Рональд Четвинд-Хейес - Элементал и другие рассказы

— Не пугайся , моя дорогая. У меня бывают та­кие приступы, когда я волнуюсь. Мне бы вовсе не хотелось волноваться.

— Скоро так и будет, — сказал лорд Дануильям, и леди кивнула.

— Да, скоро так и будет. Если я останусь в здра­вом уме, то скоро так и будет.

Прошёл день.

— Ты наденешь вот это.

Глаза леди Дануильям были яркими, а её рука тряслась, когда она бросила одежду на кровать. Харриет сказала:

— Да, мэм. Спасибо, мэм.

— И ещё, — добавила леди Дануильям, — на те­бе не должно быть ничего исподнего.

— Но, госпожа, — в ужасе выдохнула Харриет. — это же будет непристойно.

— Гори оно синим пламенем! — гневное выра­жение изобразилось на её прекрасном лице. — Ме­ня не волнует твоё мнение о благопристойности. Я сказала, что ты не должна надевать ничего — ни­чего исподнего.

— Но, мэм... — алый цвет залил бледные щёки Харриет. — Я порядочная девушка.

Леди Дануильям схватила девушку за плечи и стала трясти её так, что у неё закачалась голова.

— Послушай, девочка. Послушай. Я терпела твоё жеманное лицо почти четыре недели. Я баловала тебя, выслушивала твою детскую болтовню, а сей­час ты сделаешь то, что я говорю, или, клянусь ра­нами Господними, сам его светлость разденет тебя. Ты поняла?

Харриет плакала, рыдала, так что её тело содро­галось, как дерево на ветру, но её страх был так велик, что она только смогла выдохнуть: — Да, моя госпожа.

— Очень хорошо, — леди Дануильям направи­лась к двери. — Мы придём за тобой через десять минут.

Оставшись одна, Харриет неохотно разделась, затем надела ту самую одежду, и её ужас усилился, когда она посмотрела на себя в гардеробное зерка­ло. Платье было чёрным с полностью открытой спиной. Она развернулась и поглядела назад через плечо. Её спина была голой от шеи до талии, разве что завязка поддерживала форму платья.

Она подбежала к двери, распахнула её и поска­кала вниз по лестнице, намереваясь найти убежи­ще на кухне, веря в то, что миссис Браунинг или кто-нибудь ещё из служанок защитит её от безумия леди Дануильям.

Кухня была пустой. Огонь не горел, все кастрю­ли были тщательно вымыты и стояли на своих пол­ках, двери и окна были закрыты. Она позвала мис­сис Браунинг по имени и, не получив ответа, по­шла наверх по лестнице к комнатам служанок. Она распахивала двери, проносясь, как загнанный зверь, из комнаты в комнату, но там никого не бы­ло. Ужас нёсся по пустым коридорам, и она заво­пила, и каждый её визг отражался насмешливым эхом, и эти звуки были подобны крикам прокля­тых, когда поднималась крышка ада. Она пошла обратно сквозь звуки эха, ковыляя вниз по лестни­це, споткнулась, поднялась, затем ворвалась в главный зал. Большие входные двери были запер­ты, она стучала по безжизненному дереву, тянула за блестящую ручку, затем опустилась на пол и разрыдалась, как брошенное дитя.

Раздались звуки шагов по выложенному плит­кой полу. Над ней нависла тень, она подняла глаза и увидела лицо лорда Дануильяма. Никогда ещё он не выглядел таким красивым; прекрасный про­блеск сострадания смягчал его мрачный взгляд, что делало его одновременно любовником и отцом, исполнителем желаний, который мог любить и на­казывать, отдавать приказы и отменять их. Он на­гнулся и поднял её, затем прижал её к себе, что-то нежно бормоча.

— Ей не следовало быть такой жестокой. Всё в порядке, не плачь. Она не хотела обидеть тебя, но так много времени прошло. Подумай — целых долгих десять лет. Она была моложе, чем ты, когда это случилось, и она была такой милой, нежной и мяг­кой, и такой очень, очень красивой.

— Пожалуйста, мой господин, позвольте мне уй­ти.

Когда Харриет смотрела в это красивое, доброе лицо, она почувствовала уверенность, что её просьба будет выполнена, но лорд покачал головой, когда откидывал назад со лба её спутавшиеся во­лосы.

— Я не могу сделать этого, дитя. Ты должна это ясно понимать. Я люблю её. Любовь требует много­го. Честь, жалость, общие приличия дают возмож­ность человек ходить под солнцем в полный рост. Всем этим должно пожертвовать, когда тот, кем мы дорожим, взывает о помощи. Ты меня понима­ешь?

— Я так напугана, — сказала Харриет, когда он повёл её через зал к главной лестнице. — Пожалуй­ста, — я так напугана.

Рука лорда Дануильяма лежала у неё на талии, а её левую руку он держал в своей. Глубокий голос продолжал говорить, тщательно подбирая слова, в которых не было никакого смысла.

— Можно научиться жить без страха, и со вре­менем это станет столь же естественным, как воз­дух, которым мы дышим. Смирение и покорность — вот те два слова, которые ты должна выучить, а затем, когда ты будешь нести своё бремя через са­мую мрачную долину, перед тобой всегда будет проблеск света.

Они прошли наверх два лестничных пролёта, затем стали подниматься на третий, и тут Харриет начала сопротивляться, но железная хватка вокруг её талии лишь усилилась, а глубокий голос мягко возразил ей:

— Не сопротивляйся, моя маленькая птичка. Ты только поломаешь свои крылья о прутья клетки, а тебе нельзя растрачивать силы. Смотри-ка, уже недолго идти, а моя любимая ожидает тебя.

Они поднялись на самую верхнюю лестничную площадку, и там, как рот прожорливого зверя, бы­ла распахнута дверь. Он привёл безмолвную теперь девушку в комнату, и после того как усадил её на стул с прямой спинкой, он ушёл и запер за собой дверь. Комната была чуть меньше просторного чердака, который располагался почти над всеми комнатами, находящимися ниже. Сверху была паутина, свешивающаяся со стропил, поддержи­вавших крышу. Мансардные окна располагались вдоль стены на противоположной стороне. Стек­лянные чаны, наваленная куча проволоки и стек­лянных трубок захламляли пол, и там были следы давнего пожара, поскольку некоторые стропила и доски на полу были обуглены. Единственной мебе­лью, которую могла видеть Харриет, был большой стол и несколько деревянных стульев.

Леди Дануильям медленно вышла вперёд; её пы­лающий взгляд был сосредоточен на бледном лице девушки. На ней был просторный халат с цветочным рисунком; её волосы были собраны в высокий пучок на голове.

— Никаких задержек ! — она выплёвывала сло­ва. — Давай покончим с этим.

— Нет! — голос её мужа был подобен свисту кнута. — Нет. Её нужно подготовить.

— А меня? — женщина пристально глядела на него, ударяя себя сжатыми кулаками по бёдрам. — Когда твой отец поймал меня, была я подготовле­на? Он поставил меня под это стропило... — она указала на обугленный брус, — сорвал одежду с моей спины и.

— Остановись! — прогремел лорд Дануильям. — Она юная и неискушённая.

— А кем я была? — закричала леди Дануильям в ответ. — Самой зрелой женщиной на свете? Мне было шестнадцать лет, я была свежей, прямо со школьной скамьи, и счастлива была внезапно по­лучить доброго отца и красивого мужа. Отца! — она залилась таким безумным смехом, от которого Харриет стала всхлипывать. — Дьявола во плоти. Монстра.