Роберт Стайн - Как на Слэппины именины…

Не успел он сдвинуться с места, как Слэппи с размаху угостил его кулаком в лоб.

Джонни заорал. Болванчик попал точно по шишке, все еще болевшей после удара кеглей. Джонни схватился за голову, почти ослепнув от боли, пронзавшей голову снова и снова.

Прежде чем Джонни успел опомниться, Слэппи повернул голову — и выпустил из носа ком омерзительной зеленой жижи прямо ему в лицо.

Джонни перекатился через кровать и сверзился на пол. Слэппи окатил зеленой жижей его спину, потом затылок. Джонни завыл от боли.

— Мама! Папа! — орал Винни, сбивая руками покрывавшую его зеленую дрянь. — На помощь! Вы слышите нас?

— Если они еще спят, их из пушки не разбудишь, — простонал его брат.

— Пожалуйста, вставайте! Вставайте! Нам нужна помощь! — закричал Винни.

Откинув голову назад, Слэппи хохотнул:

— Добро пожаловать в Мир Слэппи, мальчики!

Винни попытался отступить. Расползающаяся лужей на полу горячая слизь пузырилась вокруг его голых щиколоток. Сдернув с кровати простыню, он использовал ее вместо полотенца, вытирая зловонную массу с лица, с волос, с плеч…

Джонни выбрался из-за кровати, обеими руками вытирая лицо. Горячая жижа жгла его кожу. От смрадного запаха выворачивало желудок.

Слэппи перестал извергать слизь из ноздрей. Теперь он сидел в изголовье кровати, на нарисованных красных губах играла усмешка, глаза бегали из стороны в сторону.

— Это невозможно! — закричал Винни, вытирая с волос зеленую мерзость. — Это попросту невозможно!

— Знаешь, что невозможно? — прохрипел Слэппи. — Что в такой толстенной башке могут быть такие крохотные мозги! Слышишь, как они брякают в черепушке?

Джонни опять издал сдавленный звук.

— Он действительно разговаривает сам, — проговорил он. — Он… он живой.

— Вы, ребята, не больно сообразительны! — воскликнул болванчик. — Единственное, на что ваши бошки годятся, это шапки носить! Ха-ха-ха-ха-ха! Не сомневаюсь, что вы завалили тест на интеллект, потому что не смогли написать слово «тест»!

— Это… это невозможно, — повторил Винни. — Болванчик не может говорить сам.

— Тогда каково ТВОЕ объяснение? — воскликнул Слэппи. И захохотал пронзительным, холодным смехом.

Джонни повернулся к брату.

— Зря мы его похитили.

Слэппи осклабился:

— Может, вы, парни, умом и не вышли, зато уродства вам не занимать.

Винни застонал. Он сделал несколько шагов к кровати, не сводя глаз с ухмыляющейся физиономии Слэппи. Он помнил, что близко лучше не подходить: его нос до сих пор саднил от удара деревянного кулака.

— Чего тебе надо? — спросил Винни. — Шутки в сторону.

— Сами вы шутки! — парировал Слэппи.

— Да говори же, чего ты хочешь! — закричал Винни.

— Я хочу сообщить вам ваши новые имена, — ответил болванчик.

Джонни и Винни переглянулись.

— Новые имена? Какие еще новые имена? — удивился Винни.

— Отныне вас зовут Первый Раб и Второй Раб.

— Ты что, шутишь? — воскликнул Джонни.

Болванчик наклонился вперед:

— Ты что, дышишь? Поди разбери, дышат ли слизняки!

— Ты возомнил, что мы станем твоими рабами?! — возмутился Винни.

— Давайте не тратить время попусту, — сказал Слэппи. — Вы УЖЕ мои рабы. Если будете работать на совесть, я, может быть, дам вам выходной в Рождество. Ха-ха-ха-ха-ха!

— Да ты спятил! — вскричал Джонни. — Ты не имеешь права помыкать нами!

Слэппи пропустил слова Джонни мимо ушей.

— Вот вам первое задание, — объявил он. — Я хочу, чтобы вы вернулись в дом Йена.

— А можно, мы отнесем туда и тебя? — спросил Винни. — Можно, мы отнесем тебя назад? Там, все-таки, твое место…

— Твое место там, откуда ты родом, — перебил Слэппи. — Под камнем.

— Мы сейчас же тебя и отнесем, — сказал Винни.

— «Сейчас же» — это недостаточно быстро! — рявкнул Слэппи. — Так что заткнитесь и слушайте повеление вашего господина! Вы отнесете меня обратно к Йену и поможете мне найти листок бумаги…

— Что еще за листок бумаги? — спросил Джонни.

— С заветными словами, болван, — прорычал Слэппи. — Чего доброго кто-нибудь снова их произнесет… Если кто-то прочтет слова, я опять впаду в спячку. Я этого не допущу. Я живой! ЖИВОЙ! Ясно вам, падаль?! Ха-ха-ха-ха-ха!

Джонни и Винни снова переглянулись.

— Это что, на самом деле? — пробормотал Винни.

— Только не вздумайте сдуру сами читать слова, — проскрипел Слэппи. — Я могу еще разок окатить вас кипяточком из носа. Не забывайте. А теперь идем.

Винни указал взглядом на дверь. Джонни мигом все понял.

— Э-э… Не может быть, — тихо произнес Винни. — Не может быть, чтобы все происходило на самом деле.

— И знаешь что? — подхватил Джонни. — Насчет рабства… Этому тоже не бывать.

Прежде чем Слэппи успел ответить, Винни ринулся вперед и обеими руками толкнул болванчика. Слэппи свалился на пол. Его деревянная голова звучно стукнулась об пол, подскочив.

Винни и Джонни бросились к двери. Джонни достиг ее первым. Схватившись за ручку, он повернул ее и потянул на себя.

— Эй! — в один голос вскрикнули братья.

Джонни снова дернул дверь. Она не поддавалась.

Они повернулись к Слэппи, который уже поднялся на ноги и теперь смотрел на них широко раскрытыми глазами, положив руки на спинку кровати.

— Дверь… она заперта, — пробормотал Винни.

Слэппи ухмыльнулся.

— Вы меня за болвана держите? КОНЕЧНО ЖЕ, она заперта. Пожалуй, вас стоит переименовать. Как насчет Первый Узник и Второй Узник?

Он сделал несколько шагов по направлению к ним, двигаясь странной, дерганной походкой на тонких и гибких ногах, его тяжелые башмаки шаркали по полу.

Джонни отвернулся и еще раз дернул дверь. Винни следил за приближающимся болванчиком круглыми неверящими глазами.

— Если мы отыщем твою бумажку, ты оставишь нас в покое?

— Конечно нет, — сказал Слэппи. — Отныне вы принадлежите мне. Что у вас за непонятки с рабством?

Оба брата подскочили, услышав громкий стук с другой стороны двери.

— Эй, что там у вас творится?! — крикнула их мать.

— Мамочка! Помоги! — закричал Джонни.

Винни отпихнул Джонни и вцепился в дверную ручку. Он резко повернул ее и рванул с таким усилием, что даже застонал.

Дверь распахнулась.

На пороге с испуганным видом стояла миссис Хардинг.

— Мама, на помощь! — закричал Винни. — Болванчик… он живой. Он живой!

Проскользнув мимо сыновей, миссис Хардинг ворвалась в комнату.

— Бога ради, вы о чем?

Невысокая и худосочная, она была одета в длинную белую кофту и бордового цвета спортивные брюки. Из-за продолжительной болезни вся одежда висела на ней мешком. В ее светлых волосах местами пробивалась седина, чего ребята прежде не замечали.