Надежда Сакаева - Бессмертие графини

Так я навсегда обрубила концы, став Ольгой уже и официально.

Сразу же после похорон, за которыми я наблюдала, закутавшись в плотный плащ с глубоким капюшоном, не пропускающий свет, граф сослал нас с Викторием в дальнее поместье.

Уже оттуда я узнала, что он, как и планировал, женился вновь на Эмме, так звали мою замену. Но я не знала, что он делает с ней в своем замке, пока я умираю без него на краю графства.

Каждую ночь я представляла, как его холодные руки прикасаются не ко мне и это заставляло меня буквально кричать от боли.

Почему он так поступил? Он объяснил мне это, но не соизволил рассказать, зачем ему все же понадобилось отсылать меня.

Будь он рядом — все было бы по-другому. Но его не было и ревность, пополам со страхом, что он больше не вернется, поглощали меня.

Викторий пытался мне помочь. Он всячески отвлекал меня, но разве могло существовать что-то, что заставило бы забыть меня об острых клыках и хищных пальцах, сжимающих мои бедра? Забыть о белом мраморе тела, черных волосах, что локонами ложатся на плечи и дьявольских, алых, глазах?

Я знала, что граф может творить с людьми, если только ему будет охота развлечься, но все равно я отчаянно завидовала его новой жене только потому, что он был рядом с ней.

Присутствие графа всегда приносило боль, но он умел заставлять желать этой боли. Раз за разом растаптывая мечты, он оставался незаменимым несмотря ни на что.

Я хотела вернуться в его жизнь.

Пусть это приносит мне страх, но это было необходимо мне как воздух. Меня уже нельзя было излечить, ведь моя душа была не больна — она была сломлена. Я была словно птица без крыльев, но при этом желала быть ближе к тому, кто собственными руками отрезал их.

И даже смерть не могла служить лекарством, ведь я не была уверенна, что алые глаза и холодная усмешка смогут оставить мою память даже в самой глубинной бездне Ада.

Вскоре после замужества та, что теперь называлась графиней, родила наследника. Я не знала, где граф его нашел, но зато точно знала, что он собирался оставить ему все.

Меня не волновало то, как граф это провернет, равно как и то, что у него останется после того, как его сын вступит в свои права. Уверена, граф предусмотрит все, когда решит, что пришла пора сменить имя. Единственное, чего я желала — так это оказаться рядом с ним как можно скорее.

— Ольга, — тронул меня за руку Викторий.

Прошло уже три года, а моя боль и горячечное желание быть ближе к графу, не стихли ни на долю, несмотря на все его попытки заставить меня забыть.

— Как думаешь, он любит ее? — в сотый раз спросила я.

Потому что день за днем и месяц за месяцем я думала только об этом.

— Ты же знаешь ответ на свой вопрос. Так зачем задаешь его?

Я опустила голову.

— Ольга. Ты должна постараться забыть ту боль, что он причинил тебе, — продолжил Викторий. — Пожалуйста, давай просто будем жить как люди. До тех пор, пока граф снова не вспомнит о нас.

— Мы не люди, — я покачала головой.

Забавно, Викторий знал графа куда дольше меня, был его единственным верным другом, но за все эти годы так и не понял моих чувств.

Он знал больше прочих про то, что граф сотворил со мной, и потому не мог представить, что я больна своим мужем. Больна всей душой. Хотя кому, как не ему, отчаянно пытавшемуся наставить графа на путь истинный, можно было это представить.

— Мы люди вот здесь, — он приложил руку к своей груди. — Тебе досталось от графа, но ты не должна терять себя.

— Я потеряла себя уже давно, — глухо ответила я.

Человек, столь долгое время бывший мне прежде другом и опорой, сейчас показался совершенно чужим.

— Ольга. Я не оставлю графа не потому, что он сказал мне, но потому, что я нужен ему, пусть он это и не признает. Ты тоже нужна ему, но ты заслужила отдых. Ты еще в силах исцелиться.

— Зачем ты говоришь мне это? Если я действительно хоть немного нужна графу, а ты поможешь мне выйти из-под его контроля… чем это обернется для тебя?

После этих слов Викторий замялся. Молчание длилось почти минуту и все это время он смотрел на меня своими алыми, но так не похожими на графа, глазами.

— Я люблю тебя Ольга с того самого дня, как впервые увидел. Когда я узнал, что ты должна будешь стать его женой, я пытался отговорить его, но не смог. Тогда я попытался облегчить твою жизнь в замке хоть немного, но делал только хуже. Всегда хуже. Я не мог признаться тебе. Один намек на взаимность с твоей стороны — и твоя жизнь превратилась бы в Ад. Граф ревнив к тем, кто хоть немного ему дорог, а таких можно перечитать по пальцам.

— Ад? Моя жизнь превратилась в Ад с самого момента замужества, — горько ответила я. — Но, если граф дьявол — я согласна гореть всю вечность.

Викторий отшатнулся.

Действительно, он даже не думал, что кроме боли, граф может причинять и наслаждение. Викторий был моим другом, а теперь выходит, и любил меня, но не смел идти против графа. Пускай он говорит, что это было для меня, но я-то знаю, что никакая любовь не заставила бы его предать извращенную симпатию того, кто обрек его на вечность в жажде.

И его неожиданное признание сейчас говорило лишь о том, что граф постепенно теряет ко мне интерес, но больше ни о чем. Ведь у Виктория было пятнадцать лет моей человеческой жизни, но их оказалось мало (хотя тогда еще был хоть какой-то шанс оторвать меня от графа).

Я умела держать лицо, не показывая свои настоящие эмоции. Но в тот момент я не стала этого делать.

Викторий понял и горько прошептав «прости» вышел из комнаты.

После этого тяжелого разговора Викторий больше не подходил ко мне с подобными предложениями, хотя по-прежнему пытался поддерживать меня. И по-прежнему безуспешно. В его глазах я видела сострадание и боль, но с этим я бы ничего не смогла поделать.

А он ничего не мог поделать с моей темной тоской по графу, что с каждым часом становилась сильнее.

Мне было не важно, что граф бы сделал со мной при встрече, главное, чтобы эта встреча состоялась. И ради этого я готова была на все. Вот только граф молчал, не приезжая к нам, оставаясь так далеко, в своем замке, куда я больше уже не могла вернуться.

Годы тянулись один за другим и мне стало казаться, что они еще темнее чем те, что были сразу после обращения. Тогда граф был рядом, пускай и обрекал меня на боль и страдания. Без него же часть меня умирала в агонии.

Я пыталась отвлечься и в этом помогали тренировки. Я хотела окончательно взять жажду под контроль. Граф смеялся над этим, но Викторий помогал, хотя никакие успехи не могли принести мне радости. Я бы легко отдала всю радость будущей вечности за час страданий рядом с графом.

В 1037 году графу надоела старая личность и он инсценировал свою смерть, как всегда делал прежде. На самом деле, это не так уж и сложно, если ты умеешь внушать людям все что угодно. Однако ко мне он так и не вернулся.