Роберт Стайн - Планета Садовых Гномов

Я протянул ему бутылку.

— Попробуйте, — сказал я. — Это холодный напиток для вас. В знак примирения.

Он взял бутылку и понюхал:

— Пахнет недурно.

— Надеюсь, вам понравится, — сказал я. — Я правда хочу извиниться. Клянусь, что отныне все пойдет совсем по-другому.

Я смотрел, как он пригубил смешанную мной микстуру. Похоже, она пришлась ему по вкусу. Он сделал большой глоток. Затем опрокинул бутылку и осушил до дна.

— Неплохо, правда? — сказал я.

Он облизнулся. Потом несколько раз моргнул.

— Ну как, понравилось? — спросил я.

— Гав-гав, — ответил он.

— Хорошо, — сказал я.

— Гав, гав, р-р-р-р-гав! — пролаял Макклэтчи.

— Хороший мальчик. Вот хороший мальчик, — сказал я и потрепал его по голове.

Его глаза выпучились, а брови взлетели чуть ли не выше головы.

— Гав-гав?

— Да, — сказал я. — Да, ты попался, Макклэтчи, мальчик. Ты теперь собака. Мой особый напиток превратил тебя в пса.

— Гав-гав, — кивнул он. Что ни говори, а он схватывал на лету.

— Что ж ты не стоишь на четвереньках? — сказал я. — Раз ты теперь собака, так и учись ходить по-собачьи.

— Гав? — Он посмотрел на меня преданным взглядом. Затем опустился на четвереньки.

— Так, теперь стой на месте, — сказал я. — Не двигайся.

— Гав?

— Сейчас я дам тебе пинка, чтобы ты отлетел через всю комнату.

При виде его обалделой физиономии я не выдержал и взорвался хохотом. Я не мог остановиться. Хохотал и хохотал.

Но умолк, когда кто-то воскликнул у меня за спиной:

— Джей? Что ты делаешь? Что такого смешного?

Я заморгал. Я находился в собственной спальне. А в дверях стоял папа.

Прищурившись, он посмотрел на меня:

— Твой смех на первом этаже слышен. Что такого смешного?

Я пожал плечами.

— Ничего, — сказал я. — Так, замечтался.

— Забавные, видно, у тебя мечты, — сказал папа.

— Это уж точно, — ответил я.

Это была действительно забавная мечта. Жаль, что только мечта.

Папа махнул рукой и пошел вниз.

А я сел на кровать и крепко задумался. Я не знал, каким образом расквитаться с Макклэтчи. Нет ведь у меня никакой зловещей колдовской книги. Это было всего лишь порождение моей бурной фантазии.

Но я знал: надо что-то делать.

Пойду туда. Глядишь, на месте и соображу что-нибудь путное.

Я немного выждал. Не хотел, чтобы мама и папа меня поймали. Мне ведь запрещено выходить по ночам.

Но мне нужно было рискнуть. Если не рискну — глаз не сомкну всю ночь.

Так что через некоторое время я крадучись спустился по лестнице, стараясь не скрипеть ступеньками. Заглянул в гостиную. Папа прикорнул на диване с журналом на коленях. Мамы нигде не было видно.

Я повернулся и на цыпочках прокрался в кухню. Под столом свернулся калачиком Мистер Финеас. Он спал мертвым сном, громко похрапывая.

Я прошмыгнул мимо него и выскользнул с черного хода. Тихо, осторожно затворил за собой дверь. Полной грудью вдохнул свежий, прохладный ночной воздух.

По всему телу ползли мурашки. Я понял, что ужасно волнуюсь. Сердце колотилось, как бешеное — и на этот раз было отчего.

Я повернулся и, прижимаясь к боковой стене дома, добрался до улицы. Отсюда хорошо видна была высокая живая изгородь, а за нею — темные очертания жилища Макклэтчи.

Что же мне делать? Что мне сделать Макклэтчи?

