Ольга Устецкая - Урок мужества

В дом ворвались два немца в касках. Уставились холодными злыми глазами на Марийку, наставив автоматы.

— Im Haus ist партизанен? — гаркнул один из них.

— Нет, — тихо сказала девочка. Она вдруг вспомнила уроки ОБЖ, про наставления пожилого учителя по поводу террористов, что вести себя надо спокойно, не провоцируя агрессии.

Немец стал бегать по избе, всё вокруг переворачивая, вышвыривая вещи на пол. Второй держал на прицеле школьницу с малышом на руках. Братишка заплакал.

— Verstopfe das Kind! Заткни ребенка! — заорал фашист-ищейка на Марийку.

Испугавшись, малыш ещё сильней зашёлся плачем. Девочка попыталась утешить братика ласковыми словами, поглаживая мелкие кудряшки и пряча его мокрое личико в плечо. Братик не унимался, крохотное сердечко колотилось как у пойманной птички.

Ищейка в каске яростно вырвал ребенка из рук школьницы, поднял за ноги и потащил из дома. Марийка с застывшими глазами смотрела на садиста, молча сдерживая внутренние неистовые рыдания. Жгучие слёзы текли по лицу, но она молчала. Дверь за ним захлопнулась.

Второй немец с гадкой ухмылкой стал приближаться к Марийке. Смерив школьницу наглым оценивающим взглядом, он движением ствола оружия приподнял её кофту.

— Ziehe sich aus! Раздевайся! — приказал фашист.

Со двора донеслись звуки выстрелов. Сердце Марийки оборвалось. Отворилась дверь. С порога затарахтела бешеная автоматная очередь, по полу рекой потекла кровь. В дверном проёме стоял Миша, одной рукой он прижимал младенца к груди, другой палил по фашисту. Затем кинул автомат на пол и устремился к плачущей Марийке.

— Тише, лихачка, не реви! Возьми братишку на руки! Надо бежать! — сказал Миша и передал малыша девочке. — Вещи готовы?

Марийка вытерла рукавом слезы, протянула руки и забрала ребенка, неожиданно для себя поцеловав бригадира. — Всё готово! — решительно ответила она и показала, повернувшись, заплечный зеленый рюкзак.

— В подполе вырыт проход, твои родители позаботились об этом. Будем выбираться из села через него, — быстро сообщил Миша, подняв автомат.

Они вышли в сени. В это время с улицы послышалась немецкая речь. Бригадир бросился к двери, стремительно задвигая засовы. Затем подошел к середине входной комнаты, отодвинул ногой легкий половичок и отворил за кольцо небольшую напольную дверцу. Марийка передала малыша и первой прыгнула в темный подвал. Одновременно немцы выбили входную дверь и с беспорядочными выстрелами влетели в сени. Миша с ребенком рухнули на пол. Напольная дверца резко захлопнулась. Марийка вновь осталась наедине с собой, зажмурив глаза от оглушительной стрельбы и леденящей душу потере двух самых дорогих на свете людей.

И опять школьный подвал, мрачный и неживой. Ни единого звука, ни единого шороха. Широко распахнув глаза, Марийка стояла на том же самом магическом месте скрещивания трёх дорог. Две дороги были плотно замурованы бетоном. Оставался единственный выход — идти налево. Как там в той хохме, налево пойдёшь, по голове получишь? Это вряд ли. Направо была угроза синяк под глаз получить, вроде обошлось. А лучше бы и получила, чем такие страшные испытания. Как вообще люди в этой чудовищной войне сумели выжить? А ведь сумели! И теперь такие вот уже старенькие, приходят к ребятам в школу, рассказывают, как всё было. А такие хамки, как она, Марийка, уши затыкают. Противно стало от себя самой за бездушность. Вернусь, всё-всё в своей жизни перестрою! Во-первых, родителей брошу с их вечными запоями, уеду в соседний город к бабушке с дедом. У них дом там в частном секторе отличный, сосны кругом. В школу буду добираться на автобусе, подумаешь, какие-то полчаса. Во-вторых, работать пойду, хотя бы рекламные визитки раздавать или нянечкой в детский сад, ребятам в школе представители дома молодежи предлагали на прошлой неделе. В-третьих, обязательно логотипы нарисую для общества ветеранов. А может мне ещё им сайт сверстать, это несложно.

Так Марийка шла по последней третьей дороге, рассуждая сама с собой. В раздумьях и мечтах она не заметила, как твердая дорога вдруг превратилась в грязно-снежное месиво. Холод заставил школьницу встрепенуться и осмотреться по сторонам. Позади живо нарастала серая стена бетона. По бокам выпирали холодные трубы, протяженностью в неизвестность. Наверху блекло расплывались лампы через одну, а то и три, словно выдыхаясь. Впереди было черное око бездны тоннеля. Под ногами перемешивалась слякоть с землей почти по колено. В воздухе всюду вьюжил снег.

По трубам скользнуло легкое постукивание, послышался протяжный вой. Марийка напугалась. Её что-то толкнуло и шлёпнулось сзади. Она резко обернулась. Ничего, кроме холодной стены не было. Она поспешила вперёд. Вдруг сквозь неё будто прошёл поток студёного ветра. На дороге показались убегающие босые человеческие следы, в которые набегала непонятно откуда кровь, сочившаяся из грязи. Послышался сумасшедший хохот. Из ниоткуда проявилась чёрная тень женщины в платке и лохмотьях. Тень остановилась, потопталась на месте и направились к школьнице. Марийка оцепенела. Чёрные длинные руки призрака стали трясти Марийку за плечи, глаза вспыхнули огнём и потекли слезами лавы по черному лицу. Фонтом женщины жалобно заскулил: — Где моя Настенька? Где мои Сашенька с Пашенькой? — Затем тень сорвала платок и стала рвать на голове волосы, бегая вокруг девочки. Затем совсем исчезла.

— Что это было? — произнесла Марийка, растерявшись, голос ее дрожал.

— Это материнское безумство, — прошептал появившийся слева синеватый призрак парнишки. — Детей этой несчастной женщины немцы зверски истязали, восьмилетних мальчиков-близнецов повесили, а четырёхлетнюю девочку изнасиловали и разбили о стену родительского дома. Самих же родителей в хате сожгли.

Призрак глубоко вздохнул и стал издавать стоны, поглаживая ноги. Марийка вздрогнула и уставилась на привидение молоденького солдатика лет пятнадцати, лежащего в сырой колее дороги. Ступни его были обрублены, кровавые тряпицы мерзли в утопающей снежной мешанине. От его слов и вида нижних конечностей волосы становились дыбом.

— А ты кто? — с трудом вымолвила школьница.

— Гриша, — ответил солдатик. — Я же в тех фашистов, что дом сожгли, стрелял потом, да не добил. У-у-у, помоги мне, боль нестерпимая и очень пить хочется.

Марийка вспомнила про рюкзак, тут же сняла его с плеч. Она стала рыться в нём в поисках фляжки. В руки первым попался планшет. — Мне ведь достаточно его вытащить и всё исчезнет, — подумала школьница. — А тогда какой толк слоняться по пустому подвалу? Призраки, возможно, подскажут что или помогут? Нет, спрячу его на дно. А всё же, дура я, может Миша и Ванечка были бы живы, если бы я воспользовалась планшетом? Не знаю, бред всё это!