Ольга Коханенко - Хома Брут [litres]

Хома смутился, не понимая, шутит характерник или нет. Старик нахмурился и больно ущипнул его за живот. Ойкнув, парень обиженно засопел:

– Ничего я не забыл!

– Да?! – передразнил его старик.– А сабля где?! Хома стыдливо потупился.

– Амулет хотя бы носишь? – характерник пытливо заглянул ему в глаза. Хома отвернулся.

– Нет! – ахнул старик.– Ну и ну! Неужто пропил?!

Бурсак смущенно запустил руку в карман шаровар и, нащупав холодный как лед камень, потянул его за ремешок. Как и раньше, камень при характернике из зеленого вспыхнул ярко-голубым.

Старик отпрянул, прикрыв глаза рукою, и приказал:

– Надевай!

Хома упрямо глядел на свою ладонь:

– Зачем? Все спокойно же!

– Спокойно?! – вскрикнул характерник.– Да неужели ты так глуп?!

Подумав, Хома понял, что старик все равно прав. Перестав упрямиться, он натянул амулет на шею и рассказал характернику обо всех странностях, которые приметил на хуторе, не забыв упомянуть про мертвую бабу, найденного в кустах панского сына и растерзанную собаку. Рассказал также, что заправляет хутором приказчик, а пан сотник серьезно болен.

Характерник внимательно слушал его, не перебивая. Его темные, с оранжевой радужкой глаза периодически расширялись. Сложно было сказать, удивлен старик или просто задумался.

Закончив, Хома прибавил:

– Еще, кажется, мне нельзя покидать хутор, пока я не обучу всему панычей.

Характерник возмущенно поглядел на него. Пожав плечами, Хома прибавил:

– Может, мне померещилось.

– Нет, тебе не померещилось,– старик яростно замахал руками как мельница.– Один сукин сын на воротах упорно расспрашивал меня, как долго я намерен оставаться на хуторе! Подумать только! Этот вымесок сообщил мне, что я могу либо дожидаться рассвета, заночевав, где мне скажут, либо должен немедленно убраться! А перед этим предупредить именно его о своем отъезде!

– Думаю, это был Фитиль,– Хома незаметно хохотнул.– Н-да.

– Ты находишь это забавным?! – накинулся на него характерник.– Тебя правда не смущает, что на ночь они все запирают ворота и сидят по хатам как мыши?!

Парень опустил голову и пробормотал:

– Смущало поначалу, но я привык. Да мне, если честно, никуда было не нужно. Нездоровится мне что-то в последнее время…

Старик насторожился и принялся внимательно расспрашивать его про его болезнь. Хома честно поведал характернику все. Даже то, как Вера лечила его, не упомянув только об их постыдной связи.

– Эта Вера кто, лекарка? – характерник приблизился вплотную и грязными пальцами грубо раскрыл Хоме глаз, чтобы как следует разглядеть зрачок. Так же старик внимательно проверил уши, шею, запястья и затылок, расстроенно покачивая головою.

Хома кивнул, послушно поворачиваясь под рукой старика:

– Да, лекарка.

– И что, хорошая?

Парень улыбнулся:

– Лучшая! Если бы не она, я не знаю, как бы я на ноги встал.

Старик вдруг хохотнул.

– Да у вас любовь! – с ухмылкой пробормотал он. Хома покраснел как помидор:

– Только это тайна.

– Ай да философ! – старик снова стал серьезен.– Не тревожься об этом,– отрезал он и стал оглядываться по сторонам, будто что-то искал.– Это дело естественное…

– А давай я вас познакомлю?! – обрадовавшись, что характерник его не осуждает, с жаром предложил бурсак.– Она тебе очень понравится!

– Обязательно,– старик похлопал его по плечу. – Только позже. Сейчас мне нужно отыскать нечисть на хуторе. Слушай меня внимательно. Очень внимательно.

Хома придвинулся к старику поближе. Вряд ли кто-то мог их заметить в надвигающемся сумраке, но раз характерник был так встревожен, значит, дело серьезное.

– Если меня убьют… – начал было старик.

Но Хома перебил его:

– Да как же это возможно?!

– Слушай, не болтай! – настойчиво зашептал характерник.– Так вот, если меня убьют, ты должен будешь позаботиться о моем теле. В церкви отпевать меня не нужно, тем более разыскивать родственников. Их нет на этом свете так давно, что ты, чай, тогда еще не родился. Понял?

Хома удивленно кивнул.

– Говорю я серьезно, никаких отпеваний! – характерник повысил голос, но успокоился и заговорил тише: – Стало быть, если меня убьют, найди укромное темное место, где мое тело никто не найдет. Никаких крестов над могилою не ставь. И соблюдай самое главное, ты слышишь меня?

Старик схватил Хому за рукав с таким жаром, что расцарапал ему руку ногтем. Хома молчал и, потрясенный, кивал.

– Самое главное,– совсем тихо зашептал старик. Хоме пришлось приблизиться, чтобы различить его слова.– В этом укромном месте выкопай могилу поглубже, собственными руками, не ленись, никого больше не приводи. Крепко-накрепко обмотай меня тряпками с ног до головы и лицом, непременно лицом! – старик забрызгал слюною,– уложи в землю.

При этих словах Хома почувствовал, как мороз побежал по его затылку.

– Потом сруби осиновый кол покрепче,– словно в трансе продолжал характерник, не замечая, что снова повысил голос,– и воткни его мне в самое сердце!

Парень отпрянул от старика, но тот крепко схватил его за руку, не давая отойти в сторону.

– Сделай, что я говорю! Иначе случится страшное! Ты должен! Сделаешь? – не замечая того, старик воткнул грязные ногти в запястье Хомы.– Сделаешь?

Стиснув зубы, Хома молчал. Наконец он кивнул, соглашаясь. От страха и тревоги у него закружилась голова.

– Когда закончишь, разбери мои вещи, я покажу тебе, где они. Все забери себе,– устало закончил характерник.– И про то, где я похоронен, не говори ни одной душе. Ты меня понял?

Хома угрюмо кивнул.

– Ну а теперь мне нужно идти,– характерник радостно улыбнулся, словно вдруг узнал хорошую новость.– Расскажи-ка мне только, где твоя хата, чтобы я мог тебя найти?

Запинаясь, бурсак объяснил, как пройти к Вериной мазанке.

– Ну и славно,– пробормотал старик, вглядываясь в сумрак.– Обо мне никому ни слова. Я обычный барышник, ты меня видишь впервые. А сейчас иди отдыхай, тебе нужно выспаться,– старик с тревогой вскинул голову к ночному небу, на котором сквозь облака стали проступать первые звезды.– Амулет не снимай, саблю держи при себе. Я кое-что сделаю и найду тебя,– пообещал характерник и проворно скрылся за углом хаты.

Немного постояв и поглядев ему вслед, Хома на ватных ногах зашагал на окраину хутора.

В одной из трех хат рядом с тем местом, где они разговаривали, скрипнула ставня. Из окна выглянула Оксана и проводила Хому тревожным взглядом.

Проснулся Хома от крика. Кто-то кричал ему:

– Проснись! Да проснись же ты, пока не сдох! Дернувшись, он почувствовал, что не может встать.

По телу разливались жар и острая чудовищная боль, которая шла от правой руки и ноги.