Максим Кабир - Призраки [сборник litres]

От одинокой ночной певицы веяло необъяснимой жутью, и Полина сказала, чтобы звуком собственного голоса отвадить тревогу:

– Цирк дю солей на выезде.

– Не ходите к ней! – взмолилась Диана.

– Спокуха. Тетя Поля знает, что делает.

Это было преувеличением. Махнув журналистке, мол, спрячься, Полина щелкнула замком и вышла на крыльцо.

– Господи, ты светел, Господи, ты прост, летят Господни дети, ангелы со звезд… Ангелов встречаем, в гости к нам зовем… входят ангелочки в нас, как будто в дом…

Полина подумала о ряженых, что поют колядки то ли до, то ли после Рождества.

Толстуха замолчала и поклонилась. В пещере капюшона проступала круглая физиономия. Родимое пятно багровело на правой щеке.

– Господь да благословит вас.

«Ой, только не надо снова», – поморщилась Полина.

– Чем могу?

– Вот познакомиться с вами захотела. Мы – соседи ваши, я и мои братья и сестры. Домик арендуем у шоссе.

– Соседи – это славно, но я так-то на боковую собралась.

В капюшоне засверкала улыбка.

– Вы одна?

– Чего же. Дочурка в гости приехала, зятек. Он, кстати, спит и ой как не любит, когда его будят.

– Дети! – проворковала безмятежно сестра Лиза. – Все мы – дети пред ликом Всевышнего.

– Возможно. Я лично – мусульманка. Так что – Аллах акбар.

Она потянулась к дверной ручке.

Толстуха сказала:

– Вы, видно, не от хорошей жизни в пустом поселке торчите. Без связи, без горячей воды. Я вас вспомнила: видела в новостях. Вам, наверное, деньги нужны. Хотите денег? Много. Очень много.

Ударение на слово «очень» заставило Полину обернуться к толстухе.

– И откуда у работника соцслужбы деньги?

Улыбка стала шире, голос – елейным:

– Кто вам сказал, что я работаю в соцслужбе?

– Пихто!

Полина юркнула в дом и захлопнула дверь.

– Вот идиотка! – обругала она себя.

– Они знают, что мы здесь, – заключила Диана.

– И что? – Полина посмотрела за гардины. Толстуха вальяжно уходила по тропинке. Слоновьи ноги под огромным фиолетовым зонтом.

– Слушай, пресса, – Полина нервно почесала скулу, – знаешь, почему Весенний «Ядами» кличут?

– Нет.

– При строительстве рукожопые бакланы серьезно облажались. Уровень формальдегида в стенах превышает норму в пятьдесят пять раз. А это у нас вялость, зуд, бессонница и онкология, между прочим. Мэр покойный, хитрая сука, постарался замять проблемку. Платил жильцам в конверте, чтобы они съехали по-тихому. Я одна встала в позу. Сужусь с ними третий год. Денег, что мне предлагают, не хватит и на собачью конуру, но я дерусь до последнего. У тебя связи, пресса. Подсобишь мне?

– С радостью, – сказала Диана. – Материал толковый. Моему редактору такое нравится.

– Вот и ладушки. А что до мормонов…

Прерывая Полину, Назар выпрямился резко. Капли пота блестели на его лбу. Веки были полуприкрыты.

– Китаец хочет залезть в мою голову, – произнес мальчик.

И в тот же миг на кухне с дребезгом разлетелось окно, стекла брызнули внутрь. Сквозняк обдал остолбеневшую Полину. Во влажно переливающемся прямоугольнике возникло бородатое лицо. Галстук, лыжная шапочка, приветливая улыбка. Плечистый мужик деловито просунул в окно руку и кирпичом сбил с рамы острые осколки.

– Да какого хрена! – крикнула Полина.

Сектант уже вползал на кухню, цепляясь за подоконник. Журналистка заверещала и метнулась через комнату. В дверь позвонили. Дом оказался ловушкой.

– В ванную! – шикнула Полина. Выхватила пистолет и опустила флажок предохранителя. Бородач плюхнулся на пол, разогнулся, стряхивая стекло с колен.

– Не подходи!

Он шагнул вперед – и Полина выстрелила. Резиновая пуля срикошетила от холодильника, расколола магнитик «Анапа-2006». Ошалевший Влад забился в угол своей клетки.

– Господь да отведет нечестивый меч.

Улыбаясь, сектант прошел мимо Полины и дернул дверную ручку слева. Ванная запиралась на хлипкий шпингалет. Бородач ударил ботинком в полотно – дерево хрустнуло, дверь отворилась, и в проеме Полина увидела перепуганную Диану, обнимающую мальчика.

– Привет, дитя.

Полина надавила на металлическую скобу, пуля угодила в основание черепа. Бородач, словно его пихнули гигантским ботинком, полетел на кафель. Подбородком впечатался в поддон душевой кабины. Клацнули зубы.

– Получи! – заорала Диана.

Полина, не тратя времени, подскочила к распластавшемуся сектанту и рванула на себя прозрачную створку, закрывавшую кабину. Створка врезалась в висок бородача. Полина – не без удовольствия – повторила маневр. Башка сектанта дернулась, тело обмякло.

– Тише, тише, родной, – успокаивала Диана мальчика. Он зажмурился, вгрызся в свой большой палец и мычал. От жалости Полине захотелось хлопать створкой, пока мозги сектанта не разукрасят ванную.

– Посмотри на меня, заяц, – она сдавила руку Назара. Он посмотрел. Голубые глаза застилали слезы. – Мы тебя не оставим. Веришь? Мы тебя им не отдадим. Ты, главное, слушай, что я говорю, и через час будем пить какао в безопасном месте. А их посадят к чертям лет на десять каждого. А знаешь, как с такими поступают в тюрьме?

– Как? – спросил Назар.

– Дают дырявую ложку к обеду.

Назар вздохнул тяжело, но плакать перестал.

– Слушай все, что бабушка скажет, – гладя его по волосам, сказала Диана.

Полина взвилась:

– Да какая я тебе бабушка, свинота?

– Извините, – напряглась девушка.

Дождь тарахтел по подоконнику, моросил на кухонный пол, но в окно больше никто не совался. У ступенек караулил прыщавый очкарик. Брат Александр или брат Михаил.

– План такой. Готовность номер один. По моей команде выбегаем из дома и драпаем к трассе. Машем автомобилям как угорелые. Если что – до микрорайона десять минут вприпрыжку. Но я думаю, на трассе все закончится. Заяц, бегать умеешь?

– Д-да.

– Покажешь теткам.

Рука с пистолетом опустилась вдоль туловища. Полина открыла дверь и вышла под дождь. Очкарик улыбнулся радушно. Полина процедила:

– Небо проверено внутри и наружно, ни богов, ни ангелов не обнаружено.

– А? – не понял очкарик.

– Хер на! – Полина выстрелила парнишке в живот. Он согнулся пополам, захлебнулся болью.

– Давай! – крикнула Полина.

Диана выскочила на крыльцо, волоча за собой Назара. Они ринулись по улице в темноту.

– Держи их! – рявкнул женский голос.

Кто-то рванул наперерез.

Полина, не сбавляя шага, выстрелила трижды, и человек покатился по плитам, страдальчески скуля.

Они бежали со всех ног – подошвы скользили по мокрым плитам. Позади ревела как раненый зверь толстуха. В ущельях между домами маячили фигуры преследователей.

– Ай! – журналистка споткнулась, упала в лужу.

– Тетя Диана! – мальчик кинулся к ней, помог встать. Полина замешкалась, прицелилась в движущиеся из полутьмы силуэты: