Дэн Симмонс - Лето ночи

– Скажи лучше, два фута, – возразил Майк. – Эта чертова школа – настоящая крепость, там больше кирпича и камня, чем дерева. А так как окна заколочены, то нам нужно будет проникнуть внутрь, чтобы забросить туда коктейли Молотова. Вы хотите сделать это… проникнуть внутрь… при дневном свете?

Ему никто не ответил.

– Мы займемся этим в воскресенье утром, – с расстановкой проговорил Майк, присев на краешек стола. – Как только рассветет, но еще до того, как люди начнут съезжаться в город к утренней службе в церкви. Мы используем цистерну и шланги, как и собирались.

– Значит, еще две ночи, – прошептал Лоренс, ни к кому не обращаясь. Но слышали его все.

Серый день клонился в столь же серые сумерки, неприятную влажность не могло разогнать даже чуть усилившееся дуновение ветерка. Майк дремал, сидя у Мемо в комнате. Отец был на работе, у него шла последняя ночная смена, мать лежала в постели с одной из своих обычных мигреней. Кетлин и Бонни только что вымылись в корыте на кухне и теперь в своей комнатке наверху укладывались спать. Мэри ушла на свидание, а Пег сидела в холле, читая журнал, когда неожиданный стук у входной двери заставил Майка проснуться.

В дверь комнатки Мемо заглянула, нахмурившись, Пег:

– Майк… там отец Кавано. Он сказал, что хочет поговорить с тобой… Что это важно.

Майк даже ухватился за поручни кресла, в котором сидел. Глаза Мемо были закрыты. На ее горле билась едва видная ниточка пульса.

– Отец Кавано? – повторил он, спросонья не совсем понимая, в чем дело. – Он… он говорил с тобой?

Пег скорчила гримаску:

– Я передала тебе то, что он сказал.

Майк в панике оглянулся вокруг. Дробовик лежал в вещмешке на полу у его ног, там же был и водяной пистолет, который он зарядил святой водой. В том же мешке находились две последние бутылки с коктейлем Молотова и кусочки гостии, тщательно обернутые в чистую салфетку. Флакон со святой водой лежал на подоконнике, рядом с маленькими шкатулками Мемо, в одну из которых Майк положил еще один кусочек гостии.

– Ты не пригласила его в… – начал было он.

– Пригласила. Он сказал, что подождет на крыльце, – ответила его сестра. – Что с тобой такое?

– Отец Кавано болен, – пролепетал Майк, глядя во двор и на поле через дорогу. Было уже совсем темно, последний отблеск летнего дня угас, пока он спал.

– Ты что, боишься заразиться? – Голос Пег звучал насмешливо.

– Как он выглядит? – спросил Майк, встав с места и продвигаясь от кресла к двери.

Отсюда ему было видно следующую комнату, в которой горела одна из ламп, но не крыльцо. Никто не входил в переднюю дверь, кроме разве что почтальонов.

– Как выглядит? – Пег задумчиво прикусила ноготь. – Довольно бледный, я бы сказала. Хочешь, я скажу ему, что мама больна?

– Нет, – покачал головой Майк и втащил сестру в комнатку Мемо. – Сиди здесь. И не спускай глаз с Мемо. Что бы ты ни услышала.

– Послушай, Майкл, – возмущенно заговорила его сестра, возвышая голос.

– Я сказал тебе! – Когда в голосе Майка слышались такие нотки, даже старшей сестре спорить не приходилось. И он подтолкнул ее к стулу. – Никуда не уходи, пока я не вернусь. Поняла?

Пег беспомощно пожала плечами:

– Да, но… – Ее голос дрожал.

Но Майк уже сунул дробовик за пояс штанов, положил завернутую в тряпочку гостию на кровать Мемо и вышел за дверь.

– Здравствуй, Майкл, – произнес отец Кавано. Он сидел в плетеном кресле в дальнем конце веранды. – Подойди ко мне, присядь, – сказал он и рукой показал на бордюр у крыльца.

Майк отпустил дверь, дав ей захлопнуться, но не двинулся с места. Сядь он туда, куда показал рукой священник, тот оказался бы между ним и дверью.

Это был не отец Кавано!

Он был похож на священника, поскольку был одет в черную сутану с белым круглым воротником. Озарял веранду только слабый свет, падавший из окна сквозь занавеску, но было видно, что лицо отца Кавано совершенно белое, даже изможденное и на нем не осталось и следа тех шрамов, которые Майк видел накануне ночью, когда тот висел за окном гаража Мишель Стеффни. Висел? На чем же он висел?

– Я думал, что вы больны, – пробормотал Майк, с трудом выдавливая из себя слова.

– Отнюдь, Майкл, – едва заметно улыбнулся священник. – Никогда прежде я не чувствовал себя так хорошо.

Майк почувствовал, как встали дыбом волоски у него на шее при звуках голоса отца Кавано. Голос звучал похоже на обычный голос священника, но в то же самое время он был «неправильным» – как будто кто-то еще раньше записал на пленку голос священника и теперь прокручивал ее.

– Уходите, – прошептал Майк. Как он пожалел в ту минуту, что Дейл не взял с собой второй передатчик от уоки-токи. Сейчас бы это его выручило.

Отец Кавано покачал головой:

– Нет, Майкл. По крайней мере до тех пор, пока мы не заключим некоторое соглашение.

Майк сжал губы и ничего не ответил. Внимательный взгляд, который он бросил на лужайку перед окном комнаты Мемо, подсказал ему, что там пусто. Только на траву падал отсвет из четырехугольника окна.

Отец Кавано вздохнул и, поднявшись с места, двинулся к крыльцу.

– Подойди, сядь, Майкл. – Он постучал костяшками пальцев по пустому теперь плетеному стулу. – Нам нужно поговорить.

– Поговорить, – повторил Майк и передвинулся, став таким образом, чтобы оказаться ближе к окну.

За дорогой черной стеной темнело кукурузное поле. Несколько светляков мелькали в темном саду позади крыльца.

Отец Кавано – но это не был отец Кавано! – сделал ладонями широкий жест. Майк прежде и не замечал, какие у него длинные пальцы.

– Очень хорошо, Майкл… Я пришел, чтобы предложить тебе и твоим маленьким друзьям… как бы это сказать?.. перемирие.

– Что за перемирие? – спросил Майк, едва шевеля губами. У него было такое чувство, будто ему только что сделали укол новокаина.

Было уже настолько темно, что черное облачение священника полностью сливалось с темным фоном ночи, и только лицо и белый круг римского воротника отражали свет далекой лампы.

– Перемирие, которое поможет вам выжить, – протянул он. – Возможно.

– С чего бы нам заключать перемирие? – хмыкнул Майк, будто собираясь рассмеяться. – Вы видели, что сегодня произошло с вашим приятелем Ван Сайком?

Смутно белевшее в темноте лицо распахнуло рот, и оттуда исторгся смех, похожий на стук камней в пустой тыкве.

– Майкл, Майкл, – отсмеявшись, тихо проговорил священник. – Ваши действия сегодня были довольно бессмысленны. Нашему приятелю, как ты его назвал, как раз сегодня вечером была уготована… отставка. В любом случае.

Майк сжал кулаки:

– Такая же отставка, какую вы приготовили старику Конгдену?

– Именно такая, – донесся из глубины горла священника невозмутимый голос. – Польза, которую он приносил, теперь вполне исчерпана. Он может послужить… э… другим целям.