Игорь Фёдоров - Чудес никто не отменял

Я на четвереньках направился к окну, и это было нелегко. С трудом поднялся, держась за батарею. В стекло стучалась Марина.

— Быстрей! — звучал ее приглушенный голос.

Света уличных фонарей вполне хватало, чтобы видеть дверной проем.

— Стоять, — властно остановила меня Нина Николаевна, — машину водишь?

Я не видел себя в зеркало, да и не очень-то хотел. Но с таким видом для меня были закрыты все виды транспорта. А пешком я не только не успею в больницу до закрытия. Я просто не дойду.

— Немного, — сказал я.

— Ключи в кармане пиджака. Фонарь на полу.

Мне предстояло обыскать труп. А я думал, что самое страшное позади.

— Это всего лишь оболочка, — подбодрила меня Нина Николаевна.

Всего лишь!

Уже выходя из зала, я остановился.

— А Оксана здесь?

— Я здесь, — послышался еще один голос.

Я хотел извиниться за беспочвенные подозрения или выразить сочувствие, но вместо этого спросил:

— А сейчас ты улыбаешься?

— А ты ни разу и не заметил, что я улыбалась только тебе, — ласково укорила она меня.

Вот так.

Я уходил, оставляя за собой оскверненный храм литературы. Назавтра в нашем небольшом городке поднимется такая шумиха, что центральные каналы обязательно освятят эту тему на всю страну. Мой телефон валяется где-то за стеллажами. Мои отпечатки и кровь остались везде. Завтра я буду знаменит.

— Открывай дверь и сорви лист бумаги, пока кровью не истек — цинично приказала Нина Николаевна, — а то мы долго отсюда не выйдем. Ты мне и так уже все нервы вымотал за последнее время.

Этот призрак был более разговорчивее. Даже после смерти Нина Николаевна оставалась собой.

Нога ныла. Грудь болела. Плечо просто разрывалось от боли. Мне было даже представить страшно, как я выглядел со стороны. Перед глазами мигали огоньки, и я уже начинал путаться, где фары встречных машин, а где порождения моего уставшего мозга. Накатывала усталость. Больше всего я боялся, что усну за рулем. Несколько раз меня приводили в чувства сигналы автомобилей, когда я в полубессознательном состоянии проезжал мимо светофоров, горящих красным светом. Но пока мне везло.

Беспокоил меня еще один вопрос, как пройти мимо охранников. Я представлял собой довольно жуткое зрелище — весь в крови, в своей и чужой, и в порванной одежде. В худшем случае, меня скрутят и вызовут полицию. В лучшем, санитары насильно уложат на носилки и увезут в операционную. А попасть в заботливые руки врачей я мог только после встречи со Светкой. Так что — ни одно, ни второе меня не устраивало.

Оставалось только довериться судьбе. Я остановил машину Нины Николаевны недалеко от главных ворот, не особо беспокоясь об аккуратности парковки. Бросил, все как было, даже не выключая зажигания.

Шагая по бетонной дорожке, мимо сосен и скамеек, на одной из которых еще недавно открыл для себя медальон, я напряженно вглядывался на больничное крыльцо. Удивительно, но вместе с телефоном, я автоматически потерял еще и часы. На крыльце стояли люди. Кто-то заходил, кто-то выходил. Только бы не опоздать. Прорываться с боем у меня не получиться.

И я успел. В большом просторном фойе еще находилось достаточно народа, пациенты и навещающие. Я побрел к главной лестнице. Люди, обратившие на меня внимание, тихо вскрикивали, отступали в сторону, отводили глаза. У главной лестницы сидели два охранника. Только бы они не заметили окровавленного человека. Но профессионализм не проведешь. Словно чувствуя внештатную ситуацию, один из них увидел меня и медленно встал со стула. Следом поднялся второй. Обидно было бы остановиться на финише, после всего того, через что мне пришлось пройти за последнее время. Я даже стал убийцей.

— Молодой человек, — первый охранник встал у меня на пути, вытянув вперед руку, второй занял место с боку, — вы куда?

— К сестре, — ответил я, как на духу, — она здесь лежит.

— В таком виде нельзя, — возразил первый, — да и больница закрывается.

— По-моему, вам самому необходима помощь, — заметил второй.

— Но мне очень нужно, — настаивал я.

— Ничем не можем…

Ветер по имени Марина пронесся по фойе мимо окон, обрывая шторы и гардины. Видимо, научилась у меня. Все это с шумом летело вниз, накрывало испуганных людей. Надеюсь, никто не пострадал. Вторым заходом Марина скинула с подоконников цветки с горшками, опрокинула несколько кадок с лимонниками и фикусами. Перевернулась медицинская тележка со склянками. Медсестра испуганно закричала. Шум и грохот стоял невыносимый. Люди побежали в разные стороны, сбивая друг друга с ног. Мало нам было поруганной библиотеки, мы решили разделаться и с больницей. Возникла небольшая, но добротная паника. Охранники от неожиданности замерли на месте, но быстро взяли себя в руки, один из них крикнув мне:

— Оставайтесь на месте.

И побежали в сторону беспорядка.

— Вперед, — скомандовала Марина.

Я взглянул на информационный стенд. Хирургическое отделение находилось на седьмом этаже.

Я направился к лестнице. Идти было недалеко, всего-то на седьмой. Но этот этаж был для меня недосягаем. Однако и чудес никто не отменял. Сбоку раздался сигнал, похожий на звук колокольчика. Это был лифт. Ехавшие в нем люди испуганно замерли на месте — они увидели меня и услышали шум в фойе. И им это не понравилось. Я, покачиваясь, направился к кабине лифта и люди, не отрывая от меня изумленных глаз, поспешили выйти.

Уже находясь на седьмом этаже, я понял, как время неумолимо, жизнь скоротечна, а здоровье в крепком организме без крови не котируется. В глазах все темнело, в ушах стучало, ноги были такими слабыми, что я до сих пор удивляюсь, как на них держался.

— Сюда без халата нельзя, — крикнул за спиной женский голос.

Очень смешно.

А Светка лежала на кушетке в холодном коридоре, укрытая одной простыней. Рядом стояла подставка с капельницей, и только она поддерживала жизнь в этом слабом теле. Я подошел к Светке, по пути доставая оберег из внутреннего кармана, насквозь пропитанного кровью.

— Гражданин, — сердито окликнул тот же голос, и тут сзади меня что-то повалилось, раздались испуганные крики. Марина опять чинила безобразия.

Я быстро надел оберег Светке на шею и спрятал его под простыней. И…

— Уходи, — крикнула Марина, и больничный журнал полетел в стену.

…Светка открыла глаза и вздохнула воздух полной грудью.

Да, ее взгляд был бессмыслен и она ничего не понимая смотрела в потолок. Да, бледность въелась в ее кожу, как ржавчина в железо, а сама она похудела и почти вросла в кушетку.

Но, тем не менее, она открыла глаза, и вдохнула воздух полной грудью.

Я быстро поцеловал Светку в щеку и поспешил, если можно было так назвать это действие, к боковой лестнице. Больные, привлеченные шумом, выходили в коридор. Санитар успокаивал рыдающую медсестру. На меня никто не обращал внимания.