знали ее. То, что вы держите в своей голове лишь детский образ, фантом, иллюзия, персонаж сочиненной вами сказки.

Врач заботливо по-отечески убрал волосы с лица юноши, и Катя увидела серые печальные глаза. Такие же, как и у нее самой.

– Максим, переверни последнюю страницу и поставь точку. Вот он реальный мир. Он был суров и несправедлив. Он отнял у тебя мать. Но послушай этот тихий вечер. Слышишь шелест дождя? Ты жив и реален. Живи и дальше. Здесь и сейчас. Твоя мать мертва, но ты все еще жив. Еще не поздно начать все сначала.

Гаврилов открыл стоящую на столе коробку.

– Вы вероятно думали, зачем я просил вас принести ваши игрушки и рассказывать истории, связанные с ними. И сейчас я все объясню.

– Это не просто флажок, с которым вы однажды пришли в детский садик, – сказал он, извлекая из коробки тот самый флажок, что должен был находится у нее в сумке. – Это тотем. Он связывает вас с образом матери, который вы создали у себя в голове. С моментом в прошлом. Это символ, что держит вас в плену.

Катя открыла сумку и не удивилась, не обнаружив в ней ни одной подобранной вещи – ни флажка, ни дневника – все они странным загадочным образом переместились в эту в коробку.

– Так же как этот ежик, – психиатр извлек игрушку жестом достойным фокусника. – И теперь вы должны оставить все это у меня. Вы пойдете по жизни дальше без них. И без того прошлого, что держит и терзает вас. Отпустите вашу мать и освободите себя. Я обещаю, что передам игрушки в хорошие детские руки, остальное будет храниться у меня. А вам они ни к чему. Вы теперь свободны.

Она подошла к сыну. Он сидел перед ней. Взрослый, но по-прежнему такой маленький и беззащитный.

– Макс, – из ее глаз брызнули слезы.

Гаврилов молча смотрел сквозь нее. Он видел только свет фонаря в саду за окном. Полосатая тень жалюзи лежала у его ног. Она не удивилась, не заметив своей. Наконец все встало на свои места.

Все это время она была лишь воспоминанием. Она не была ожившим мертвецом или приведением. А Тиховодск не был ни адом, ни чистилищем. Все оказалось гораздо прозаичней и от того ужасней.

Если она хотела когда-нибудь узнать, что такое ад материалиста, то – это он.

Надежда? На что надеяться, если после смерти ты даже не сможешь стать духом. Спасение? Тебя никто не спасет. Ты не нужен реальности.

Любовь?

Максим обернулся на ее голос. Качнулись длинные волосы. Его глаза тоже блестели от наполнившей их влаги.

– Мама?

Она прижала его к себе.

– Ты нашла меня? Я знал, что так будет.

– Нашла. Макс, милый. И больше никогда не оставлю тебя. Обещаю.

– Прости, но весь этот город – слишком тяжелый груз для меня.

Он покачал головой, и она рассыпалась миллиардами водяных капель, через миг превратившихся в туманное облачко. Но вскоре и оно исчезло, оставив после себя лишь призрачный запах духов.

Если бы появился в эту дождливую ночь во дворе клиники «Сосновый Бор» хоть кто-то живой, то отвернувшись в сторону улицы, блестевшей отражениями фонарей на сыром асфальте, на самом краю поля зрения, там, где предметы теряют четкость, он смог бы увидеть эфемерную, практически незримую фигурку мальчика, сидящего на верхней ступеньке крыльца. Дождь делал его чуть заметней. Капли сверкали немного ярче в отраженном свете уличного освещения, влажный воздух, обтекая, колыхался маревом мороси.

– Мамочка, зачем ты пришла сюда. Ведь я просил. Я делал все, чтобы вы не встретились. Но ты не захотела слушать. Тебе нужна была правда. Ты ее узнала. И что? Кому-то это помогло? Кому-то стало от этого легче?

Мальчик поднял глаза к небу, наблюдая за крупными снежинками, медленно падавшими на его лоб и щеки. Они ложились на холодную, местами покрытую тонкой ледяной коркой кожу, и не таяли. Там, где он теперь находился, они не таяли никогда.

В создании коллажа для обложки использованы фотографии:

С сайта https://www.pexels.com/по лицензии СС0

Фотография автора r. nial bradshaw «mask-white-bloody-dripping.jpg» с https://www.flickr.com/

Эта книга– участник литературной премии в области электронных и аудиокниг «Электронная буква– 2019». Если вам понравилось произведение, вы можете проголосовать за него на сайте LiveLib.ru http://bit.ly/325kr2W до 15 ноября 2019 года.

Umbra – (лат.) тень. По Юнгу Тень – архетип, представляющий собой относительно автономную часть личности, складывающуюся из личностных и коллективных психических установок, которые не могут быть принятыми личностью из-за несовместимости с сознательным представлением о себе.

Ego – Эго, Я. Согласно психоаналитической теории, та часть человеческой личности, которая осознается как «я» и находится в контакте с окружающим миром посредством восприятия.

Anima – (от лат. Anima) «жизненное начало» или «душа» в, соответственно, женском и мужском родах. Термины, введённые в психологию Юнгом для обозначения архетипических образов, связанных, соответственно, с мужским и женским полом.

Персона – описанный К. Г. Юнгом архетип, представляющий собой социальную роль, которую человек играет, выполняя требования, обращённые к нему со стороны общества, публичное лицо личности, воспринимаемое окружающими, она скрывает уязвимые и болезненные места, слабости, недостатки, интимные подробности, а иногда и суть личности человека.

художник первым применивший технику разбрызгивания.

Оставь надежду, всяк сюда входящий (итал. Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate) – заключительная фраза текста над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери.

Кодзи Судзуки (яп. 鈴木光司, Судзуки K°: дзи), – японский писатель, автор цикла романов «Звонок».

Ворон – отрывок из самого известного стихотворение Эдгара Аллана По, перевод Брюсова.

Отсылка к песне "I don't want to miss a thing", группы AeroSmith в которой есть подобные строчки.