Ольга Коханенко - Хома Брут [litres]

«Но из чего же он стрелял?!» – ахнул Хома, помогая старику подняться. В его руках не было ружья.

Вдруг, с силой уронив его на землю, характерник прикрылся телом Ясногора и выкрикнул:

– Скорее пригнись! Чего застыл как баран?!

Только тогда Хома осознал, что стрелял кто-то другой. В панике оглядев темноту, он застыл на месте, увидев в самом конце закоулка неясный женский силуэт. Приглядевшись, парень с изумлением понял, что это была Оксана. Запыхавшаяся, ошеломленная, оглушенная собственным выстрелом.

Дивчина бессильно уронила старую пищаль на землю и, завернув руки в подол, заговорила.

– Как жаль! Как жаль, что промазала! – она с ненавистью глянула на окровавленную спину Ясногора, лежащего на характернике в странной позе.– Я хотела в самое сердце! – с жаром выпалила Оксана и рассмеялась как сумасшедшая: – Что дрожишь?! – она прищурилась в темноте.– Жив ли ты там, пан философ?

Хома осторожно выглянул из-за характерника и кивнул. Крякнув, старик бросил на землю тяжелое тело приказчика и, не опасаясь, выпрямился во весь рост.

– Добре,– хохотала Оксана, стоя на небольшом холме. Лунный свет освещал ее перепуганное лицо. Ветер раздувал спутанные косы, трепал подол юбки, наспех надетой на голое тело. От холода соски на ее пышной груди встали, она показалась парню невероятно привлекательной и такой беззащитной, несмотря на то что только что совершила убийство.– Студено…– покачнувшись и обхватив себя руками, дивчина поежилась. Хома хотел шагнуть ей навстречу, но характерник жестом остановил его и к чему-то прислушался.

– Красота-то какая! – поглядев на звездное небо, прошептала Оксана, закинув руки за голову, и вдохнула воздух полной грудью.– Э-эх, и хорошо на хуторе ночью! – вдруг крикнула она, не таясь, и, хохоча, с любовью поглядела на Хому. Ее зубы стучали.– Вот только нельзя нам задерживаться, паныч,– голос ее зазвучал тревожно.– Бешеный зверь рыскает по хутору, схорониться нам нужно!

– Так ты все знаешь?! – сдерживаемый характерником, Хома не поверил ушам.

– Знаю ли я?! – снова расхохоталась Оксана.– Да весь хутор давно бы разбежался, если бы отсюда возможно было выбраться! – она утерла мокрый от пота лоб рукавом.– И как только сотник убедил козаков… всех до одного! Боятся они его! – с горечью процедила Оксана.– Делают все, что он скажет. Да и выродка этого боялись… – Оксана с отвращением глянула на белеющий во мраке труп Ясногора.– Вон, нарядился! А все зря! Ох, и надоели они мне пуще горькой редьки! – прибавила она.– Никакой жизни на хуторе нету! А я – баба молодая, мне ласка нужна, понимаешь? – она с тоскою поглядела на парня.

Растерявшись, Хома попробовал освободиться от характерника, который все еще крепко сжимал его руку. Озираясь, старик неожиданно вздрогнул и присел.

Раздался глухой выстрел из-за угла хаты. Широко раскрыв глаза, Оксана стала медленно оседать на землю. Во лбу у нее чернела уродливая дыра от прошедшей насквозь пули. Она молча повалилась на землю лицом вниз.

– Не-ет! – выкрикнул Хома и хотел броситься к ней, но характерник цепко схватил его за грудки, удержав на месте:

– Стой! Стой, говорю!

– Помоги ей! – отталкивая старика и плача, взмолился парень.– Ты же можешь… ты же можешь помочь!

Продолжая с легкостью держать вырывающегося Хому, характерник сосредоточенно прислушивался, глядя туда, откуда послышался выстрел.

– Нас еще не видели, скорее! – схватив копье, старик зажал Хоме рот и потащил его, рыдающего, в сторону.

Едва они схоронились за мясной лавкой, медленно ступая, из-за угла хаты вышел Сивуха в рубахе явно с чужого плеча. Лицо козака было бесстрастным, неузнаваемым. На нем не было ни следа от привычного разгильдяйства. Козак глядел перед собой немигающими глазами и, скованно двигаясь, крепко сжимал заряженное ружье.

Затаившись в своем укрытии, Хома почувствовал, как мороз прокатился по всему телу. Таким козака он никогда не видел.

Оглядев труп приказчика и Оксаны как бывалый убийца, Сивуха равнодушно побрел дальше, неосторожно задев в темноте стену хаты тощим плечом, но не обратив на это никакого внимания, словно он сам был выкован из железа.

– Ты видел? – прошептал характерник, когда козак отошел на безопасное расстояние.

Хома удрученно кивнул и, разогнувшись, медленно побрел к телу Оксаны. Осторожно перевернув дивчину, бурсак вгляделся в ее изуродованное лицо, в широко распахнутые глаза и удивленно открытый рот, в густые, заляпанные кровью брови.

– Нам нужно идти,– прихватив с собою ружье и патроны Ясногора и спрятав кистень обратно в кадку, характерник положил руку Хоме на плечо.– Еще ничего не закончилось. Самое страшное – впереди.

– Я никуда не пойду, пока не разыщу Веру,– опустив Оксану, холодно отрезал парень.

– Сдается мне, я уже знаю, где она,– мрачно кивнул характерник, и Хома беспрекословно последовал за ним.

Вокруг куреня сотника было безлюдно. Встреченные по пути группы козаков, вооруженные до зубов и выискивающие жертву в темноте, снова потянулись к центру хутора.

Зато в самом курене свет горел во всех окнах, словно насмехаясь над остальными хуторянами, вынужденными проводить ночи в тишине и темноте.

Держа наготове копье, характерник тенью скользнул по двору, жестом указав Хоме обождать в саду поблизости, возле поломанного дерева. Но парень не хотел ждать. Ему не терпелось скорее отыскать Веру.

– Я сказал – стой! – обернувшись, сердито шикнул на него характерник и повернул назад, чтобы вразумить нетерпеливого бурсака: – Ружье лучше заряди!

Хома послушно выполнил приказ старика.

– И не спеши умирать,– глянув ему в глаза, шепнул характерник.– Оно пустое,– старик помолчал.– Я понимаю, что ты волнуешься за Веру, но неизвестно, что ждет нас внутри,– он с тревогой указал на курень.– Поверь мне, нас точно не ожидает добрый и ласковый пан. Надо подготовиться.

Не успел Хома что-то возразить, как вдруг отчетливо услышал Верин плач.

– Гаврило, молю тебя, послушай! – вскрикнула баба. Вслед за этим раздались приглушенные голоса и грохот.

Сорвавшись с места, бурсак помчался к куреню, ничего не замечая на своем пути. Старик едва нагнал его на крыльце и, осторожно оттолкнув в сторону, открыл тяжелую дверь, первым юркнув в сени.

Понимая, что нужно действовать тихо, Хома попытался унять бешеное дыхание. В ушах у него звучали оглушающие удары сердца.

В темных сенях стоял противный затхлый запах, которого парень не примечал днем, приходя обучать парубков. Наступив на что-то мягкое, бурсак не сдержался и охнул. Приглядевшись, он с ужасом заметил, что наступил на высушенную до состояния мумии кошку. Испытав приступ тошноты, Хома мгновенно припомнил, что не видал на хуторе до этого момента ни одного кота.