Арна Логард - Из каморки

В доме было тепло и очень вкусно пахло. Забыв про боль, девочка облизнулась — и удивилась своему безудержному голоду. Увидев это, женщина улыбнулась и кивнула на печь. Девочка по табуретке взобралась наверх, усевшись на дерюжку. А баба принялась копошиться в скрыне.

— Давай руку, — приказала она, подойдя к печи, и перемотала рану полоской белой ткани, завязав на узелок, но тряпочка буквально сразу окрасилась в кровавый.

В доме было уютно — пол был устлан покрывалами из конопляной ткани, скамейки и комоды прикрывали льняные покрывала, а на стенах висели расшитые рушники. На столе стояло большое металлическое блюдо, накрытое полотенцем. «Пироги», — подумала Блакита, смотря на бабу. Но все равно ей почему-то было не по себе. Доверять новой встречной она не торопилась.

— Если ты привыкла бояться, то сейчас самое время, — будто прочитав ее мысли, произнесла хозяйка. Девочка насторожилась и тайком бросила взгляд на дверь. — Кто разрешил тебе есть мои огурцы, хрюшка?! — грозно спросила женщина.

— Ур-р-р, — ответил вместо Блакиты ее живот.

— Неужели ты думала, что тебе все позволено, что в этом мире все зависит только от тебя? Дурашка! — продолжала баба. — Что-то само по себе происходит, потому что так надо. Что-то умирает, а что-то рождается — таковы законы существования. И ты тут ни причем, наглая девчонка! — прикрикнула она. — Поддала мне работы.

Блакита молчала, боясь поднять глаза. Она не понимала, почему старуха так вспылила из-за каких-то огурцов. Ведь их не грядке полным-полно.

— Теперь надо успеть посадить новую рассаду, пока не пришел Полевик, — продолжала женщина. — А для этого нужно много пепла. Но раз ты поела мои прекрасные огурчики — добывать его придется тебе.

— Извините, я не знала, — начала оправдывать девочка, но женщина перебила ее.

— Глупая! — прикрикнула она. — Мне не нужны твои оправдания! Мне нужна твоя душа! И хрюшка попала в ловушку, — захохотала она, и обнажив железные зубы, скинула полотенце с большого блюда на столе.

Блакита увидела на нем вареную свиную голову с вытаращенными глазами, вскрикнула, спрыгнула с печи и побежала к двери — но засов резко задвинулся, и выскочить из дома она не успела. Упершись спиной в дверь, она уставилась на бабу.

— Но как же я попаду домой, если моя душа останется здесь? — удивилась девочка.

— Не всегда конец пути приводит к началу, — ухмыльнулась женщина. — Но что с тебя взять — ты пока еще неведомая. А я…

— Ведьма? — неожиданно для себя спросила девочка.

— Надо же, — удивилась баба, — Ты пытаешься бороться со Страхом. Похвально! Но бесполезно! — сказала она и кивнула головой в сторону печи. Блакита, насупив брови, снова забралась на дерюжку. А баба открыла скрыню и достала оттуда лук и колчан со стрелами, комок из полосок плотной ткани, флягу с жидкостью и кресало. — На, — швырнула она все это добро Блаките на печь. — Сделай стрелы-факелы. Будешь добывать пепел.

Блаките не оставалось ничего другого, как снова повиноваться. Она принялась наматывать ткань на кончики стрел, а потом пропитала горючим. — Готово! — закончив, отчиталась она.

— Идем! — сказала баба и, крепко схватив ее за руку, поволокла в лес.

Баба была очень сильной, несмотря на то, что Блакита со всей силы упиралась, она быстро тащила ее за собой, оставляя позади их пути борозду. Девочка от страха совсем не чувствовала боли, но знала, что пятки уже стерты до мяса. Обогнув стороной дом Рузвельт Флор, они вышли к реке, за которой на холме росли маленькими домики с трусливыми девчонками внутри. На берегу водоема возвышалось громадное дерево.

— Полезай! — приказала старуха, привязывая к спине девочки лук и колчан со стрелами. И Блакита вскарабкалась на верхушку.

— Стреляй! — крикнула старуха, показывая рукой на домики.

— Но как же? — причитала сверху Блакита. — Там же девочки. Они сгорят.

— Сама виновата! Стреляй! Уничтожь все! — зверела баба, и вдруг на глазах у удивленной девчушки принялась невероятно быстро расти, поднимаясь к ней все выше-выше и скаля острые железные зубы. Блакита черкнула кресалом над стрелами, выложенными вряд на ветке — и они заполыхали огнем.

— Стреляй! — требовала баба, открывая огромный железный рот навстречу Блаките. И она выстрелила. Горящий факел воткнулся в живот старухи и, сломавшись, будто о железный щит, упал на землю.

— Глупая хрюшка! — захохотала баба. — Я же тебя предупреждала — в этом мире далеко не все зависит от тебя. Меня нельзя убить! — и снова приказала. — Стреляй!

Блакита вздохнула и натянула тетиву. Горящая стрела метко прошила соломенную крышу, и дом вспыхнул.

— Мне нужно много пепла! Очень много пепла! — не унималась гигантская баба, которая уже выросла почти до размера дерева. И девочка со слезами на глазах снова выстрелила, а потом еще и еще, — пока все домики не поглотили красные языки.

Баба перестала расти, перепрыгнула через речку и принялась гулко плясать на поляне между домов, вторя танцу огня. А Блакита сидела на верхушке и наблюдала, как рушится мир — домики раскалываются на части, искрясь и шипя, и дым черными вихрями подбирается к Луне, чтобы и ее поглотить навсегда, оставив только мрак.

У Блакиты в сердце тоже был мрак. Она швырнула лук вниз и заплакала, вынужденно наблюдая за разрушением, в котором виновата лишь она одна. Наблюдала и ждала конца. «Может, так и нужно было. Для чего-то», — успокаивала она себя, вспоминая слова старухи о том, что ничего от нее не зависит, что все уже давно предначертано, и она просто следует плану. Но чей это план, она не знала.

— Пепелок развею, огурчики посею, — услышала Блакита и заметила, что дома сгорели дотла, а гигантская баба принялась собирать пепел в железную пасть, загребая его руками, будто-то лопастями. Набив полную пасть, старуха снова перепрыгнула через речку, и даже не взглянув на девочку, побежала, круша деревья, к своему огороду.

Сердце Блакиты грызла вина, а глаза — боль. Ей было жаль девочек и себя, и даже маму, которая, как ей казалось, где-то там далеко ищет ее, а если и не ищет, то ждет. И она снова расплакалась.

Время от времени она замолкала, прислушиваясь — ей казалось, что рядом плачет кто-то еще. «Может быть это эхо?» — подумала она, потерла глаза и вдруг увидела возле себя на ветке девочку в красном платье, которую повстречала в начале пути. От неожиданности она пошатнулась, но чужачка поймала ее, не дав упасть.

— Это ты плакала? — спросила Блакита.

— Нет, не я, — ответила черноволосая.

— Я все уничтожила, — сквозь слезы процедила девочка.

— Все правильно, — услышала она в ответ знакомую фразу. — Но это еще не все.

Затихнув, Блакита снова уловила еле слышный плач. — Но кто же это плачет вместе со мной? — поинтересовалась она.