Я пока не знал. Знал только, что хочу сотворить что-нибудь по-настоящему гнусное.

Я остановился возле изгороди. Ноги вдруг налились слабостью, стали как резиновые. Я шумно дышал, грудь судорожно вздымалась.

Я затаил дыхание, когда что-то захлопало над головой. Хлопали крылья. Может, летучая мышь? А вдруг канюк-разбойник?

Я прижался спиной к колючей изгороди и подождал, когда существо улетит. Затем повернулся к дому Макклэтчи. Темнотища, хоть глаз выколи. Нигде ни огонька.

Передний двор темнел всеми оттенками черного и серого.

Надо было фонарик захватить. Ни черта не видно.

Шаркая кроссовками по дорожке, я направился к дому.

Я до сих пор понятия не имел, что буду делать.

Я ведь парень не злой. Конечно, на старом месте я наломал дров. Да и сегодня…

Но ведь я не со зла. Честное слово, я совсем не злой, ничего подобного.

Впрочем, сейчас я не сомневался, что поступаю правильно. Этот человек пнул мою собаку. Жестоко пнул. И заслуживал наказания.

Не сводя глаз с погруженного в темноту дома, я шаг за шагом пробирался по дорожке, ступая медленно, осторожно.

Я не видел человека, стоявшего на пути, пока не врезался в него.

— Ой! — испуганно вскрикнул я. — Простите!

Он не ответил. Даже не шелохнулся.

— Я… я не нарочно вас толкнул, — промямлил я. Но тут в бледном свете уличного фонаря на тротуаре я разглядел, что это вовсе и не человек. Это был садовый гном.

Как он очутился посреди подъездной дорожки Макклэтчи?

Я пристально вглядывался в него. Глаза карлика, казалось, тускло мерцают в полумраке. Остроконечный колпак сидел набекрень. Рот выгнулся дугою в мрачной гримасе.

Я огляделся. У Макклэтчи было два гнома. Второго я не обнаружил. Возможно, он скрывался в темноте под живой изгородью.

Я положил руку на гномий колпак и сжал верхушку. К моему удивлению, колпак оказался мягким — не твердым, как гипс.

Внезапно меня осенила идея.

Я достал из кармана джинсов черный фломастер. Я всегда таскаю его с собой на случай, если попадется что-нибудь, куда можно свою метку поставить. И нате, вот оно — этот газонный гном.

Посмеиваясь про себя, я снял с фломастера колпачок.

Я собирался нарисовать этому чудику черные усы. В смысле, сделать их больше и чернее. А глаза перечеркнуть крестиками. И еще зачернить несколько передних зубов.

То-то Макклэтчи взбесится. Если я смогу найти второго гнома, его тоже разрисую.

Затем я постараюсь сломать дурацкие гномьи шапки. Отломлю их остроконечные колпаки и оставлю валяться рядышком на земле.

При этой мысли я вновь захихикал.

Раз Макклэтчи ополчился на моего пса, будет только справедливо разделаться с его газонными гномами.

Подняв фломастер, я поднес его к усам гнома.

— На твоем месте я бы этого не делал! — прохрипел гном. Его рука взметнулась и схватила меня за горло.

— Кх-х-х-х-х! — Я начал задыхаться; острая боль пронзила шею.

Пальцы гнома были твердыми, как кости. Он усилил хватку, сдавливая мое горло.

Я не мог дышать. Я пытался вывернуться. Но он стиснул пальцы еще сильнее. Для такого маленького создания он обладал поразительной силой.

Я молотил руками. Пытался его ударить. Но он удерживал меня прямо перед собой и душил… душил…

Его темные глаза горели восторгом. Лицо закаменело от напряжения, когда он удерживал меня на месте.

Пожалуйста…

Я чувствовал, как мое лицо наливается жаром. Пытался ударить карлика, но руки не слушались. Я быстро терял силы.