Сергей Байбаков - Пекло

Русалка стала на колени рядом с Кириллом и откинула с его мокрого лба прядь волос. Коснулась его бледного лица:

— Жара нет. Хорошо… Помоги, волхв.

Хранибор кивнул. Он знал, за каким делом к нему пришли. Леший Дубыня еще утром предупредил, что произошло нечто необычное. Времени на пояснения не было, и леший убежал дальше: мол, важное дело и не терпит отлагательств.

Хранибор склонился над человеком, закатал ему штанину и размотал наложенные русалками повязки.

Слой за слоем он снимал пласты бурого болотного мха.

Ярина облегченно вздохнула. Сейчас рана не выглядела такой страшной, как поутру. Исчезла окаймляющая колено чернота, спала опухоль. Средство, подсказанное собакой Шейлой, помогло замечательно. Болотный мох и слюна псицы победили болотную трясуницу.

Рыжеволосая русалка не удержалась и еще раз провела рукой по лбу Кирилла. Отчего-то — она сама не могла понять почему — ей было приятно это делать.

И тут Шейла вздрогнула. Собака почувствовала, что до того ласковая рука Снежаны вдруг неприятно сдавила складку за ее ухом.

Шейла подняла голову. Темные глаза Снежаны смотрели на Ярину и Кирилла спокойно и вроде дружелюбно. Но собака ощутила, что творится что-то неладное: пальцы, до того ласковые и теплые, внезапно показались недобрыми и чужими. Шейла это хорошо почувствовала. Собака освободила голову: поглаживания Снежаны вдруг стали ей неприятны.

Хранибор проворными пальцами щупал колено Кирилла. Казалось, он выбивает ими замысловатую дробь.

Псица подошла к волхву. Посмотрев, что он делает, она вдруг раскрыла пасть и внятным — правда несколько глуховатым голосом — произнесла:

— Ты поможешь вожаку? Вылечишь?

Волхв — хоть и был предупрежден Дубыней о том, что псица Шейла может изъясняться по-людски — приподнял густые брови. Но больше ничем своего удивления не высказал. Ну что же, если потомок Семаргла умеет говорить — это замечательно.

— Не тревожься, Шейла. Я ему помогу. Такие раны я видел и умею лечить. Все будет хорошо… Для этого придется разрезать кожу тут, — он описал на колене Кирилла полукруг, показывая, где собирается резать. — Потом можно добраться до косточки на колене и вправить сломанную часть. Это несложно. Не переживай, чудная псица! Потом он даже хромать не будет, нога заживет. Сейчас…

Хранибор встал и ненадолго пропал в избе. Надо кое-что достать со дна заветного сундучка. В нем лежат необходимые в лекарском деле травы. Ими можно пользовать и животных, и людей. Особенно людей.

Под руки волхву попался сверток. В нем корень апрамеи, страшного, небывалого, невиданного в этом мире растения. Даже сквозь плотную холстину пробивался его непривычный приторный запах. Когда-то с помощью этого корня его друг — дружинник Велислав — справился с нашествием дикарей-бруктеров.

Хранибор добрался до дна укладки. Густой запах сушеных трав бил ему в ноздри. Но травы сейчас не нужны, они не помогут Кириллу.

Вскоре волхв вышел обратно. В руках он держал небольшую кожаную сумку и большой кусок беленого холста. Расстелив его возле Кирилла, волхв неспешно раскрыл сумку и — опять же неторопливо — принялся извлекать из нее различного вида ножи и ножнички; замысловато изогнутые щипцы и маленькие щипчики; пилочки, крючки, ножнички и иные любопытные предметы.

Ко всем этому поблескивающему золотистой бронзой добру Хранибор добавил маленький стеклянный светильник.

— Пустой… — пробормотал волхв. — Наполнить надо. Ярина, на полке маленькая склянка стоит…

Хранибор не договорил. Русалка метнулась в избу и тут же выскочила обратно. В руке она держала небольшую склянку темного зеленого стекла.

— Эта?

— Она самая. В ней водка наикрепчайшая.

Вид блестящих лекарских приспособлений навевал на русалок уныние. Леший морщился — слишком уж эти мелкие ножички походили на большое оружие охотников.

Хранибор это заметил.

— Вы, девушки, в избе переждите. Лишние глаза тут пи к чему. Я недолго. И часа не пройдет, как болящего исцелю. Ты, Дубыня, останься. Помогать будешь, мало ли что…

Русалки поспешили в избу.

Хранибор раскупорил склянку и наполнил светильник прозрачной жидкостью. В воздухе тонко запахло водкой.

Стукнув кресалом о кремень, Хранибор запалил фитиль.

— А это зачем? — Дубыня приподнял бровь.

— Водкой протру инструментарий, а потом на огне прокалю. Тогда ни трясунице, ни иным хворям, что Морана насылает, хода не будет.

— Инструментарий?

— Да. Инструментарий… инструмент… В Руме так лекарские и иные приспособления называют. Тамошние лекари хорошо врачуют. Много от них чего полезного взял. Раны же прижигают, верно? Когда рану прижжешь, она не загноится. — Говоря все это, волхв споро протирал кожу вокруг раны: — Мне доводилось раненых воинов врачевать. Дело знакомое… Потом рану нитками затянем. Поможешь края сжимать…

Дубыня молча выставил на холстину расписную бадеечку.

— Вот, Хранибор. Я тебе еще не говорил. Это настой перетертого чудодейственного корня. Сегодня ночью им уже пользовали Кирилла. У него еще голова была разбита. Видишь шрам на лбу? Это остаток раны. Почти не видно. Это все этот настой сделал! Только ногу я лечить не стал, не знаю как…

— Хорошо, — улыбнулся волхв, — затягивать нитями не будем…

Вскоре, как и сулил Хранибор, лечение подошло к концу. Дубыня смазал надрез чудодейственным снадобьем. Так же, как и ночью, оно на глазах всосалось, и скоро на колене розовел лишь тонкий шрам.

Причем этим же настоем Хранибор соединял разорванные мышцы. Разрывов было мало, растяжки в основном. Но это как раз плохо. То, что растянулось, еще долго будет заживать и становиться как надо. Но ничего — время все лечит…

Хранибор протер инструмент водкой, бережливо спрятал его в сумку, загасил светильник, свернул холстину и сейчас полоскал водкой руки.

— Девушки! Ярина! Снежана! — крикнул волхв. — Теперь вы. Кто ему так хорошо ногу укрепил? Сделайте еще раз, примотайте палки как прежде. Растянутые мышцы плохо держат. Если Кирилл неосторожно встанет, то они ему ни стоять, ни ходить толком не дадут. Время потребно… Как сделаете, золотого корня ему дадим. Дубыня говорит, что псица сразу же от хмари отошла.

Сказано — сделано. Вскоре на ногу Кирилла вновь наложили палки и туго ее спеленали. Ярина зачерпнула ложечку настоя, и поднесла к его губам…

Кирилл раскрыл глаза. Над ним крона уходящей в голубое небо сосны. Дерево загораживает солнце.

Ноздри защекотал насыщенный густым ароматом трав воздух. Легкий ветерок опахивает лицо. Не жарко… До того им владело какое-то душное тяжелое забытье. Одолевали тяжелые видения… Что ему виделось, Кирилл не помнил.

Кто-то лизнул его в щеку. Шейла! Кто же еще?! Вон она радостно повизгивает, пасть до ушей. Радуется псина. Слышно, как молотит себя хвостом по бокам.