Дэн Симмонс - Лето ночи

– Кто же вы такой? – Майк наклонился вперед к священнику.

Опять послышался стук камней.

– Майкл, Майкл… все объяснения в мире не смогли бы привести тебя даже к грани понимания того, в какой ситуации вы оказались. Это все равно что учить катехизису кошку или собаку.

– А вы все-таки попробуйте, – прошептал Майк. – Ну-ка.

– Нет, – оборвал его жесткий голос, в котором теперь не осталось и тени той вкрадчивости, с которой он начал беседу. – Достаточно будет сказать, что если ты и твои друзья примете наше предложение, то, возможно, вам посчастливится и вы доживете до осени.

Майк почувствовал, как екнуло у него в груди сердце. Ноги у него внезапно обмякли, и ему пришлось прислониться к стене. Он только надеялся, что ему удалось это сделать в спокойной и несколько даже небрежной манере. Когда-то, когда он только начал прислуживать в храме, ему стало дурно после того, как он простоял полчаса на коленях. И теперь у него так же звенело в ушах. Нет-нет, держись. Будь настороже.

– Кто же эти «мы», о ком вы говорите? – спросил Майк, сам удивляясь тому, как уверенно звучит его голос. – Несколько вонючих трупов и колокол?

Белое лицо задвигалось.

– Майкл, Майкл… – И священник сделал к нему один шаг.

Майк резко глянул налево и увидел, как какой-то человек, примерно такого же роста, как Солдат, подкрадывается через лужайку к окну Мемо.

– Эй, отзовите-ка его! – выкрикнул Майк и выхватил из кармана водяной пистолет.

Отец Кавано медленно улыбнулся и щелкнул пальцами. Солдат мгновенно остановился там же, где стоял, под большим липовым деревом, футах в тридцати от них. Улыбка на лице священника становилась все шире и шире, уже обнажился весь ряд страшных зубов, вплоть до коренных, казалось, что лицо сейчас просто распадется на две половины, будто оно на шарнирах. Этот невозможно широкий рот все расползался и расползался, и Майк увидел, как появляется второй ряд зубов, потом еще один и еще – бесконечные белые ряды появлялись из глотки.

Тело отца Кавано теперь уже не притворялось, что говорит, шевеля челюстями. Голос раздавался прямо из живота.

– Ты сейчас уступишь мне, маленький вонючий червяк, или мы вырежем тебе сердце из груди… оторвем твои яйца, ублюдок… вырвем твои глаза из глазниц так же, как мы сделали это с твоим гнусным дружком…

– Дуэйн, – прошептал Майк, чувствуя, как останавливается у него дыхание.

Затем в груди что-то разжалось, и он начал дышать снова. Шея и живот болели от нервного напряжения. В тени лужайки, полускрытый ветвями липы, Солдат снова начал подползать к окну Мемо.

– Ах так, – прошипел священник и снова шагнул к Майку.

Его длинные скрюченные пальцы стали еще длиннее. Лицо будто бы… растеклось, оно продолжало смотреть на мальчика… но плоть будто перетекала под кожей, хрящи и кости двигались и скользили, длинный нос и подбородок потянулись друг к другу, и вот они уже соединились в рыло. Такое же, как видел Майк у Солдата в ту ночь на кладбище. Когда они убили отца Кавано.

Черви пока не появились, но лицо священника уже вытянулось в воронку. Он еще раз шагнул к Майку, вытянув руки.

– Черт возьми! – крикнул Майк, выхватил из-за пояса водяной пистолет и нажал на спуск.

Отец Кавано – вернее, то существо, которое приняло его облик, – казалось, замер на мгновение, затем шагнул назад, рассмеялся ужасным скрежещущим смехом. Позади Майка фигура Солдата исчезла из виду, скрывшись за углом дома.

Недрогнувшей рукой Майк поднял пистолет и еще раз выстрелил струей святой воды прямо в лицо оборотня. «Ничего не получится… Я не верю».

Однажды, когда он учился в пятом классе, их учительница миссис Шривс надумала провести небольшой эксперимент. Для этого она взяла мензурку с соляной кислотой и хотела с помощью пипетки поместить несколько капель кислоты на свежий апельсин. Вместо этого старушка, случайно перевернув мензурку, облила весь апельсин, и он прямо на глазах покрылся толстым слоем мохнатого войлока.

Такой же шипящий, свистящий звук исходил сейчас от лица священника и от его одежды. Майк видел, как ужасное рыло прямо на глазах съежилось и изогнулось, будто святая вода разъела кожу. Левый его глаз зашипел и стал вытекать наружу, зрачок продолжал смотреть на Майка сквозь прижатые к лицу пальцы. Большие дыры появились на черной сутане и воротнике, и страшное зловоние обнажившейся плоти наполнило воздух.

Отец Кавано завыл совершенно так же, как выли собаки Корди несколько часов назад, пригнул ставшую бесформенной голову и ринулся на мальчика.

Майк отпрыгнул в сторону, еще раз обрызгав оборотня святой водой, при этом скорчившуюся черную фигуру охватили языки пламени. Из дому послышались крики Пег, Бонни и Кетлин. Из спальни слабо донесся голос матери.

– Оставайтесь в комнатах! – закричал что было силы Майк и спрыгнул на лужайку.

Солдат уже вырвал сетку из рамы и налег на подоконник, впившись пальцами в деревянную доску. Он был почти внутри комнаты.

Майк кинулся вперед и выплеснул весь остаток святой воды ему на шею.

Солдат не завизжал. Зловоние, хуже, чем зловоние от труповоза, поднялось над ним, и Солдат свалился на землю под окном и пополз прочь в темноту, продираясь сквозь кустарник.

Майк обернулся как раз в тот момент, когда фигура отца Кавано спрыгнула с крыльца и бросилась на него. Майк увернулся от неестественно длинных рук, швырнул ставший ненужным пистолет в кусты и схватил с подоконника маленькую шкатулку Мемо.

За развевающимися занавесками показался силуэт Пег, стоявшей в проеме двери в комнату Мемо, прижав руки ко рту.

– Майк, что?..

Длинные пальцы отца Кавано сомкнулись на плече Майка и потащили его обратно, от света, в темноту под старой липой. Высокая фигура оборотня нависла над Майком.

Майк задыхался от бьющей ему в нос вони, он смотрел в лицо, от кислоты покрывшееся шрамами, чувствовал, как под растрескавшейся кожей и внутри длинного хобота что-то шевелится. И тут отец Кавано наклонился вперед, и перепонки страшного рыла запульсировали над самым лицом мальчика.

У него не было времени разглядывать это. Майк быстро распахнул шкатулку, выхватил большой кусок освященной гостии и прижал его к непристойно разверстой воронке как раз в тот момент, когда шевеление в хоботе угрожало выплеснуться наружу.

Однажды Майк видел, как Си-Джей Конгден выстрелил из ружья двенадцатого калибра в большую дыню с расстояния восемь футов.

Сейчас произошло примерно то же самое, только еще хуже.

Рыло оборотня и его лицо словно разорвались на части, куски отвратительной белой плоти разлетелись в разные стороны, обрызгав даже стену дома и листву липы. Прямо из живота этого существа раздался визг, Майк от неожиданности даже выронил гостию, и оборотень отшатнулся назад, прижав пальцы к тому, что было прежде его лицом.