Арна Логард - Из каморки

Выйдя на опушку, она увидела в стороне еще один домик. Отличало его от остальных то, что в двух его окнах, выходящих на фасад, горел свет. Блаките даже показалось, что это вовсе не окна, а глаза, которые пялятся на нее и гипнотически заманивают. Но куда идти дальше она не знала. «Будь что будет», — подумала она и направилась к хижине. «Что может быть страшнее, чем стать хрюшкой и быть распотрошенной?».

Она трижды постучала в красную дверь, но никто не отозвался. Медленно приоткрыв ее, Блакита заглянула внутрь. В центре большой полуосвещенной комнаты находился лишь стол и два стула с высокими спинками, да горела лампадка. На столе стоял белый фарфоровый чайный сервиз, расписанный красными маками. Из чайника дымился ароматный пар, а на блюде лежали румяные плюшки, посыпанные сахаром. Отбросив сомнения, девочка вошла в дом, и дверь за ней тут же захлопнулась.

И тут Блакита увидела то, что приоткрытая дверь утаила от ее взора — слева от стола в петле, подвешенной к деревянной балке, висела, склонив голову на бок, бледная девушка. От испуга она попятилась назад, пытаясь отыскать дверную ручку, но ее не было. Блакита, косясь на покойницу, принялась метаться по комнате, колотить кулаками в дверь и окна. А потом, взяв тяжелый стул, с нечеловеческой силой швырнула его в окно. Но, едва дотронувшись стекла, стул вмиг растворился и очутился на своем месте. Блакита осмотрелась, чем бы еще можно было разбить окно, но в комнате больше ничего не было.

В конце концов, глубоко вздохнув, она отодвинула деревянный стул, медленно присела, положив руки на стол, и принялась рассматривать удавленницу. Девушка была очень красивой, ее длинные каштановые волосы ниспадали на бархатное платье, расшитое драгоценными камнями. Блаките было ее очень жаль, а еще ей было страшно — раньше она не видела самоушедших.

В чашку полилась струйка горячего напитка и наполнила ее до середины. Рука Блакиты потянулась к золотистой плюшке, как услышала тихий шепот: «Не спускать глаз». Девчушка замерла с открытым навстречу сдобе ртом и подняла глаза на покойницу. Но та по-прежнему смирно висела в петле, и Блакита решила, что ей послышалось. Она откусила кусочек плюшки, запила глотком чая, как снова кто-то прошептал: «не спускать глаз». В этот раз повешенная шелохнулась. Блакита уронила плюшку на белую скатерть и застыла. Веревка ослабла, и девушка стала медленно опускать вниз, пока ее ноги не коснулись пола. Она выровняла склоненную на бок голову и посмотрела на Блакиту.

— А меня почему не приглашаешь?

Блакита от ужаса потеряла дар речи.

— Я Рузвельт Флор, — как ни в чем не бывало представилась бледная красавица, отодвинула второй стул и села по другой конец стола. — Ну, же, крошка, угости меня чаем, — попросила она и улыбнулась.

Девочка, замешкавшись, взяла чайник, робко подошла к красавице и принялась наполнять ее чашку. Но рука невзначай дернулась, и на скатерти образовалось небольшое мокрое пятно. Блакита отступила назад, но Рузвельт Флор поймала ее за руку. — Не страшно, — успокоила она девочку и разжала холодную ладонь. — Садись, поболтаем. Давно у меня не было гостей, — жестом пригласила она девочку вернуться на место.

— Давно ты здесь? — спросила бледная красавица, пригубив горячий напиток.

— Мне кажется, несколько часов, — ответила Блакита.

— Смелая ты, — улыбнулась Рузвельт Флор.

Девочка опустила глаза. — Это вряд ли, — сказала она. — Меня сюда приволок Страх.

— Ах-ха-ха-ха, — засмеялась девушка. — Значит, он ошибся, — заверила она.

Блакита подняла со скатерти плюшку и откусила кусочек. Испуг начал отступать, и, сделав глоток чая, она поинтересовалась:

— Может, вы знаете, зачем я здесь? И где я вообще?

— Думаю, ты и так догадываешься, — ответила она.

— Я умерла? — спросила Блакита.

— Все дело в том, как посмотреть, — загадочно улыбнулась Рузвельт Флор и поставила чашку на блюдце.

— Но я же просто прыгнула в юбку — и оказалась здесь, — с непониманием сказала Блакита, теребя красную ленточку в волосах.

— Так все правильно, — заверила красавица. — Тебе сюда и надо было.

— Неужели это и есть Тайна? — спросила девочка.

Рузвельт Флор снова засмеялась, обнажив белые зубы и привстала, наклонившись над столом. — Тайна еще впереди, — ответила она и неожиданно предложила. — Расскажи мне о матери.

Блакита удивленно посмотрела в ее большие черные глаза. — Что рассказать? — уточнила она.

— Все, что считаешь важным, — сказала бледная красавица, присев на стул и взяв тонкими пальцами чашку. — Мне интересно.

— Хорошо, — ответила девочка. — Но взамен я тоже хочу услышать историю.

— Ах-ха-ха-ха, — снова захохотала Рузвельт Флор. — Хитрюга, — подмигнула она. — Так и быть, договорились.

— Даже не знаю, что рассказать хорошего, — призналась Блакита.

— А ты просто начни говорить, — попросила девушка.

— Попробую, — сказала маленькая гостья и вздохнула. — Моя мама уже старенькая. Она явила на свет 12 детей, я младшенькая. Всю жизнь она тяжело работает — встает раньше всех, ложится последней — пока не будут завершены все дела. Она всегда молчаливая, даже почти не ругает нас, разве что может отшлепать лозиной. Как-то я нашла в лесу дупло белки с бельчатами, заигралась с ними, поделилась собранными орехами и поздно вернулась домой — так мама избила меня кочергой, до синего тела. От обиды и непонимания я убежала в лес и хотела остаться там жить, но ночью было слишком холодно, поэтому мне пришлось вернуться домой. Мама не спала. Когда я вошла в дом, она молча закрыла за мной дверь и потушила свечу, — продолжала Блакита. — А еще моя мама одновременно теплая и холодная. Я не могу этого объяснить. Просто она никогда нас не обнимает — только когда мы еще не умели ходить и пили ее теплое молоко — тогда она нас убаюкивала, целовала в лоб и пела колыбельную про кота-воркота. А еще она почему-то сильно дергает за волосы, когда заплетает косички, до слез больно. А когда умер папа, она практически перестала разговаривать, — опустила глаза Блакита — А еще моя мама очень стыдливая — с ней нельзя поговорить, когда тебе плохо, но ведь иногда самой себя так сложно понять, и нужен совет. Она даже постыдилась подготовить меня к самому важному дню в моей жизни — и когда из меня полилась кровь, она назвала меня «грязной» и выгнала из дома на речку. Я думала, что умираю. Но старшая сестра нашла меня заплаканную и объяснила, что это только маленькая смерть, что во мне лишь умирает ребенок. И тогда, сидя в воде, я расплакалась еще сильнее. А сестра пошла к старейшине — и меня приговорили к посвящению в Тайну, — призналась Блакита и, задумавшись, подытожила. — Вот такая моя мама… Но она нас кормит, шьет нам рубахи и платья, учит быть трудолюбивыми. Она по-своему нас любит, даже если никогда не плачет.