Райан Хардинг - Рыжевласка

Он заставил себя не пялиться на неё в открытую и убавил мощность своей улыбки с уровня «сбежавший массовый убийца» до «обычный милый парень». Он надеялся, что они застрянут часиков на шесть, но всё закончилось через двадцать секунд. Лифтовые боги дали - лифтовые боги взяли. Преждевременная эвакуация. С неохотой выходя, он объявил ей с обескураженной улыбкой: «Хорошего дня!» - ни дать, ни взять, интернетовский мем. Весь оставшийся день он ругал себя за идиотский выход, представляя себе, как она думает: « Разве это остроумно?... вот ЭТО остроумно. Господи, ну что за жалкий тип ».

Но то чувство осталось – словно он всё поднимается на лифте на тысячный этаж или, наоборот, погружается вниз, до самого дна.

В последующие дни у него оказалось вдоволь времени, чтобы оплакивать свои ограниченные возможности. Во всех воображаемых беседах и последующих любовных утехах, божественная Рыжевласка оставалась больше призраком, чем плотью. То, что он её увидел, должно быть, было каким-то отклонением в графике, потому что он больше ни разу её не встречал ни на пути вверх, ни на пути вниз, в том числе, и в обеденный перерыв. Вторая случайная встреча с первого этажа и до шестого позволила бы ему только начать налаживать связь, а вот внезапное приглашение на свидание могло закончиться хэштегом #странныйпарень. Особенно когда его самая изобретательная вступительная фраза до настоящего времени была «Знаете, чего вы больше никогда не увидите? Парней, прикованных к чемодану наручниками». Он был в тупике. Ему нужно было привлечь её внимание чем-нибудь пооригинальней, чем погода, нытьё по поводу того, что сорок часов в неделю такой короткой жизни тратятся на круговые диаграммы и динамические таблицы, или нехватка парней, прикованных к чемодану наручниками.

Даже если она не была замужем, был велик шанс, что она привязана к другому мужчине (печально) или даже женщине (тоже печально, но и волнительно). Так или иначе, он наслаждался своим наваждением, тайной желания без знания. Его дни стали настолько неразличимыми один от другого, также, как и на предыдущих работах, но сейчас простое ожидание у лифта было насыщено возможностью. Она была его спасением, к которому он ещё мог найти путь.

Пойти ва-банк и выиграть.

Он оценил иронию, когда увидел Алека у себя за столом несколько дней спустя – не только нарушение заведённого порядка, который он так ненавидел, но ещё и посягательство на его новое любимое занятие – уходить в себя в поисках путей к успеху с божественной Рыжевлаской. Алека направили из агентства по трудоустройству как сезонного работника, поэтому супервайзеру Роба понадобилось, чтобы Роб показал Алеку его дневные обязанности. Процесс, призванный подчеркнуть их банальность. Алек смотрел с едва скрываемой тоской и жалостью. Самым дном оказалось посещение копировальной комнаты, где они обнаружили неработающий аппарат с требованием связаться с сервисным техником на экранчике.

- Нам нужно подняться на седьмой этаж, - произнёс он в порыве вдохновения. – У них есть копировальный аппарат.

По крайней мере, он на это надеялся. В любом случае теперь у него был повод подняться на следующий этаж и прогуляться по территории Рыжевласки. Они поднялись по лестнице и не нашли аналогичной копировальной комнаты, но Роб знал, кого надо спрашивать. Он провёл Алека через проходы офисного лабиринта, с горечью осознавая свою чужеродность тут и ожидая, что кто-нибудь станет тыкать в них пальцем и орать: «Чужак!» Он обнаружил копировальный аппарат в конце одного из проходов, и фортуна улыбнулась ему – её рабочее место находилось рядом с аппаратом. Он не мог сейчас приблизиться к ней и спросить о нём, не выглядя при этом как полный идиот, но, по крайней мере, он мог видеть её дольше, чем при подъёме на лифте.

Созерцать её в такой скучной обстановке казалось каким-то богохульством, но он всё же продолжал как можно незаметнее любоваться её профилем в серо-зелёном платье без бретелек. Он ощущал себя героем видеоигры, у которого началось восстановление израсходованной жизненной силы. На её рабочем месте, как и у всех, была табличка с именем. Божественную Рыжевласку звали Анна. Знание её имени придало новый импульс его запретной фантазии. На обратном пути к лестнице он насладился последним долгим взглядом на неё.

Хоть она так и не заметила его в режиме нежеланного ухажёра, его вуайеризм не остался совсем незамеченным.

- Эта девушка - твоя бывшая или как? – спросил Алек по пути вниз.

Роб автоматически ответил:

- Какая девушка?

- Та, на которую ты пялился, маньячелло.

Его досаду свела на нет более мрачная перспектива, что Алек влюбился в неё и хотел проверить, свободна ли она.

Прежде чем Боб придумал ответ, Алек продолжил:

- Просто если ты ей интересуешься, я её видел как-то на днях.

Уже поднеся руку к двери, Роб остановился, замерев от перспектив, связанных с его заветным «выигрышем».

- Где ?

III.

«Сладкая Боль» поглотила их, словно её коридор был пищеводом. Звериное чрево, истинный омут. Пульсирование превратилось в содрогание, от которого жизненно важные органы Роба сжимались при каждом ударе. На такой громкости музыка потеряла свою структуру и связность, а в качестве ориентира были лишь изредка звучащие внятные слова: « Разве не я твоя золотая цепь? » Призмы света дробили интерьер на живые витражи; двигающаяся мозаика из тел как на нижнем, так и на верхнем уровнях утопала в красных, голубых, жёлтых цветах, падающих сверху чередующимися вспышками красочной молнии. Чувственность плавности и остервенелость казались частичкой изображения Ада времён Возрождения.

Анна была здесь .

Анна была здесь?

Несопоставимые образы в этом акустическом и визуальном бедламе. Что-то такое, что не могли передать видеоролики с мобильных телефонов или селфи.

Роб гадал, кто все эти люди, откуда они. Жили ли они той же разумной и размеренной жизнью, что и он, в ожидании этой вакханальной передышки от бессмысленности, сотрясающей их повседневную жизнь тихим исступлением? У него в голове не укладывалось, что в понедельник нужно было снова идти на работу и принимать участие в безумии организованного движения в колонну по одному через жизнь к забвению.

Роб пытался держаться Алека, а тем временем пульсация била, словно пулемётная очередь, с колонн динамиков. Стробоскопы прерывали течение красок и превращали мир в серию застывших картинок, каждая из которых совпадала с рваным ритмом музыки. Он ощущал себя так, словно бесплотным духом парил над всеми этими лицами и над всей этой гаммой выражений на них. Наслаждение, похоть, отвращение, блаженство. Некоторые были обнажены – как мужчины, так и женщины. Один мужчина крутился позади стоящей раком женщины, махавшей своей задницей так, что груди колыхались и раскачивались. Может, это был танец, но ещё они явно трахались.