Сергей Байбаков - Пекло

Сколько времени он лежал под грудой обломков — Любомысл так никогда и узнал. Может, день, может, меньше. А может, и больше. Никто о том не ведает, кроме солнца да морского ветерка, что вздымал прах над убитой деревней.

Выбравшись из-под расщепленных бревен, мальчишка бесцельно пошел к берегу моря. Его тошнило, голову саднило болью. Казалось, она разламывается.

Любомысл шел и бездумно смотрел перед собой. Саратаны сравняли деревню с землей, раскатали ее по бревнышку. Избы, все до единой, были порушены тупой силой. Иные дома сгорели, и из пепелищ торчали почерневшие остовы печей.

В нос Любомыслу бил запах гари, тления и смерти.

Иной раз легкий и теплый ветерок взметывал золу, посыпая пеплом истерзанные, порой изуродованные до неузнаваемости тела. Мужчины, женщины, дети… Все они накануне и не помышляли ни о чем страшном и жили своей незамысловатой жизнью.

Пресытившиеся саратаны не сожрали их. Верно, чудовища настолько набили свою утробу, что брезговали беспомощной добычей. Они уже не в состоянии были ее проглотить.

В некоторых изгрызенных трупах Любомысл — хоть и с трудом — узнавал вчерашних охотников; их детей — своих сверстников. Лежали молодые матери — пытавшиеся в последний миг прикрыть своими изувеченными телами маленькие трупики младенцев — их радость и надежду.

Комками окровавленной шерсти валялись прибитые чудищами овцы.

Лишь пестрые куры неторопливо сновали по разнесенным подворьям. Да еще с речки доносился важный гусиный гогот. Глупой земной птице не доступен запах горя. И для саратанов она оказалась слишком мелка.

А из поднебесья неслось хриплое разрозненное карканье. Там уже собрались на богатую поживу вороны — птицы смерти.

Любомысл бездумно смотрел на старую березу, что росла посередь деревеньки. Сейчас она стояла ободранная, лишенная кудрявых ветвей. На ее истекающей слезами ствол был нанизано чье-то тело. Мужское… женское… Не разобрать, да и не все ли равно?

Пресытившееся чудовище не стало пожирать человека и предало его такой злобной и непонятной — зачем? — смерти.

Наверно, у саратанов все-таки был какой-то жестокий разум, а не только тупая всеразрушающая злоба.

Любомысл брел к морю. На берегу в предсмертных корчах бился саратан. Его длинные щупальца резко меняли свой цвет, становясь темно-багровыми, почти черными — цвета запекшейся крови. Они бесцельно елозили, с шумом разбрасывая галечник. Будто бы чудовище рыло себе яму, чтоб исчезнуть в ней навсегда. Зубчатые клешни медленно размыкались и неожиданно резко сходились с сухим треском, будто хотели кого-то или что-то перекусить.

Бугристый панцирь саратана окрасился в синевато-черный цвет. Чудовище издыхало.

У него были выжжены глаза. Какой-то безымянный герой — а может и героиня — умудрились это сделать. Как — неизвестно. Подкрасться к саратану невозможно — слишком стремительны и проворны его щупальца. Но, так или иначе — глаз его лишили. А потом к ослепшему чудищу подобрались люди и смогли вогнать под жесткий панцирь заостренное бревно. Их тела лежали неподалеку: просто так расстаться со своей жизнью саратан им не позволил.

Но это было единственное убитое чудовище. Остальные, завершив разгром, ушли в морскую глубь.

Любомысл мало что соображал от пережитого и увиденного. Мальчишка бесцельно подошел к воде, долго смотрел на лизавшие гальку волны и уселся на мокрый замшелый валун.

В устье недалекой речушки он увидел плывущую русалку. Мертвую. Истерзанную так же, как и люди. За ней медленно и величаво проплыла еще одна. Тоже мертвая. На мелкой водной ряби недвижимо распластался широкий хвост. Только чешуи никакой он не увидел. Внизу тела, там, где у людей ноги, шла гладкая серебристого цвета кожа. А маленькому Любомыслу говорили, что русалки бессмертны. Оказывается, это не так.

Любомысл никогда не видел русалок. Не довелось, хотя, как и вся остальная ребятня, часто ходил в лес и на речку. Он слышал только рассказы про них. Ничего плохого о русалках не говорилось. Но и хорошего тоже было мало. Просто люди и русалки — это жители разного мира. Видимо, и водные духи не могут противостоять чудищам моря. В небольшой лесной речушке они не могли скрыться от саратанов.

Сейчас Любомысл лишь равнодушно скользил бездумными глазами по телам русалок. Это раньше он с криками бы бросился в деревню, созывая людей. Сейчас деревню смели с лица земли, и созывать было некого.

Любомысл сидел долго. Весь вечер смотрел в морскую даль, переждал короткую бессонную ночь, а утром все таким же безразличным взглядом смотрел, как на волнах заиграли отблески первых солнечных лучей. Он не испытывал ни горя, ни радости. Ничего. Мысли куда-то ушли. Так он просидел весь день…

Любомысл не сразу увидел, как из-за дальнего скалистого мыса вынырнули два черно-синих с белой грудью драккара. Ветер надувал прямоугольные полосатые паруса. Украшавшие нос корабля головы драконов важно кивали длинным пологим волнам. От этого казалось, что чудовища беседуют с морем.

Мальчишка скользнул по тугим парусам равнодушным взглядом и снова уставился в морскую даль. Подумаешь — драккары. На таких красивых ладьях ходили по морям их ближайшие соседи — бородатые, суровые, носившие дивные рогатые шлемы вестфолдинги. Любомыслу случалось и раньше видеть их.

Вестфолдинги порой заглядывали в затерянную вендскую деревушку. Они предлагали на обмен разный занятный, а порой очень необходимый в лесу товар. Говорят, в иных странах они грабили прибрежные селения. Но это отдаленное побережье ничего такого не знало. К чему? Соседям лучше жить в мире. В хорошую погоду Любомысл часто видел на краю моря темные расплывчатые черточки. Это проглядывались острова Вестфолда Там начиналась земля викингов.

Драккары неторопливо приближались к берегу. На них убрали паруса, и викинги пошли на веслах. Прошли вдоль того места, где была деревенька. Вернулись. Прошли еще раз. К берегу вестфолдинги не приставали. Видимо, их тревожил увиденный разгром.

Наконец, носы кораблей ткнулись в берег. Над серой галькой застыли искусно вырезанные драконьи головы.

Викинги споро попрыгали на сушу. Какое-то время они молчали и не отходили от драккаров. Поражались увиденному. Даже для них, пенителей волн, морских воинов — привычных к виду крови и к самой смерти — зрелище было жутковатым. Раскатанная по бревнышку деревня; всюду пепел от сгоревших домов; он тонким слоем покрыл истерзанные тела… А недалеко от драккаров лежало сдохшее морское чудище…

Саратаны! Сказочники-скальды вестфолдингов часто рассказывали об этих чудовищах. Да и сами они иногда встречали их в океане. Но в море, средь волн, это одно. Там если замечалось что-то схожее со щупальцем саратана или с его тушей, то сразу налегали на весла. Ведь если саратан заметит драккар — это неминуемая смерть. От морского чудища невозможно скрыться. Но над водой, как правило, виднелась только верхняя часть саратана. И оказалось, что чудище стократ страшнее, если лежит на берегу. Даже издохшее.