Татьяна Корсакова - Лабиринт Медузы

Когда Ника шла мимо рамки, ведущей в ванную, был соблазн еще раз взглянуть в зеркало, но она не стала, решительно вышла в коридор.

Здесь тоже были вертикали и горизонтали. К ним оказалось сложнее привыкнуть и сориентироваться тоже было сложнее. Виллу «Медуза» Ника не знала так хорошо, как свою комнату, у нее еще не накопилось достаточного опыта, чтобы связать этот набросок с реальными предметами. Но как только опыт появится!.. От перспектив снова захватило дух. Пришлось замереть, отдышаться. А двигаться пока можно, ориентируясь вот на эти яркие точки инфракрасных маячков. Для этого больше не нужна Ариадна, просто нужно следовать за красной путеводной нитью. Раньше бы Ника так и сделала. Но тогда у нее еще не было в запасе этой чудесной козырной карты, наскоро нарисованного карандашом червоного туза. А теперь туз есть, и она может попробовать выйти из дома.

Вышла. После кондиционированной прохлады дома снаружи все еще было жарко. Ничего, она не задержится надолго в этом удивительном нарисованном мире. Она глянет на него лишь одним глазком и вернется. Вот это лохматое она уже видела на своей террасе. А вот это лохматое оказалось еще и колючим и пахло розой. А две параллельные линии под ногами – это, скорее всего, бордюры парковой дорожки. А там, вдали, черная громада острова. Нике не нужно зрение, чтобы это понять. На остров указывают все ее змеи, тянутся к нему своими золотыми головами с такой силой, что больно и волосам и коже. Вот, оказывается, откуда то необычное чувство. Это из-за змей. Просто раньше Ника не знала об их существовании. Знать не знала, но чуяла…

– Ника! – На плечо легла ладонь, и она испуганно вздрогнула, а змеи угрожающе зашипели прямо возле ее лица. Да, к этому еще придется привыкнуть. Если вообще придется…

– Серебряный. – Небрежным движением она смахнула змей назад, подальше от лица и от Серебряного, а Ариадна тут же подтвердила то, что она и без того уже знала. – Ты следишь за мной?

– Слежу. – А руку он убрал. Может, почувствовал ее змей? – Далеко собралась?

– Гуляю.

– Гуляешь. – Он не стал спрашивать, как она гуляет, но его серебряная тень согласно кивнула. А змеи перестали шипеть, золотые змеи тянулись к серебряной тени. Наверное, им тоже нравилось серебро. Как и Нике… – Давай погуляем вместе. У нас есть в запасе еще десять минут. Кстати, ты шикарно выглядишь.

Золотая змея, наверное, самая любопытная, дотянулась до его тени, коснулась щеки раздвоенным языком, и он вздрогнул. Спросить бы, что он почувствовал в этот момент. Ведь что-то точно почувствовал. А еще можно провести следственный эксперимент. Хоть частично снять с себя обвинение в невменяемости.

– Спасибо. Ты мог бы мне помочь?

– Разумеется, – в его голосе послышалось осторожное любопытство. И это правильно, с такой, как она, всегда нужно быть начеку. – Что я должен сделать?

– Сейчас. – Ника протянула ему сначала медальон, а потом и наушник. – Надень это, пожалуйста. Только сначала повернись ко мне спиной.

Он не стал спрашивать зачем, и она была ему за это очень признательна.

– Я готов. Можно оборачиваться?

– Оборачивайся!

Обернулся, замер в ожидании. Она тоже замерла. Чего она ждала? Вот сейчас и узнает.

– Ух ты! – Серебряная тень взмахнула руками, и Никины змеи снова разволновались. Наверное, они еще не привыкли.

– Что? – спросила Ника шепотом.

– Ариадна утверждает, что ты дитя Медузы.

Она выдохнула. Значит, одной галлюцинацией меньше. А к змеям она скоро привыкнет. Уже почти привыкла.

– Интересно, кто это ее так запрограммировал? – Серебряный взял Нику за руку, положил на ладонь медальон.

– Интересно, зачем ее так запрограммировали?

– А как ты узнала?

– Посмотрелась в зеркало. То есть Ариадна увидела мое отражение в зеркале, ну и… сообщила приятную новость.

Захотелось рассказать про мир, который теперь не просто темнота, но Ника не стала. Она и самой себе боялась признаться в этаком-то чуде. А еще боялась, что чудо закончится с действием неведомого наркотика.

– А ты и правда на нее похожа, – сказал вдруг Серебряный.

– На горгону Медузу? Вот спасибо! – Интересно, это комплимент или оскорбление?

– Я когда тебя первый раз увидел, когда эти твои глаза увидел…

– А что не так с моими глазами? – Она-то думала, что его смутили волосы, а тут, оказывается, глаза.

– У тебя был такой взгляд… Ну, как на всех этих фресках и барельефах. Словно ты смотришь не на человека, а сквозь него.

– Это от слепоты. Матушку мою это страшно нервировало, поэтому она настаивала, чтобы в ее присутствии я носила темные очки.

– Это не от слепоты. – Серебряная тень мотнула головой, и золотые змеи согласно закивали. Интересно, сколько их у нее? Надо будет пересчитать на досуге. – У тебя даже цвет глаз меняется. Ты и сама меняешься в этом…

– В этом месте, – закончила она за него.

– Да, в этом месте. – Серебряный взял ее за руку, сказал вполне себе светским тоном: – Ну, пойдем отужинаем, что ли.

Как же она не хотела! На ужин шла как на плаху. И даже поддержка Серебряного не спасала от паники. Змеи тоже волновались. Золотым змеям не хотелось к змеям на двух ногах. А Серебряный неожиданно остановился, сказал чуть смущенно:

– Ника, давай сфотографируемся.

– Зачем? – Змеи насторожились, Ника насторожилась вместе с ними.

– Мама просит, чтобы прислал фото с… друзьями.

Маму можно понять, вот только серебряная мама не знает, с кем водит дружбу ее единственный любимый сын. Обрадуется ли она такой дружбе? Вот Никина мама бы точно не обрадовалась.

– Я не фотографировалась с тех пор, как… Я не уверена.

– Ника, ты выглядишь потрясающе. Но если ты не хочешь…

– Я хочу! – Наверное, получилось слишком поспешно, но золотые змеи уже тянулись к Серебряному. И в их движениях не было ничего злонамеренного. – То есть мы могли бы попробовать.

Они попробовали. Чтобы сделать селфи, Серебряному пришлось обнять ее за плечи, и склониться головой к голове. И золотые змеи обрадовались такой возможности. Золотые змеи ласково и игриво обвили шею Серебряного. Наверное, он что-то почувствовал, потому что дыхание его вдруг сбилось. Никино тоже сбилось. Слишком уж фривольно вели себя с ним ее змеи…

– Куда смотреть? – спросила она, чтобы спросить хоть что-нибудь. На самом деле она знала куда. Черная рамка в серебряной руке. Вот туда и нужно смотреть.

– Смотри на меня, – сказал Серебряный. Нет, не сказал, а попросил.

И Ника посмотрела. Сначала посмотрела, а потом, когда где-то совсем близко полыхнуло белым, еще и увидела. Она увидела его лицо в малейших деталях. Больше не было ни теней, ни карандашных набросков. Картинка стала четкой и ясной, как фотография.