Кристин Каст - Меченая [litres]

В обеде в Обители Ночи была одна загвоздка, как и в обеде в старшей школе Брокен Эрроу и в любой другой школе, в которой я ела: он заканчивался слишком быстро. А потом урок испанского пролетел в мгновение ока. Профессор Гарми была похожа на маленький испанский смерч. Она мне сразу же понравилась (ее татуировки были похожи на перья, так что она напоминала маленькую южную птичку), но она вела урок, разговаривая только на испанском. Весь урок. Наверное, нужно упомянуть, что испанского у меня не было с восьмого класса, и я честно признаюсь, что не уделяла ему тогда много внимания. Я совсем запуталась, но записала домашнюю работу и пообещала себе выучить слова из словаря. Ненавижу тормозить.

Вводный курс в верховую езду проводился в крытом манеже. Это было длинное низкое кирпичное здание у южной стены, присоединенное к огромному ипподрому. Всюду в нем стоял запах лошадей и опилок, смешанный с запахом кожи, из-за чего получалось что-то приятное, хоть ты и понимал, что часть этого «чудесного аромата» – навоз, лошадиный навоз.

Я нервничала, стоя радом с маленькой группой ребят внутри манежа, где нам приказал ждать высокий суровый старшекурсник. Нас было около десяти, и все мы были третьекурсниками. Этот раздражающий рыжий Эллиот стоял, прислонившись к стене и роясь ногой в опилках. Он поднял достаточно пыли, чтобы девочка рядом с ним чихнула. Она наградила его гневным взглядом и отошла на несколько шагов. Боже, он всех раздражал? И почему он не пользуется средствами для волос? (Или по крайней мере не причешет свои кудряшки.)

Стук копыт отвлек меня от Эллиота, и я подняла взгляд и увидела прекрасную черную кобылу, вносящуюся в манеж на полном галопе. Она остановилась в нескольких футах от нас. Пока мы все глазели, как идиоты, всадница грациозно спешилась. У нее были густые светлые, почти белые волосы, ниспадающие до самой талии, а глаза – странного сизого оттенка. Она была миниатюрной, и то, как она стояла, напомнило мне о девушках, которые так одержимо занимаются танцами, что вне балетного класса стоят так, словно что-то застряло в заднице. Ее татуировка представляла собой сложную серию узлов, переплетающихся вокруг лица. В этом сапфировом рисунке я точно видела скачущих лошадей.

– Добрый вечер. Я Ленобия, а это , – она указала на кобылу и бросила на нас презрительный взгляд прежде, чем закончить предложение, – лошадь. – Ее голос отдавался от стен. Черная кобыла фыркнула, словно подчеркивая ее слова. – А вы – моя новая группа третьекурсников. Все вы были выбраны для моих занятий, так как мы считаем, что у вас могут быть способности к верховой езде. Правда в том, что меньше половины продержатся до конца семестра и потом чуть меньше половины тех, кто останется, вообще станут хорошими наездниками. Есть вопросы? – Она умолкла ровно на секунду, и никто не успел ничего сказать. – Хорошо. Тогда следуйте за мной, и мы начнем. – Она развернулась и пошла обратно в конюшни. Мы последовали за ней.

Мне хотелось спросить ее, кто такие «мы», которые считали, что у меня есть способность к верховой езде, но я была так испугана, что не могла ничего сказать, и просто пошла за ней, как и все остальные. Она остановилась перед пустыми денниками, рядом с которыми стояли вилы и тележки. Ленобия повернулась к нам лицом.

– Лошади – не большие собаки. А также это не романтический образ лучшего друга из мечтаний маленькой девочки, который будет всегда тебя понимать.

Две девушки рядом со мной виновато поежились, и Ленобия пронзила их своими серыми глазами.

– Лошади – это работа. Это преданность, ум и время. Мы начнем с работы. В сбруйной дальше по коридору вы найдете резиновые сапоги. Быстро выберите себе пару, пока мы будем надевать перчатки. А потом каждый из вас должен выбрать денник и приступить к работе.

– Профессор Ленобия? – спросила пухлая девушка с приятным лицом. Она нервно подняла руку.

– Можно просто Ленобия. Это имя я выбрала в честь древней королевы вампиров, и оно не нуждается в титулах.

Я понятия не имела, кто такая была Ленобия, и сделала в уме пометку посмотреть.

– Продолжай. У тебя вопрос, Аманда?

– Ага, ну да.

Ленобия вскинула бровь, глядя на девочку.

Аманда громко сглотнула:

– Браться за какую работу, проф… то есть Ленобия, мадам?

– За уборку денника, конечно же. Навоз отправляется в тачку. Когда тачка заполняется, вы вывозите его на компостную кучу у стены конюшни. Там есть свежие опилки в хранилище возле сбруйной. У вас пятьдесят минут. Я вернусь через сорок пять минут, чтобы проверить стойла.

Мы все моргали, молча глядя на нее.

– Можете начинать. Сейчас же.

Мы начали.

Ладно. Серьезно. Я знаю, что это покажется странным, но я была не против уборки в деннике. То есть какашки лошадей не такие уж противные. Особенно когда становится очевидно, что эти денники убирали каждую секунду. Я выбрала сапоги (которые были большими резиновыми калошами, совершенно уродливыми, но они прикрывали джинсы до самых колен) и пару перчаток и принялась за работу. В прекрасных громкоговорителях играла музыка – я почти уверена, это был последний альбом Enya (мама слушала Enya, прежде чем выйти замуж за Джона, но потом он решил, что это может быть ведьмовской музыкой, так что она перестала, и потому я всегда буду любить Enya). Итак, я слушала завораживающие гэльские слова и убирала вилами какашки. Казалось, прошло совсем мало времени, а я уже высыпала содержимое и заполняла тележку свежими опилками. Я как раз разравнивала их по полу стойла, когда у меня появилось покалывающее ощущение, что за мной следят.

– Хорошая работа, Зои.

Я подпрыгнула и резко обернулась. Ленобия стояла у входа в мой денник. В одной руке она держала большую мягкую щетку. В другой – чумбур чалой кобылы с оленьими глазами.

– Ты уже и раньше это делала, – сказала Ленобия.

– У моей бабушки был очень милый серый мерин, которого я назвала Банни, – сказала я, прежде чем поняла, как глупо это звучит. Мои щеки загорелись, и я поспешила добавить: – Когда мне было десять, его цвет напоминал мне о Багзе Банни, так что я начала называть его так, и имя пристало.

Кончики губ Ленобии поднялись в слабом намеке на улыбку.

– Ты убиралась в стойле Банни?

– Ага. Мне нравилось ездить на нем верхом, и бабушка сказала, что нельзя ездить на лошади, пока не уберешь за ней, – я пожала плечами, – так что я убирала за ним.

– Твоя бабушка – мудрая женщина.

Я кивнула.

– И ты была не против убирать за Банни?

– Нет, не особо.

– Хорошо. Познакомься с Персефоной, – Ленобия кивнула в сторону кобылы, стоящей рядом с ней. – Ты только что убралась в ее деннике.

Кобыла зашла в стойло и подошла прямо ко мне, суя морду мне в лицо и мягко дыша, из-за чего стало щекотно, и я захихикала. Я погладила ее голову и не раздумывая поцеловала в теплый бархатный нос.