Роберт Стайн - Планета Садовых Гномов

Я почти сразу же распознал дом. И как заору:

— Нет! Мистер Финеас, НЕТ! Только не двор Макклэтчи! Нет! Только не к Макклэтчи!

Я бросился в погоню за псом, да только где мне его поймать! Четыре ноги всяко быстрее двух — особенно если принадлежат полному сил золотистому ретриверу.

Он стрелой пронесся между двух садовых гномов, стоявших возле дорожки. И наконец остановился на веранде Макклэтчи.

— Нет! Пошел вон оттуда! — кричал я, мчась через двор. — Ну же, Мистер Финеас! Уходи с веранды!

Я был в нескольких футах от него, когда заметил, что пес стоит как-то неестественно. Он скорчился в три погибели, опустив голову. Потом утробно застонал и еще сильнее напрягся всем телом. Его хвост был плотно прижат к животу.

Я узнал эту позу. Сейчас его стошнит.

Нет, не успеть. Я остановился и беспомощно смотрел, как Мистер Финеас начал блевать. Кряхтя и подвывая, он выкашливал здоровенные комья рвоты.

Содрогаясь всем телом, он наблевал преогромную кучу.

И как вы думаете, где? Да. Точнехонько под дверью Макклэтчи.

— Мистер Финеас, пойдем, — скомандовал я. — А ну иди сюда. Пошли, кому говорю.

Пес выпрямился и облизнул испачканную морду.

— Мистер Финеас, уйди оттуда!

Я двинулся вперед, чтобы схватить поводок — и тут отворилась дверь. Вспыхнул фонарь над крыльцом.

На меня воззрился Макклэтчи. Лицо его тут же исказилось от злости.

— Какого черта твоя шавка делает на моей веранде?! — прорычал он.

— Прошу прощения, мистер Макклэтчи, — начал я. — Не выходите, пожа…

Он распахнул дверь настежь и шагнул на крыльцо. Ч-Ч-ЧВАК! Его нога погрузилась в кучу блевотины.

Разинув рот, Макклэтчи поскользнулся на рвоте. Его нога поехала, и он рухнул навзничь, взметнув высокую волну блевотины.

Бранясь на чем свет стоит, он беспомощно барахтался в этой гадости. Наконец он с горем пополам все же поднялся на ноги. Потрясая кулаками, он заорал благим матом, а потом с размаху отвесил Мистеру Финеасу мощного пинка в брюхо.

Пес жалобно завизжал. Удар был страшен. Слетев с крыльца, Мистер Финеас свалился передо мной на все четыре лапы, тихонько поскуливая.

Макклэтчи подбоченился, испепеляя нас взглядом.

— Эй! — возмутился я. — Кто вам дал право пинать мою собаку?!

Макклэтчи выпятил подбородок:

— А я взял да и пнул. Ну и что ты мне сделаешь, сопляк?

Я ответил ему яростным взглядом. Злость лишила меня дара речи. Руки сжались в кулаки. Грудь, казалось, сейчас взорвется.

— Ну? Что ты сделаешь? — повторил Макклэтчи.

Уж что-нибудь да придумаю, пообещал я себе. Не беспокойся, Макклэтчи. Что-нибудь да придумаю.

Той ночью я сидел в своей комнате, передвигая бутыли с реактивами по лабораторному столу. Я был слишком зол и расстроен, чтобы работать. Но перемещать бутыли было приятно.

Про автокатастрофу я родичам так и не рассказал. Все искал способ преподнести им такую новость помягче.

Кайла сидела на краю моей кровати, подперев голову руками.

— Тебе нужно успокоиться, — твердила она. — Ты потерял рассудок.

— Ничего я не потерял, — сказал я. — Мистер Финеас должен быть отомщен.

— Осторожнее, — предупредила Кайла.

— Будешь тут поосторожнее, — проворчал я. — Макклэтчи пора проучить. У него нет никакого права пинать чужую собаку только за то, что ее вырвало у него на веранде.

Кайла посмотрела на меня в упор:

— Ты ищешь неприятностей.

Я грохнул бутыль на стол.

— Это Макклэтчи неприятностей ищет.

Вздохнув, она поднялась и пригладила свои рыжие волосы.

— И что же ты собираешься делать?

— Я… не знаю, — ответил я. — Выскользну на улицу. Проберусь к дому Макклэтчи. Но я еще не знаю, что там сделаю.

Она покачала головой.

— Джей, ты же помнишь, что тебе запрещено выходить после ужина.

— Расскажи тому, кого это волнует, — сказал я.

Она топнула ногой и вышла из комнаты.

— Наябедничаешь, да? — крикнул я вдогонку.

Она не ответила.

Я подошел к окну и выглянул на улицу. Ночь была ясная, безветренная. Деревья стояли неподвижно. Небо было ярко-лиловым. Уличные фонари отбрасывали желтый свет на высокую живую изгородь Макклэтчи у тротуара.

Внезапно я придумал, как можно отомстить. Я хохотнул себе под нос. Конечно, это было жестоко. Чертовски жестоко, если на то пошло.

Но Макклэтчи это заслужил. Ему надо преподать урок. Я обязан встать на защиту Мистера Финеаса и всех остальных окрестных собак.

В голове гудело от волнения. Руки взмокли. Я чувствовал, как сердце трепещет в груди.

Да. Да. Это было жестоко… но то, что надо.

Я пересек комнату, подошел к стеллажу и склонился над нижней полкой. Под стопкой журналов я отыскал старую книгу. Эту книгу я нашел в библиотеке еще до переезда.

Она была пожелтевшая, вся в пыли, страницы растрескались. Но я стянул ее из библиотеки, потому что это была самая невероятная книга по химии из когда-либо написанных.

Выцветшее заглавие на обложке гласило: «Чудодейственная химия». Автор не указан. Возможно, он пожелал остаться неизвестным. Потому как все рецепты в этой книге были опасные и пугающие. Химические составы скорее походили на чародейство и колдовство. Никакой науки.

Эти смеси и формулы способны были творить с людьми кошмарные вещи. Превращать людей в чудовищ. Отращивать шерсть и клыки. Или уменьшать до размеров насекомого.

Это было безумием. Это было дикостью. Это казалось невозможным. Но таинственный автор утверждал, что любой сумеет изготовить эти зелья из простейших химических средств. Я запрятал книгу в самом низу стеллажа, потому что она меня немного пугала.

Но теперь настало время извлечь ее и использовать по назначению. Макклэтчи сам напросился. И я точно знал, какую смесь хочу приготовить.

Мои руки дрожали, когда я подбирал ингредиенты. Я нервничал, боялся и волновался одновременно.

А когда я начал смешивать и разливать их, мое лицо расплылось в улыбке.

Кранты тебе, Макклэтчи…

Я вышел в ночь. Перейдя дорогу, поднялся по пологой лужайке к крыльцу Макклэтчи.

Держа в одной руке стеклянную бутылку, свободной рукой я постучался в дверь.

Макклэтчи явно меня не ждал. Он приветствовал меня холодной усмешкой:

— Чего надо?

— Я пришел извиниться, — тихонько промолвил я, устремив на него самый искренний взгляд. — Мне ужасно стыдно из-за того, что произошло.

Он моргнул:

— Извиниться?

Я кивнул.

— Можно войти? — Я показал ему бутылку с темной жидкостью. — Я вам холодного питья принес.

Он сощурился, изучая меня. Затем медленно открыл сетчатую дверь.

Я вошел в гостиную. Здесь царил полумрак. Мебель была сплошь черная да серая. Играла чудна́я музыка. Она звучала так, словно дудели в множество свистулек одновременно.