Игорь Фёдоров - Чудес никто не отменял

— Привет, — начал я, чувствуя себя как-то неловко. Немного помолчал и представился, — Артем.

На данный момент я ничего умнее придумать не мог.

Моросящий дождь прекратился, даже толком не намочив землю. На кладбище никого не было, только ветер осторожно блуждал по верхушкам сосен, будто искал что-то, да дятел долбил кору, и стук летел вглубь леса. А на душе, даже после траурной церемонии и скорбных речей, было легко. Словно ангел пролил на это место чашу спокойствия и тишины.

— Ты меня не знаешь, — продолжил я, — но мы ходили в одну библиотеку.

И больше не ходим. Лично я завязал. В городе есть еще библиотеки, где найдется Артур Конан Дойль.

— А мы бы с тобой поладили. Я тоже люблю читать.

Я помолчал. Что еще я мог сказать практически незнакомой девушке, находящейся неизвестно где?

Я поднялся и достал из внутреннего кармана медальон. Опять же — теплый.

— Извини, что так получилось, — я держал в пальцах цепочку, глядя, как загадочный круглый металл качается маятником, — но он случайно оказался у меня… Почти случайно. И я хочу его вернуть.

Я повесил медальон на угол надгробия. Пусть завтра родственники сами решают, что с ним делать.

Легкий ветерок погладил мои волосы.

— Не надо, — раздался молодой, уже знакомый, голос, — не понадобится.

От неожиданности я застыл. Не так просто привыкнуть к общению с призраками, которые к тому же появляются, когда им заблагорассудится. Оглядываться я не стал, потому что знал, что вокруг физически никого нет. Только сосны и могилы. Но она была здесь.

— Марина? — уточнил я на всякий случай.

— Пока — да, — отозвался голос.

— Почему, пока?

— До сорока дней я — Марина.

— А потом?

— А потом нет.

Как я понял, получить исчерпывающую информацию от призрака не так-то просто. Их ответы лаконичны и точны и порой бессмысленны. Приходиться уточнять.

— А что будет после сорока дней?

— Со временем узнаешь, — сказал голос, и ветерок облетел могилку, придирчиво осматривая ее, — но не спеши.

Я был прав. Они немногословны, зато подвижны. Как любопытный надоедливый щенок, Марина была везде. Только что она была перед тобой, а вот уже гонится за белкой. А через мгновение поправляет цветы на могиле. Выйдя за границы своего физического тела, она будто наверстывала что-то упущенное за эти двадцать земных лет, в которых присутствовали гравитация и материя. Но у меня сложилось впечатление, что она облетает медальон стороной, будто боясь его.

— Но мы, хотя бы, не уходим в небытие? — настаивал я.

— Не задавай глупых вопросов, православный.

Коротко, но доходчиво.

— Но, ты же — язычница.

— Каждому воздастся по вере.

— А если ты дух, почему я тебя слышу и чувствую движение?

— Есть многое на свете, друг Горацио…

— А почему только тебя?

— Я так хочу.

— А другие?

— Им без надобности.

— А воробьи…

— Это птицы такие, — отрезала Марина. То ли пошутила, то ли намекала, что для умного это вполне достаточно.

Я немного постоял, придумывая еще вопросы. Надо было ловить момент. Все-таки, не каждый день слышишь голоса усопших.

— Ушедших, — поправила меня Марина, — а слышал бы голоса каждый день, был бы в одном надежном месте.

Какая длиннющая фраза. Делаем успехи.

— В каком? — спросил я, и тут же примирительно поднял руки, — Все-все, понял.

Мимо меня промчался ветерок, задев медальон, и поспешно ушел в сторону, словно боялся его. Металл тихо звякнул о камень. Я взял его в руки.

— А с этим что делать?

— Оставь себе, — раздалось за спиной.

— А зачем мне знак Перуна?

— А это оберег Лады. Стыдно не знать, книголюб, — выдала Марина.

— Женский оберег, — уточнил я.

— Точно, — раздалось где-то среди ветвей сосны. Видимо, опять за белкой погналась.

— И ты его забыла в тот день? — крикнул я вверх.

— Торопилась.

Ветер остановился рядом и грустный голос произнес:

— И пришла к финишу раньше других.

— Печальная история.

Я посмотрел на медальон.

— А чем он может мне пригодиться?

— Сестра.

У меня перед глазами возник больничный коридор и Светка на койке. Никому не нужная, забытая и…

— Не подпускает духов смерти. От смерти не спасает, но здоровью поможет.

…открывающая глаза.

Луч солнца прорвался сквозь серую пелену туч и осветил могилку. Лес будто вздохнул и встрепенулся, птицы начали свою перекличку. Марина беззаботно носилась кругами по округе.

— Но берегись женщины, — крикнула она издалека.

— Какой именно? — крикнул я в ответ, слегка насторожившись.

— Из библиотеки, — пояснила Марина, хотя я уже начал строить некоторые предположения.

Не только я сую свой нос, куда не надо. Нина Николаевна тоже в последнее время вышла на передовую. Интересуется, подозревает и с отточенным мастерством ставит мне палки в колеса.

— Нина Николаевна?

— Если б я знала… Но точно, из библиотеки.

— А ты ее не увидела… тогда?

— Не сразу понимаешь, что к чему.

Больше не кому.

— Но очень опасная, — охарактеризовала Марина эту женщину, промчавшись мимо меня.

В этом сомневаться не приходилось. Подойти в темном парке к девушке со спины и хладнокровно перерезать ей горло мог только опасный человек. Только вот смерть была напрасной — медальона на девушке не оказалось. Так сказать, ни вам, ни нам.

— Но ты же можешь проверить, — предложил я, — навестить, допустим, разведать.

— Мне это уже без надобности, — беззаботно ответила Марина.

— И тебе неинтересно?

— Нет.

— А была бы живой?

— Я и сейчас живая.

Тучи сомкнулись, обрезав луч солнца, словно ножницы — волосок. Словно нож — нить жизни.

— Мне пора, — сказала Марина.

— Куда? — удивился я.

— Туда, где обо мне думают.

— На собственные поминки?

Но ветерок, погладив меня по волосам, помчался в сторону города. Даже не попрощавшись.

— Много не пей, — крикнул я вслед.

Я еще раз посмотрел на фотографию и вышел за оградку.

— Прощай.

Блин! Сколько же еще глупых вопросов тут же родилось в моей голове. Но поздно.

Как всегда.

Теперь в библиотеках через чур много света.

Но в каких-то уголках непременно должен царить полумрак

Рей Бредбери «Обмен»

Вечер того же дня. Я не спеша брел к библиотеке. Тянул время. Хотел подойти к самому закрытию, вывести Нину Николаевну на откровенный разговор (достаточно было показать медальон и увидеть ее реакцию), и до 20:00 успеть в больницу к Светке. И если нечего из этой затей не выйдет, значит — я спятил. И все эти разговоры с призраками, лишь плод моего воображения и большого количества прочитанной фантастики.

Под темнеющим вечерним небом, под светом фонарей, я шел по асфальтовой дорожке, пиная упавшие листья. Что я ожидал от разговора с библиотекаршей? Если она еще окончательно не утратила в погоне за медальоном свой человеческий облик, то раскаяния или хотя бы сожаления. Может гнев. Или недоумение, что тоже не исключено.