Дэн Симмонс - Лето ночи

Теперь уже всем стало известно, какого рода провинность была совершена: отец Кавано являлся шпионом и проникал в дома почтенных граждан с целью побольше выпытать об их жизни. И котов он убил в ходе какого-то зловещего католического ритуала. Миссис Уиттакер получила совершенно твердые подтверждения от миссис Стеффни, правда переданные через миссис Тейлор, что использование дохлых котов во время своих месс является самым обычным делом для католиков. Миссис Тейлор в свою очередь вспомнила, что ее муж сказал, что лицо священника было «совершенно растерзано и разбито в лепешку», по его собственным словам. Мистер Тейлор назвал отца Кавано «самым мертвецким покойником из всех, что он когда-либо имел печальный долг обслуживать». Епископ из митрополии позвонил утром в субботу из храма Святой Марии в Пеории и велел мистеру Тейлору не готовить тело покойного ни к какому ритуалу, кроме погрузки на корабль, и то если того пожелают родственники усопшего. Мистер Тейлор охотно согласился, но все равно добавил стоимость косметических услуг к общему счету. «Семье не выдержать такого зрелища», – объяснил он свой поступок. Было впечатление, как будто что-то взорвалось у священника внутри и вырвалось наружу. И снова слова мистера Тейлора были тут же переданы миссис Виттакер, а через нее всем остальным.

Так или иначе, люди решили, что с этой загадкой покончено. Мистер Ван Сайк, которому, как выяснилось, никто в городе давно не доверял, убил несчастного старого мирового судью из-за денег или из-за собаки. Бедный отец Кавано, которого ни один протестант не считал респектабельным человеком и уважали лишь немногие из католиков, сошел с ума вследствие наследственной склонности к умопомешательству и попытался атаковать своего алтарного служку, Майкла О’Рурка, после чего бросился под грузовик.

Горожане непрерывно звонили друг дружке, телефонные провода гудели, Дженни с окружного коммутатора призналась, что в Элм-Хейвене столько телефонных звонков не было с самого наводнения тысяча девятьсот сорок девятого года. Все горожане неплохо провели время в телефонных разговорах, при этом поглядывая одним глазом на небо, пока черные тучи все приближались и приближались, нависая над полями со стороны юга и запада.

В отличие от остальных горожан шериф не был так уж твердо уверен в том, что проблемы решены. После обеда он еще раз навестил Майка, чтобы расспросить его о происшествии. Это был уже третий допрос после прошедшей ночи.

– И отец Кавано разговаривал с твоей сестрой?

– Да, сэр. Она сказала мне, что он хочет поговорить со мной и что это очень важно. – Майку было прекрасно известно, что с Пег шериф уже успел поговорить дважды.

– И отец Кавано сообщил ей, о чем бы он хотел поговорить с тобой?

– Нет, сэр. Не думаю, сэр. Вам бы лучше спросить у нее.

– Гм… – пробурчал шериф, глядя в свой блокнот. Майк тоже опустил глаза, вид этого блокнота живо напомнил ему о Дуэйне. – Скажи мне еще раз, о чем конкретно он говорил с тобой.

– Ну, сэр. Я уже говорил, что не очень хорошо понимал его. Он говорил как больной человек. Отдельные слова и фразы имели какой-то смысл, но вместе это никак не вязалось.

– Перескажи мне эти слова, сынок.

Майк задумчиво прикусил губу. Дуэйн Макбрайд когда-то рассказал ему, что, как правило, преступников выводят на чистую воду, потому что они слишком много говорят. Как бы чувствуя необходимость замаскировать факты. Невинные люди, объяснил Дуэйн, обычно менее словоохотливы. После той беседы Майку пришлось справляться в словаре, чтобы узнать, что такое «словоохотливы».

– Ну, сэр, – медленно проговорил Майк, – помню, что он несколько раз произнес слово «грех». Говорил, что все мы грешны и, следовательно, должны быть наказаны. Но у меня было такое чувство, что он говорил не о нас, а вообще о людях.

Шериф кивнул и черкнул что-то в блокноте:

– И тогда-то он и начал кричать?

– Да, сэр. Примерно тогда.

– Но твоя сестра говорит, что она слышала оба ваших голоса. Если ты не понимал, о чем говорит священник, то что же ты сам говорил?

Майк подавил желание вытереть пот с верхней губы.

– Наверное, я спросил его, как он себя чувствует. Я хочу сказать, что, когда я последний раз видел отца Кавано, он был болен. Это было во вторник, когда меня впустила к нему миссис Маккафферти. Ему тогда было очень плохо.

– И он сказал тебе, что хорошо себя чувствует?

– Нет, сэр. Он как раз начал кричать, что грядет Судный день… Это было его слово, сэр, «грядет».

– И тогда он сбежал с крыльца и бросился к окну твоей бабушки? – спросил шериф, читая что-то в блокноте. – Это так?

– Да, сэр.

Шериф медленно поскреб щеку, очевидно чем-то неудовлетворенный.

– А что ты скажешь о его лице, сынок?

– Его лице, сэр? – ответил вопросом на вопрос Майк.

– Да. Не было ли оно… немного странным? Может быть, на нем были шрамы или оно было каким-нибудь образом повреждено?

«Нет, оно не было повреждено, если вы не имеете в виду, что оно само собой превратилось в пасть миноги», – подумал про себя Майк. Вслух же он только сказал:

– Нет, сэр. Не думаю, сэр. Он был довольно бледным. Но было уже темно, и я не мог хорошо рассмотреть.

– Но ты не видел на его лице каких-нибудь шрамов или отметин?

– Что такое отметины, сэр?

– Ну, вроде глубоких порезов. Или открытых ран?

– Нет, сэр.

Шериф глубоко вздохнул и потянулся за маленькой спортивной сумкой:

– Это твое, сынок? – И он протянул Майку его водяной пистолет.

Первым побуждением Майка было ответить отрицательно.

– Да, сэр, – сказал он.

Шериф кивнул:

– Твоя сестра тоже так сказала. А тебе не кажется, что ты уже слишком большой для таких игрушек?

Майк пожал плечами и напустил на себя смущенный вид.

– У тебя он был с собой прошлой ночью, когда ты стоял на крыльце? Когда приходил отец Кавано?

– Нет, сэр, – ответил Майк.

– Ты точно знаешь?

– Да, сэр.

– Мы нашли его под окном, – проворчал шериф. Он снял с головы шляпу и улыбнулся в первый раз с тех пор, как пришел. – Я, кажется, старею и становлюсь слишком подозрительным… Я посылал эту штуку в полицейскую лабораторию в Оук-Хилле, чтобы проверить ее содержимое. Вода. Обыкновенная вода.

Майк улыбнулся ему в ответ.

– Ладно, сынок. Забирай свою игрушку обратно. Нет ли еще чего-нибудь, что ты бы мог мне рассказать? Например, откуда взялось вот это? – В руках он держал шляпу Солдата.

– Нет, сэр. Может, она валялась в кустах. Отец Кавано потерял ее, когда срывал сетку с окна.

– А не эту ли шляпу ты видел на том солдате, который подглядывал за вашим домом? Помнишь, несколько недель назад?

– Может быть, сэр. Не помню.

– Но шляпа примерно такая же?

– Да, сэр.